Мистические истории. День Всех Душ - Уильям Фрайер Харви

И вы представляете себе, куда это может завести…

– Я знаком с этой книгой.

– А теперь, пожалуйста, примите то, что я вам расскажу, как возможный факт, хотя, признаюсь, если бы не свидетельство собственных чувств, я самого себя бы в этом не убедил. После вышеупомянутого разговора я заметил, что Калмаркейн меня невзлюбил и его переполняет злоба, которую он тем не менее старался скрывать. Перехожу к главному. Я собираюсь предъявить вам два отдельных, не обязательно взаимосвязанных факта, доказывающих, что Калмаркейн обладает необычными возможностями.

Кроусэдж сооружен как пристройка к небольшой квадратной башне, которая, вероятно, гораздо старше остального дома. Верхняя часть башни служит Калмаркейну кабинетом, нижний этаж, сырой и выстланный плитами, пустует. На площадку перед кабинетом ведет каменная лестница, очень узкая и крутая. С одной стороны она примыкает к стене, а с другой нет даже перил, так что стоит поскользнуться или потерять равновесие – и ты летишь вверх тормашками на плиты пола. Однажды вечером Калмаркейн, находившийся в моей лаборатории, послал меня в башню за какими-то бумагами. Прежде мне не дозволялось посещать кабинет одному.

При себе я имел свечу, а одет был, надо сказать, в костюм с никербокерами[63], к которому полагаются туфли, а не ботинки. Сразу обнаружив нужные бумаги, я заметил краем глаза старинную продолговатую коробку – Калмаркейн привез ее с раскопок в Ютландии. Коробка валялась на полу, открытая и пустая. Когда я спускался по лестнице, произошло что-то непонятное. Лестницу я вам уже описал. Справа от меня находилась глухая стена, слева – открытое пространство, до пола оставалось около четырнадцати футов.

Мне почудился какой-то шорох, и я, подняв свечу над головой, наклонился и стал оглядывать квадратное, мощенное плитами помещение внизу. Внезапно меня схватила за левую лодыжку чья-то рука и с бешеной силой дернула. Я рухнул на плиты и как умудрился не сломать себе шею – сам не знаю. Голову я прикрыл руками, выставил плечо и отделался тяжелым сотрясением. Так вот, мистер Лоу, не буду оспаривать тот факт, что на лестнице ни одна человеческая рука ко мне притронуться не могла!

– А что об этом сказал Калмаркейн? – спросил Флаксман Лоу.

– Он настаивал на том, что я каким-то образом сам поскользнулся. Я счел за лучшее сделать вид, будто соглашаюсь. Но посмотрите, – и д’Имиран приспустил свой носок, – вот этого я ему не показывал!

На лодыжке виднелся синяк – четкий отпечаток пятерни.

– Замечаете что-то необычное? – спросил д’Имиран. – Рука, как видите, маленькая, пальцы короткие и тонкие, но судите сами, насколько она сильна.

– А что насчет второго случая?

– На другой день я, как обычно, занимался своей работой, хотя ночью не мог уснуть. Меня преследовал страх перед таинственной рукой. Затем случилось поразительное совпадение – назову это так, потому что не могу доказать обратное. Я уже рассказывал, что никогда не посещал кабинет Калмаркейна в одиночку, за исключением того дня, когда упал с лестницы. Двумя днями позднее Калмаркейн, по своему обыкновению, отправился на длительную прогулку по пустоши, а я писал какие-то заметки, и мне понадобилось свериться с одним старинным трактатом по алхимии, который Калмаркейн тем же утром унес к себе в кабинет. Я немного помедлил, размышляя. Час был не поздний, мне уже было позволено однажды подняться в кабинет одному, и я подумал: если дверь окажется незапертой, это будет означать, что Калмаркейн не имеет ничего против.

Я прошел коридор, ведущий к башне, поднялся по лестнице и, беспрепятственно повернув ручку двери, шагнул внутрь. Нужный трактат обнаружился сразу. Он лежал в дальнем конце стола, за коробкой, которую я заметил в прошлый раз. Наклонившись за книгой, я вздрогнул: в коробке что-то лежало.

Внутри находилась человеческая кисть с частью предплечья. По размеру я понял, что рука женская. Кожа была темная и грубая, запястье охватывал бронзовый браслет: разомкнутое кольцо с рисунком из черточек и завитушек, характерным для бронзового века. Надо сказать, в Кроусэдже полным-полно необычных артефактов, необходимых для исследований вроде тех, которыми занимается Калмаркейн, поэтому меня трудно было чем-то удивить.

Но в охристо-коричневой руке, которая покоилась на выцветшей ткани, чудились пугающие признаки жизни! Она лежала тыльной стороной вверх, пальцы были полусогнуты, мускулы рельефны и упруги. У места ампутации кожа оказалась сухой и стянутой, следовательно, руку отделили от тела очень давно. Я описываю вам все подробности и могу поручиться за каждую. Случайно – или, пожалуй, из любопытства – я коснулся руки: она была теплой!

Уверяю вас, и рука, и предплечье по всем признакам представляли собой живую плоть! Пока я склонялся над ней, за спиной послышался шорох: глядя на меня с дьявольской гримасой, сзади стоял Калмаркейн.

«Что вы здесь делаете?» – взревел он. Я признался, что рассматривал руку. Он резко захлопнул крышку коробки. «У этой отрубленной руки есть своя история, – зловеще усмехнулся он. – За ней числится немало человеческих смертей, и… кто знает?»

Это небольшое происшествие заставило меня решиться. Я поехал на несколько дней в город и до возвращения в Кроусэдж не мог не явиться сюда, чтобы все вам рассказать.

Лоу недолго молчал, а потом проговорил:

– История очень странная, и все же не хочется называть ее неправдоподобной. Скажите четко: вы хотите убедить меня в том, что доктор Калмаркейн хранит у себя кисть с предплечьем, которые, судя по украшению, принадлежат мужчине или женщине из бронзового века; что эти мощи наделены жизнью и вы, сопоставляя факты, склоняетесь к мысли, что Калмаркейн может использовать их по своему усмотрению?

Д’Имиран слушал Лоу, спрятав лицо в ладонях, но, когда собеседник умолк, поднял голову и ответил:

– Похоже на бред сумасшедшего, чего уж там говорить обиняками! Однако же я полностью здоров. К тому же я это видел. С исследованиями Калмаркейна я хорошо знаком, но ничего не знаю о его оккультных методах. Этот человек располагает какими-то возможностями, которые выходят за пределы обычного опыта. Он знает куда больше, чем остальные люди. Кроме того, кто в наши дни способен сказать уверенно, что возможно, а что нет? Такие вещи, как гипноз или подсознание, признаны и широко известны, притом что наука не может адекватно их объяснить.

– Совершенно верно, – согласился Флаксман Лоу. – Но если перейти к практической стороне вопроса, что вы сейчас собираетесь делать?

Д’Имиран поднялся на ноги, и на его смуглом лице выразилась решимость.

– Я еду обратно полуночным поездом, потому что намерен непременно докопаться до истины. Но, Лоу, я ознакомил вас с положением вещей, так что, если я не вернусь, вы будете знать, что делать. Сегодня вторник; если