Разрушитель - Майнет Уолтерс

— А она смогла бы?

Ингрем болезненно поморщился:

— Очаровательно… Она была одурачена им.

— Так она глупая?

— Нет… просто слишком доверчивая… — Ингрем вздохнул. — Он профессионал. Создал фиктивную компанию с фиктивными счетами и убедил двух женщин инвестировать ее, а точнее, убедил мисс Дженнер, чтобы она убедила свою мать. Операция носила утонченный характер. Потом я видел все документы и не удивился, что Мэгги клюнула на это. Дом был завален глянцевыми брошюрами, аудиторскими счетами, чеками на зарплату, списками сотрудников, заключениями департамента по налогам и сборам. Действительно нужно быть очень подозрительным человеком, чтобы додуматься, что кто-то идет на такие трудности только ради того, чтобы надуть вас на сотню тысяч фунтов стерлингов. Как бы то ни было, но миссис Дженнер перевела в наличные все свои облигации и ценные бумаги и вручила зятю чек, полагаясь на то, что прибыль будет до 20 % в год.

— Эту прибыль она переводила обратно в наличные?

Ингрем кивнул:

— Всего было три банковских счета. Затем все пропало, исчезло. Шельмец потратил год, разрабатывая этот трюк, девять месяцев на обхаживание мисс Дженнер и еще три месяца в браке. Он воспользовался своим «родством» с ними, чтобы втянуть в аферу и других людей, некоторые из друзей семьи также обожгли свои пальчики. Печально, но в результате миссис и мисс Дженнер превратились в настоящих отшельниц.

— На что они живут?

— Только на то, что можно получить от конюшен. А это совсем немного. Местечко ветшает, становится день ото дня все более убогим.

— Почему не продают?

Ингрем отодвинул стул назад, готовясь встать.

— Потому что им ничего не принадлежит. Старик изменил завещание перед смертью и оставил дом сыну при условии, что обе женщины могут продолжать жить в нем, пока жива миссис Дженнер.

Гелбрайт нахмурился:

— А что потом? Брат выкинет сестру на улицу?

— Что-то в этом роде, — сухо сказал Ингрем. — Он юрист в Лондоне. Конечно, в его планы не входит иметь недееспособного постояльца на своей территории, когда он может продать все тем, кто с толком распорядится этой собственностью.

Утром в четверг перед встречей с Мэгги Дженнер Гелбрайт переговорил с Карпентером.

— Я уже передал в службу осмотра мест преступлений, чтобы приехали два сотрудника все проверить, — сообщил Гелбрайт. — Удивлюсь, если им удастся что-нибудь обнаружить. Мы с Ингремом старались найти то, что привело к выкачке из лодки воздуха. Откровенно говоря, здесь все испорчено. Но думаю, стоит попытаться. Нужно постараться надуть лодку и пустить ее по воде и камням, но советую не расстраиваться. Даже если они вернут ее обратно на берег, сомнительно, даст ли нам это что-нибудь.

Карпентер передал ему пачку документов.

— Тебе будет интересно, — сказал он.

— Что это?

— Показания людей, которые, со слов Самнера, должны подтвердить его алиби.

Гелбрайту в голосе босса послышалась взволнованность.

— И они подтверждают?

Тот покачал головой:

— Совсем наоборот. Остаются неучтенными двадцать четыре часа, между временем ленча в субботу и временем ленча в воскресенье. Сейчас мы проводим блиц-опросы всех подряд: служащих гостиницы, других делегатов конференции, но здесь, — он ткнул пальцем в документы в руке Гелбрайта, — имена, которые нам дал сам Самнер. — У него засверкали глаза. — И если они заблаговременно не подготовлены, чтобы подтвердить его алиби, я не вижу никого, кто еще мог бы сделать это. Похоже, ты окажешься прав, Джон.

Гелбрайт кивнул.

— Каким образом он мог сделать это?

— Он привык плавать, должен знать бухту Чапмена так же хорошо, как и Хардинг. Должен знать, где находятся резиновые лодки, которые можно взять.

— Как туда могла попасть Кейт?

— Позвонил ей ночью в пятницу, сказал, что измучился на конференции и планирует рано приехать домой. Предложил устроить что-нибудь необычное для разнообразия, например, провести день на побережье в Студленде. Договорился, что встретит ее и Ханну у поезда на вокзале в Борнмуте или Пуле.

Гелбрайт потрогал себя за мочку уха.

— Возможно.

