Коробка Наказаний - Крис Гофман

не думает о том, каково мне.

— Ты такая милая, — мужчина садится рядом и целует меня в плечо. — И нежная, — поднимается по шее. — И красивая, — дышит около уха. Властный имеет надо мной неведомую силу — это очевидно. Понимаю, что он тоже играет не самую лучшую роль в ситуации с отработкой, но не могу к нему испытывать злость или обиду. Наказания становятся для меня желанными, ловлю себя на мысли, что в глубине души даже немного расстроена, что скоро они закончатся.

И что дальше?

Да, Властный спишет долг, я не сомневаюсь в его честности, но прекратятся и эти встречи. Вряд ли я ему интересна как отдельная единица и личность. Кто я такая? Глупая и наивная дурочка, которая носится по делам своей семьи. Увы, но выгляжу я именно так и это расстраивает. А так хочется нравиться Захару, стать для него хоть немного желанной. Не просто игрушкой, а женщиной, которая вызывает в нем трепет.

‌‌‍

— Ты меня смущаешь, — произношу честно. — Непривычно видеть тебя таким, — поднимаю глаза и смотрю на Захара.

— Каким? — улыбается, приподняв уголок губы.

— Милым, — не верю, что говорю это о Властном.

— Интересно слышать подобное о себе, — смеется в голос. — Милым я еще не был.

— Мне нравится, — любуюсь его лицом.

— А мне нравишься ты, — спускает с моего плеча бретельку, — даже очень, — голос приобретает сексуальный тембр. — Хотя нет, — продолжает и наваливается на меня, — нравишься это слишком мало для того, чтобы описать мои чувства, — стягивает одеяло. Властный пожирает голодными глазами, и я начинаю дрожать. — Я хочу тебя, — руками впивается в мои ягодицы, — вызываешь во мне дикое желание. Языком проводит по моей шее, направляется к уху и облизывает мочку, начинаю стонать. — Хочу, чтобы ты стала моей…

От этих слов по телу пробегают мириады мурашек…

Не верю собственным ушам, Властный желает, чтобы я стала его женщиной?

Мы снова занимаемся любовью.

Дважды.

По-настоящему одурманенная выхожу из его дома и направляюсь к машине Альберта. Совершенно не соображаю, что происходит с моей жизнью, еще несколько дней назад я тряслась в кабинете Захара, превозмогая свой страх и робость от его прожигающего насквозь взгляда, а уже сегодня — слышу от этого жесткого и нахального мужчины, что он хочет меня.

«Хочу, чтобы ты стала моей…» — эта фраза сводит с ума и одновременно пугает. Жизнь не игра в наказания и удовольствие, что я вообще знаю о Властном? Ровным счетом ничего. Понимаю, что дела, которыми он занимается — не самые чистые и невинные. Как ни крути, но именно он устроил аттракцион с коробкой наказаний. Все эти конверты с указаниями по отработке — дело его ума и желаний. Извращенных и порой не самых невинных.

Как далеко он готов зайти и способен ли остановиться? На этот вопрос я не нахожу ответ, однако, четко понимаю, что темперамент Захара и его сексуальная энергетика на сто процентов совпадают с моей.

Обычно робкая и стеснительная — я готова на все, если он того пожелает. Прекрасно осознаю в какой роли нахожусь в руках Властного, но это меня не отталкивает, а еще больше возбуждает. Может быть, я и сама извращенка?

Сажусь в автомобиль и молча смотрю в окно. Слава Богу, Альберт не лезет с ненужными разговорами и не пытается, как обычно, шутить в мою сторону. Создается впечатление, что Захар провел с ним какую-то беседу обо мне, так как сального отношения от Альберта или издевок больше не присутствует.

К дому подъезжаю в самом ужасном расположении духа, знаю, что сейчас меня ожидают разборки и глупые обвинения — этот момент весьма удручает.

Прощаюсь с Альбертом и захожу в подъезд. Выдыхаю воздух и пытаюсь настроиться на разговор, надеюсь, мать сможет ответить на все вопросы и не станет, как обычно, ходить вокруг да около, пытаясь меня запутать.

Открываю дверь, дома тихо, не успеваю обрадоваться своему одиночеству, как вижу отца, направляющегося из спальни в мою сторону.

— Добрый день, дочка, — произносит потухшим голосом. — Как ты? Проходи сразу на кухню, есть разговор, — указывает на комнату.

— Тебя уже полностью выписали? — интересуюсь участливо. Папу периодически отпускали на день-два из больницы с возвратом, но, похоже, сейчас уже окончательно отправили домой.

— Да, теперь у меня больничный на три недели, — разводит руками и вздыхает.

Понимаю, что его тревожит ситуация с деньгами. Больничный у них на предприятии оплачивается по голому окладу и на выходе, в день выдачи заработной платы — на карточку прилетают гроши. По этой причине отец старается никогда не брать официальный документ по болезни, договариваясь с начальством о паре дней отдыха за свой счет, если есть острая необходимость подлечиться. В этот раз, в связи с серьезностью приступа, больничный пришлось все-таки оформить и теперь отец вынужден сидеть дома с осознанием того, что в конце месяца ничего не получит. В свете последних финансовых долгов — это настоящая проблема.

Мою руки и прохожу на кухню. Удивлена желанию отца со мной поговорить, обычно такие беседы происходят по поручению матери, когда она сама не готова что-то решать и пользуется руками и языком мужа.

— Что ты хотел обсудить, па? Давай сразу приступим, я сегодня очень устала, работала ночью — хочу отдохнуть, — частично вру, так как делиться своими личными историями не готова. Но, что касается по части устала — истинная правда. После интенсивной ночи с сексуальными играми, сил во мне осталось не так уж и много.

— Да все те же вопросы, — замечаю, что ему неудобно.

— Какие? — подталкиваю к тому, чтобы он озвучил тему разговора.

— Алина, в нашей семье критическое состояние, безумно нужны деньги. Те гроши, которые получает мать и мои копейки — не способны помочь в выплате долгов Мирона. Я понимаю, что ты стараешься изо всех сил, но ты же видишь — денег нет и не предвидится, — отводит глаза.

— Папа, я все прекрасно знаю, но… чем могу помочь? Я и так взялась за списание огромной части долга. Тебе не кажется, что Мирону нужно самому хотя бы чем-то заняться? — произношу с ноткой недовольства. Не хочется расстраивать отца, но мне