Иллюзия обмана - Илона Романова

"Пусть играют в свои игрушки в своей комнате — у нас есть своя!" — ехидно подумал он.

Карьера, безусловно, катилась в пропасть, зато жизнь складывалась как нельзя лучше. В Сударбе всегда считалось, что невезение на службе или в торговле — вернейший признак удачи в любви. Кроме того, бывший Императорский, а теперь вольный Первооткрыватель был слишком щепетилен, чтобы подкладывать свою или чью-либо другую судьбу или свободу под валуны, лавины и другие придворные стихийные бедствия.

Из всего этого могло следовать лишь то, что Мэнига со всей её брутальностью и интригами должна была остаться для него лишь дурным воспоминанием. Столица уходила всё дальше в какую-то иную реальность. Там оставалось только прошлое, а здесь были друзья, дюки и… Риаталь. Да… теперь ещё и Риаталь… Никогда не предполагал он, что всё повернётся таким причудливым образом. Но как ни крути, получалось, что именно здесь, в Дросвоскре, он нужен больше всего.

Первооткрыватель долго сидел в раздумьях. Потом они незаметно отступили. От души отлегло. Пришёл покой. Молодой человек полностью растворился в чистом радостном дыхании утра и его неслышной мелодии. Где уж тут было заметить, как, неуверенно поправляя чёлку, к нему подошла Риаталь. Она тоже решила прогуляться и тоже босиком. В самом деле, лучшего времени, чтобы осмотреть ближайшие окрестности Тильецада, девушка не могла придумать.

А может быть, она просто искала Хаймера?

Так или иначе, она его нашла…

II

Брат Мренд подходил к картине медленно… Не веря своим глазам… Боясь ошибиться… Потом обернулся к своим спутникам и поражённо выдохнул:

— Оделонар…

Кинранст и Хаймер переглянулись. Вообще-то в Сударбе считалось, что этот легендарный живописец никогда не существовал. Ходили, правда, слухи, что он всё-таки жил, а его работы надёжно спрятаны между нелепой мазнёй придворных маляров в Императорской галерее. Предания говорили, что его картины обладают чудодейственными свойствами. Чуть ли не мёртвых оживляют. Впрочем, никто и никогда не видел подлинников — только списки с мистических пейзажей и не менее загадочных жанровых сцен. О портретах и вовсе никто не слыхал.

— М-м-да! — после некоторого молчания потрясённо произнёс Художник. — Никогда не видел его работ… А я-то, старый дурак, думал, что это лишь собирательный образ, идеал и пример для подражания. Как же меня бесил учитель, постоянно твердивший: "Надо работать, как Оделонар… Надо работать, как Оделонар…"!

Брат Мренд задумался и начал прохаживаться по галерее, зачем-то внимательно изучая рамы. Снова вернулся к портрету. Волшебник и Первооткрыватель недоумённо следили за ним, но не вмешивались.

Короткий путь из Мэниги в Тильецад он нашёл в рукописи Ольса. Дорога, проходившая по границе Немыслимых Пределов, занимала немногим более двух часов.

— Они дойдут за час… — пробормотал Оделонар и начал осторожно разворачивать картину, которая должна была послужить для дюков ориентиром.

Холст занял своё место в раме. Мастер отошёл на несколько шагов и придирчиво вгляделся в своё творение.

— Никуда не годится! — неудовлетворённо буркнул он. — Нужно было рисовать каждого по отдельности. Хоть всё сначала начинай.

— Так… — без предисловий начал Художник. — Этот портрет — первый в череде других, которые должны были занять эти рамы. Картины написаны, но перенесены в какое-то другое место. Прототипами служили наши знакомцы из Тильецада, — он говорил отрывисто, как в трансе. — Так он защищал дюков от неминуемой гибели.

— Откуда… — начал было Хаймер.

— Видел! — отрезал брат Мренд. — Это не всё. Оделонар погиб.

— С кого он писался? Вроде на Окта похож… — спросил Кинранст.

— Это собирательный образ. Мастер хотел напомнить дюкам о ком-то, кого они давно потеряли. Точнее не скажу, — Художник постепенно приходил в себя. — Выходит, я когда-то скопировал эту картину… По памяти… Занятно…

Он снова задумался и зашагал к выходу из галереи. Друзья двинулись за ним. Первооткрывателю на мгновение показалось, что не брат Мренд возвращается в Тильецад, а Оделонар шагает сквозь время…

III

Незаметно спустился вечер. В общем зале стал собираться народ.

Удивительным был этот зал: с одной стороны, он выглядел по-домашнему уютным, с другой — казался безразмерным, к тому же обладал отличной акустикой, поэтому говорить можно было почти шёпотом. Хаймеру всегда нравился контраст самого парадного помещения Тильецада с наиболее скромными в Императорском дворце.

Народу на совет собралось намного больше, чем предполагалось вначале, высказаться хотели многие. Проблема состояла лишь в том, как убедить дюков, не желавших вмешиваться ни в какие дела, происходившие за пределами Дросвоскра, участвовать в общем разговоре. Помогать они были согласны кому угодно. Восстанавливать справедливость, хотя бы и дорогой для себя ценой — тоже. Но решать свои проблемы люди, по их мнению, должны были сами. Дюки, как уже известно, были независимы и упрямы. Крайне упрямы. Наверное, в этом была своя правда, но сейчас обстоятельства складывались так, что — по доброй воле или по необходимости — приходилось объединяться. Поэтому, несмотря на всю свою отстранённость, даже они всё-таки созрели, чтобы прийти на совет в собственном замке. Тем более что люди, уставшие их уговаривать, в конце концов, самым хитрым способом додумались совместить совет с ужином. Не менее роскошным и обильным, чем вчерашний.

Это было странное зрелище: дюксы, скорее привыкшие петь, чем говорить, смущённо сидели, сбившись в небольшую стаю. Дюки, которые обычно становились распорядителями пиров, вообще не могли взять в толк, зачем их пригласили, однако старались никоим образом не выказывать своего недоумения. Будучи истинными кавалерами, они окружили своих дам особо подчёркнутой заботой.

Первым, на правах хозяина, должен был говорить Окт:

— Я… не знаю… что сказать… Это… Рёдоф… мастер… — почти растерянно и делая тяжеловесные паузы между словами, густым басом довольно невнятно прогудел длиннолицый гигант. — Или… вот Кинранст… Пусть… они… говорят. Мы — послушаем… Так — правильно. А если… помочь — поможем.

Похоже, Рёдоф не предполагал выступать, поэтому не сразу сообразил, с чего начать.

— Тут вот какое дело… Собственно, все о нём знают… Все понемногу. Все, да вот не всё. Да и доказательств никаких не было. Вкратце вот что вызывает беспокойство… На сударбском Престоле давным-давно воцарилась измена. Если говорить точнее, то никакого бессмертного Императора нет, да и не было никогда. Раньше Конвентус всем голову морочил, подсовывая своих безвольных слуг. Последний Йокещ был тоже из таких… От Конвентуса, значит. Теперь он уничтожен. И Конвентус истреблён. Весь, — Рёдоф помолчал, нелегко подбирая точные слова. — Подробности пока не известны, одно понятно, что извёл его никто иной, как бывший Кридонский Наместник. Тут кое-кто с ним знаком, так что особенно не удивляйтесь. У нас имеются неопровержимые доказательства, что он жив и только инсценировал свою смерть. Похоронили мнимого Арнита.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});