Проезд трехлетнего ребенка в поезде бесплатный, проверка проданных билетов на станции Лимингтон показала, что в субботу было продано взрослым пассажирам очень много билетов до Борнмута и Пула, — поездка очень быстрая и легкая в связи с пересадкой на пассажирские поезда, следующие в Брокенхерст. Однако если Кейт Самнер купила один из билетов, то она расплачивалась скорее наличными, нежели чеком или кредитной карточкой. Никто из железнодорожных служащих не запомнил маленькой светловолосой женщины с ребенком, но, как они сообщили, движение через станцию Лимингтон в субботу в пик сезона отпусков такое насыщенное и непрерывное из-за парома, который курсирует на остров Уайт и обратно, и маловероятно, что они были в состоянии что-либо заметить.

— Единственной ложкой дегтя в бочке с медом остается Ханна, — продолжал Карпентер. — Если он бросил ее в Лилипуте перед тем, как поехал обратно в Ливерпуль, почему прошло столько времени, прежде чем ее заметили? Он должен был оставить ее около шести утра, но мистер и миссис Грин не замечали ее до половины одиннадцатого.

Гелбрайт подумал о следах бензодиазепина и парацетамола, обнаруженных у нее в крови.

— Может быть, он покормил, напоил и помыл ее в шесть, затем уложил спать в картонной коробке, которую поставил у дверей магазина, — задумчиво произнес он. — Самнер — химик-фармацевт, не забывай об этом, и он мог хорошо представлять, как успокоить трехлетнюю малышку на несколько часов. Я думаю, он делал это в течение нескольких лет. Если посмотреть, как ведет себя ребенок рядом с ним, станет понятно, что его сексуальная жизнь разрушала ее с самого дня рождения.

Тем временем Ник Ингрем проводил опрос о фактах похищения лодок. Рыбаки, которые парковали свои лодки в бухте Чапмена, не смогли помочь.

— Разумеется, прежде всего мы проверили лодки, когда до нас дошли слухи, что утонула женщина, — сказал один из них. — Я бы дал тебе знать, если бы что-нибудь произошло, но ничего не пропало.

То же было в Суанедже и в заливе Киммеридж. В последнюю очередь Ингрем позвонил в Лулуез-Коув — последняя надежда.

— А знаешь, — произнес голос на другом конце линии, — у нас одна пропала, черная десятифутовка.

— По описанию годится. Когда она исчезла?

— Добрых три месяца тому назад.

— Откуда?

— Не поверишь, с побережья. Какой-то бедняга из Испании поставил свое судно в заливе, сам с семьей на лодке отправился в паб на ленч, оставив забортный мотор на лодке, не убрал шнур стартера, оставив его на моторе, а потом проливал слезы, когда ее увели у него из-под носа. Причитал, что в Испании никто не думает украсть лодку у другого парня, и не важно, что он все сделал для местных воришек, чтобы они могли легко похитить ее. А потом сетовал на агрессию корнуоллских рыбаков. Я напомнил ему, что Корнуолл находится на расстоянии доброй сотни миль отсюда, что испанские рыбаки значительно агрессивнее корнуоллских и никогда не соблюдают правил Европейского союза. Но он все равно заявил, что подаст на меня иск в Европейский суд по правам человека за то, что я не смог защитить испанских туристов.

Ингрем рассмеялся.

— Так что же произошло?

— Ничего. Я отвез его с семьей на его чертов пятидесятифутовый корабль, и мы не получили больше весточки о нем. Он, наверное, потребовал страховку, в два раза превышающую стоимость лодки, и при этом обвинял противных англичан в ее пропаже. Мы проводили опросы, конечно. Но никто ничего не видел. Хочу сказать: а почему кто-то должен был следить за ней? У нас здесь собираются сотни людей на выходные и праздники, любой мог завести ее без проблем. Я имею в виду: какой нормальный человек оставит лодку, не сняв забортный мотор? Мы считаем, что ее взяли угонщики, которые развлекаются по выходным и праздникам, а потом, когда она надоела, просто затопили ее.

— Какие же праздники здесь были?

— Конец мая. Школьная четверть. Место было переполнено.

— Испанец давал описание лодки?

— Скорее настоящий манифест. Все готово для страховки. Я наполовину уверен, что он хотел, чтобы ее украли, ведь тогда он мог получить огромные деньги.

— Можете прислать детальное описание лодки по факсу?

— Разумеется.

— Меня особенно интересует мотор.

— Почему?

— Потому что не думаю, что он был на лодке, когда она утонула. К счастью, он до сих пор остается у вора.

— Он что, тот убийца, которого ты ищешь?

— Очень может быть.

— Тогда, приятель, тебе повезло. У меня все серийные номера, благодарность нашему испанскому другу, и один из них серийный номер забортного мотора.