Удачная охота - Павел Кузнецов

— Что ты имеешь в виду?

— Фонтан, которым ты сейчас любуешься, создан под моим руководством группой императорских архитекторов. Создан мной, — в голосе девушки звучало очень сильное чувство, и я даже не смог до конца определить его природу, уловив только оттенки радости и гордости.

Когда до меня дошёл смысл сказанного, я невольно вздрогнул. — «Но ведь альты — это воительницы! Я же сам видел, как Виктория билась с орками! И оружием они увешаны, и тот мой инструктор с границы… Хотя… А что я вообще знаю об альтах?»

— Сестрёнка молодец. Её император буквально на руках носит за то, во что она превратила его столицу, — вступила в разговор Стассианна, стоящая всё это время чуть сзади и слева от меня, — и я его понимаю. Она архитектор от бога. Видел бы ты, что она сделала с такими же ненормальными в Альтрии[2]…

— Фрр, ненормальная! — фыркнула в ответ альта. — Кто бы говорил! Ненормальные — это те, кто выдумывают всякие орудия убийства, а те, кто создаёт красоту — как раз нормальные.

— Не придирайся к словам, Алисия, я вовсе не хотела тебя оскорблять. И орудия убийства помимо функциональности должны ещё быть красивыми, иначе их противно держать в руках, — несмотря на внешне спокойный тон, видно было, что слова об орудиях убийства почему-то сильно задели синеволосую.

Дальше мы ходили от площади, к площади, от фонтана к фонтану, и я никак не мог отогнать от себя какого-то наваждения. Ходил, точно в фантастическом сне, на грани бреда. Мне и в голову не могло придти, что возможно создать такую красоту, но чтобы ещё и в таком количестве! А девушка с жаром описывала устройство каждого из фонтанов, рассказывала о том, кто из её команды и при каких обстоятельствах придумал тот или иной ход.

В процессе её пояснений я понял, что жизнь у этих творческих людей далеко не всегда протекает в мучительных занятиях творчеством. Они жили, как обычные люди, работали в поте лица, пили, гуляли, любили, даже дрались на дуэлях за свои творения. И Алисия, похоже, была среди них, как рыба в воде, пользовалась непререкаемым авторитетом и держала всё в ежовых рукавицах, зубами и ногтями вцепляясь в любого, кто поднимал руку на её человеческих птенцов. Вот этого я вообще не ожидал! Да, моё мировоззрение не исключало того, что альты любили и ценили произведения искусства, но чтобы при этом сами участвовали в их создании, да ещё и организовывали людей на творческую работу — это не входило ни в какие ворота. По крайней мере, Виктория мне об этом ничего не говорила, и участие альт в творческом процессе одарённых людей под впечатлением от её рассказов в моём представлении сводилось к участию в любовных романах.

Алисия настолько вдохновилась моим восхищением и созерцанием своих шедевров, что то и дело сцеплялась по пустякам со Стассианной. Нет, злости или раздражения в их спорах не было, но вот увлечённость и горячность — буквально били через край. Во время одного из таких споров они отстали. Вернее, задержались у очередного шедевра, обсуждая какие-то детали, опять почему-то связанные с сочетанием оружия и архитектуры, а я ушёл вперёд, привлечённый фонтаном в форме небольшой башни, где из каждой бойницы били водные струи. Впрочем, изюминка этого фонтана была не в этом, а в том, что струи из башни с течением времени начинали бить всё менее интенсивно, зато появлялись струи из стен окружающей башню чаши. Эти струи били в башню и, по мере опадания струй, бьющих им навстречу, крепли и со всё большим напором ударялись в стены фортификационного творения. И надо отдать должное создателям фонтана, били струи очень качественно, по всем правилам фортификационного искусства — в наиболее уязвимые места башни. В конце концов защищающие башню струи вообще смолкали, и она начинала заваливаться в сторону наиболее настойчивых внешних струй, а затем резко складывалась, этаж за этажом, словно подзорная труба. Проходило несколько минут, внешние струи затихали, и башня снова начинала подниматься из небытия: из водной глади чаши поднимался сначала самый верхний этаж, а затем этаж за этажом вырастала вся остальная конструкция.

Я настолько засмотрелся на это подлинное чудо фортификационного искусства, что не заметил, как толкнул какого-то субъекта, стоящего возле фонтана. Тот что-то сказал, я не услышал. Но когда в моё сознание ворвался гневный окрик и что-то ткнуло в плечо, заставив повернуться спиной к фонтану, я резко пришёл в себя и подобрался. Передо мной стоял молодой маг, в этом своём франтовом алом плаще с дурацкой застёжкой в форме глаза. До меня сразу дошёл смысл брошенной им последней фразы: «Как ты смеешь не отвечать на вопросы мага, молокосос!?». Я нахмурился и окинул его щуплую фигуру насмешливым взглядом.

— Не знаю, господин маг, может быть я и молокосос, вот только что тогда сосёте вы, если с таким оскорбительным тоном накидываетесь на офицера императорской гвардии?

Маг аж побагровел, сравнявшись в цвете лица с цветом плаща. Это выглядело очень смешно. Похоже, это чучело привыкло к почтительному отношению и боязливому преклонению со стороны местной воинской шушеры, если такое себе позволяет. Мне тут же вспомнился наш гарнизонный маг, вернее будет сказать, маги тех гарнизонов, в которых мне доводилось служить. Они все почему-то вели себя совершенно одинаково и проходили идентичные этапы становления личности. Когда они только появлялись в крепости, они смотрели на окружающих с подчёркнутым высокомерием, к женщинам не приставали, на вопросы сослуживцев отвечали скупыми репликами. Проходил месяц, и маги начинали лезть на стену от тоски. А после пары совместных рейдов на границу, когда мага в дороге намеренно игнорировали, заставляли его самого тащить всё своё магическое шмотьё, посылали в бессмысленные дозоры, ставили дежурным по котелку, которого он никогда в жизни не видел, а в промежутках между этими официальными действами добивали всевозможными безобидными шутками, маг постепенно начинал превращаться в человека. Через пару месяцев он уже пил вместе со всеми, начинал огрызаться на шутки, варил знатную похлёбку во время дежурств по кухне. По прошествии ещё месяца-двух, он уже начинал приставать к дамам, драться на дуэлях с использованием сочетания меча и магии, а затем приспосабливал свою алхимическую лабораторию под варку самогона. Нет, вру. В последнем отношении они все сильно отличались друг от друга: так, маг-огневик делал очень ядрёное пойло, маг-воздушник и маг-водник обычно создавали нечто, что шло очень хорошо, мягко. А вообще, всё зависело от вкуса самого мага и его изобретательности. Ладно, что-то я отвлёкся. Этот маг, по всему выходило, в пограничном гарнизоне ещё не служил. Ну, ему хуже.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});