Предатель. После развода - Арина Арская

ты уже. Господи, кто там у тебя там такой настырный?

— Может, любовник? — сердито и не подумав выпаливаю я и отворачиваюсь.

Прикусываю язык и зажмуриваюсь. Зачем я это сказала? Какой, блин, любовник?

— Тем более ответь, — голос Германа становится тверже. —

Вытаскиваю телефон из кармана.

Конечно, это не любовник мне звонит, а помощница Карина.

Герман садится и затем встает с насмешливой короткой тирадой:

— Согласен, отвечать любовнику в обществе бывшего мужа, как-то неудобно.

Я возмущенно оглядываюсь.

Он, что, поверил, что мне сейчас звонит любовник? Серьезно?

— Ухожу, — хмыкает и направляется неторопливым шагом к двери. Зевает, — ухожу.

Я принимаю звонок до того момента, как он выходит из комнаты:

— Да, Кариша, я тебя слушаю.

Да, мне важно, чтобы он понял, что я лишь съехидничала насчет любовника. Будь у меня другой мужик, то я бы не стала с Германом спать в одной кровати.

Наверное, не стала бы.

— Анфиса, у вас встреча через два часа с поставщиками тканей, — напряженно щебечет Карина. — Я вам и вчера напоминала, но…

— Блин… — прикрываю лоб ладонью. — Перенеси.

— Анфиса, но эти итальянцы приехали на пару дней всего в Москву, — Карина переходит на испуганный шепот. — Они сегодня вечером уже вылетают обратно.

— Пусть оставят каталог, — отвечаю я. — А по вопросу принтов я с ними свяжусь чуть позже… в конце концов, мы же не в каменном веке живем. Позвоню им.

— Вы хотели личной встречи…

— Я не могу. Встреться с ним сама, Кариш, — поглаживаю колено. — Возьми их каталоги, пообщайся…

— Но…

— Ты справишься.

— У вас все в порядке? — тихо спрашивает Карина. — Я волнуюсь.

— После встречи мне отчитаешься, — быстро и строго проговариваю я, сбрасываю звонок и откладываю смартфон.

Еще бы пару недель назад я бы не посмела пропустить подобную встречу, ведь считала, что любые вопросы я должна решать лично, а сейчас взяла и скинула всю ответственность на помощницу.

У меня есть дела поважнее.

— Карина до сих пор на тебя работает?

Я вздрагиваю от голоса Германа и оглядываюсь:

— Да, а что?

— Ты ее еще не сожрала? — стоит у двери, удивленно вскинув бровь.

— Что?

— Я не думал, что она так долго с тобой продержится, — Герман одобрительно усмехается и выходит из спальни, — а она все еще с тобой. Интересно, а награда ее ждет за такую слепую верность?

Глава 40. Почему?

— Я не поняла, — выскакиваю за Германом из комнаты, — уж не тебе про слепую верность говорить! И я — хороший босс!

— Правда? — Герман резко разворачивается ко мне. — Как и женой ты была хорошей, да?

Я аж всхрапываю от его наглости и бессовестной претензии.

— Пап, — подает голос Боря из глубины квартиры, напоминая, что мы тут не одни. Добавляет, — и мам… Я Фишечку покормил.

— Я не Фишечка!

— Знаешь, что? — цежу я сквозь зубы, в гневе глядя на Германа, и перехожу на шепот, — да что с тобой говорить!

Зло отмахиваюсь от Германа, хочу пройти мимо, гордо вскинув подбородок, а он грубо хватает меня за плечи и заталкивает обратно в комнату:

— Боря, теперь с Афинкой надо погулять!

— Ты что творишь?! — рявкаю я, когда он с хлопком закрывает дверь перед моим лицом. — Боря, ты меня услышал?

— Ладно! Все, мы идем одеваться!

— Боря, блин! — кричу я. — Афинка уже гуляла!

Дергаю ручку, а после со смешком отхожу от двери:

— Герман, прекращай.

— Борь, и шарфик не забудь на Афинку намотать, — Герман игнорирует меня. — И шапочку с варежками. Будет сопротивляться.

— Не буду! — возмущенно отвечает ему Афинка.

— Ты же моя умничка.

— Герман! — топаю я ногой в бессилии перед самодуром. — Что за детский сад?

Дверь отворяется, и в комнату заходит Герман. Опять закрывает дверь и скрещивает руки на груди:

— Не терпишь ты критики, да?

— Эта критика уже не имеет значения, — выдыхаю через ноздри. — Ты в разводе с плохой женой. И ты нашел другую на роль хорошей жены. А теперь уйди с дороги!

— А вот и вернулась та Анфиса, с которой я прожил последние годы в браке, — скалится в улыбке. — Вечно раздраженная, недовольная и которая очень любит командовать всеми свысока.

— Точно, — копирую позу германа со скрещенными руками на груди, — а еще это та Анфиса, — перехожу на шепот, полный ненависти, — которая не отсасывает с заглотом. Да?

— Да что там с заглотом?! — тихо смеется Герман и тоже орет на меня шепотом. — Она в принципе перестала отсасывать!

— Неправда! — взвизгиваю я.

Я хочу скрыться от того разговора, который я столько времени избегала. Я ведь даже запрещала себе думать в этом направлении, чтобы не обрасти комплексами.

— Ой да ладно! Раз в месяц в лучшем случае радовала ртом! — рявкает Герман. — И то, без энтузиазма, а потому, что пришло время отдавать мне супружеский долг!

Я не хочу этого признавать.

Все было не так.

Совсем не так. Ну да, чуть реже мы с Германом встречались в кровати, но у меня же были причины.

— С токсикозом как-то не очень хочется секса, — в отчаянии шиплю я.

— Все началось до твоей беременности Афинкой, — он делает ко мне шаг и я гневе вглядывается в глаза. — Не прикрывайся, Фиса, нашей дочерью.

Меня опять потряхивает, потому что мне нечего ему ответить. Я помню то чувство облегчения, когда моя беременность подтвердилась. Пришло время признать, что тогда на кушетке у узистки я подумала, что теперь можно с новыми отмазками избегать моего любвеобильного мужа.

— Почему? — рычит он. — Объясни мне, почему?!

Я должна ответить ему на этот вопрос, потому что он заслуживает правды, как бывший муж, за которого я выходила по дикой влюбленности и восторженности.

А правда в том, что эта влюбленность не переросла в любовь.

Я сглатываю ком слез и поджимаю губы.

Я не могу Герману сказать эти ужасные слова. Не потому, что я сделаю ему больно, нет.

Потому что я тогда приму свое фиаско, как женщины, и признаю, что и без