Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вы великолепны, – веселится Сильвана, – вы похожи на жениха и невесту.
– Которые уже думают об измене, – отвечает Клаудио.
Он берет Эммануэль под руку, а другой рукой нежно обнимает свою сестру. Все трое движутся в направлении бесконечной лестницы. И они исчезают в ущельях из бронзы, а потом попадают в гигантское чрево базилики. Клаудио оставляет руку Эммануэль, чтобы перекреститься. Сильвана делает то же самое.
– Вы тоже, Эммануэль. Вы должны вести себя как все.
Когда они достигают самой глубины здания, Клаудио подводит их к темной деревянной двери, скрытой занавеской. Большой коридор, заставленный мебелью… Ризничий в белой одежде… Клаудио ведет их как человек, хорошо знакомый с этими местами. Другая дверь, коридор, третья дверь… На стенах черные рамки обрамляют картины со святыми, мучениками, девами. Аналой, стулья с высокими спинками, распятие, табуреты…
У Эммануэль создается впечатление, что она пересекает старый город с небесными аркадами, где за ней следуют какие-то невидимые существа. Иногда они материализуются в виде старого прелата, спина которого изогнулась под весом грехов, в которых ему признаются люди. Эммануэль становится страшно, она не ощущает больше своего тела, придавленного тяжестью этой архитектуры. Умерщвление и наказание царят в этих темных стенах, наполняя смрадом воздух.
Другая дверь, Клаудио стучит в нее два раза. Чей-то голос позволяет ему войти вместе с его спутницами в маленькую комнату. В глубине ее сидит секретарь со своими папками, а над ним – бронзовое распятие. Им навстречу поднимается молодой священник.
Такой же высокий, как Клаудио, он, должно быть, и того же возраста. Коротко подстриженные волосы, строгое лицо. Несмотря на светлый цвет волос, у него удивительно темные живые глаза, спрятанные за очками в тонкой золотой оправе. Очки он немедленно снимает. Его руки, длинные и белые, очень аккуратно ухожены. Совершенно женские руки. Под длинной черной сутаной, доходящей ему до щиколоток, угадывается весьма спортивное тело.
Эммануэль удивлена: она ожидала увидеть типичного священника. Но приходилось поверить, что даже в самом сердце Ватикана жизнь бьет ключом и под сутанами! Затем она сравнивает его со своим гидом. Оба они словно изготовлены из одной матрицы, они как два дерева, посаженных в одной и той же земле, выросших вместе.
– Я не расслышала ваше имя, – говорит Эммануэль молодому священнику.
– Отец Бруно.
Он бросает взгляд на часы.
– Простите меня.
Он нажимает на одну из кнопок внутреннего телефона.
– Если меня будут искать, меня нет… Даже для Его Святейшества.
Он вешает трубку, открывает шкатулку и вытаскивает маленький железный ящичек. Затем он вынимает из кармана связку ключей, выбирает один из них и открывает ящичек. Эммануэль пытается увидеть содержимое – это второй ключ из кованого железа, на котором висит медальон. Священник прячет этот ключ в карман, закрывает ящичек, помещает его в шкатулку и закрывает ее на ключ. Затем он приглашает гостей следовать за ним.
Они делают несколько шагов по коридору и через маленькую дверь без замка, закрытую лишь с помощью простой защелки, выходят на открытый воздух, и оказываются в самом сердце садов папы римского. Эммануэль любуется чистотой аллей, красотой фонтанов, заботой, с которой подстрижена трава, разбросан гравий. Свет дня быстро тускнеет, окрашивая небо красным.
Они достигают белого деревянного портала. Святой отец достает связку ключей, и Эммануэль сразу же с усмешкой думает о «Святом Петре, работающем в раю». Он несколько раз поворачивает ключ в замке, и, наконец, двери открываются. Внутри, в зале, очень холодно.
Священник тщательно закрывает дверь.
Они находятся в небольшом монастыре, разделенном колоннами, в центре которого располагается вполне романтический колодец. Узкие окна отражают свет заходящего солнца, более яркого и малинового, чем в садах, окрашенных в фиолетовые оттенки.
Пересекая атриум, отец Бруно направляется к другой двери. Еще один ключ, вынутый из внушительной связки, и они входят. В то время как священник закрывает дверь, Эммануэль оказывается перед мраморной группой, установленной перед лестницей. Это исполненный в натуральную величину вариант Амура и Психеи, знаменитой работы Кановы. Копия практически полностью воссоздает оригинал, с той лишь разницей, что в этой скульптурной группе молодые влюбленные не сливаются в эфемерном поцелуе, который приближает их к бездне… Девушка лежит, раздвинув ноги, чтобы ее партнер мог дотянуться до ее божественной плоти. Юноша накрывает прелестницу своим телом так, чтобы конический стержень оказался у ее губ.
– Посмотрите, мадам, – говорит священник, – на то естественное выражение изумления, которое художник придал лицу Психеи. Обратите внимание на жадность языка Амура, и как вульва открывается этой первой неизвестной ласке.
– Святой отец, – возражает Эммануэль, – остановитесь, пожалуйста, а то я тоже поддамся искушению, хотя все это лишь только мрамор!
– Этот шедевр был найден в мастерской Кановы после его смерти. Композиция была замурована в шкафу с другими вещами, которые я покажу вам на верхнем этаже.
Эммануэль с трудом отрывается от созерцания произведения искусства и следует за священником по лестнице. Сильвана идет за ней.
– Я прошу тебя, – говорит она, вдруг обращаясь к Эммануэль «на ты», – не говори здесь в своей обычной манере. Даже князь Маджоре себе этого не позволял.
Эммануэль поворачивается к Клаудио, замыкающему процессию. Тот кивает головой, поддерживая сестру.
Священник снова останавливается у двери. Он снова берет со своей связки большой ключ с медальоном и вставляет его в замок. И поворачивает его три раза. Дверь со скрипом отворяется.
– Посетители, должно быть, нечасто бывают здесь, – говорит Эммануэль.
– Именно так. За год – только один иностранный сановник переступил этот порог. Один момент, пожалуйста.
Положив ключ на табурет, молодой человек бодрым шагом направляется к большим окнам, защищенным мощными ставнями, и тянет тяжелый бархатный занавес.
– Здесь не рекомендуется включать электричество. Окна выходят прямо на государственный секретариат.
Затем он возвращается и закрывает дверь на ключ. Эммануэль подходит к Сильване, берет ее за руку. Они проходят мимо больших гравюр с поблекшими красками, которые изображают сцены объятий и содомии.
– Это эскизы Джулио Романо, они должны были в виде фресок украшать виллу одного черного дворянина[17], в противопоставление светским произведениям Рафаэля. Но тот, кто заказал ему это, как утверждают сплетники, стал импотентом: старость и жадность заставили его отменить этот заказ. С точки зрения техники они очень красивы, но композиция какая-то риторическая, да и лица лишены экспрессии.
- Ванесса - Эммануэль Арсан - Эротика
- Эммануэль. Антидева - Эммануэль Арсан - Эротика
- Частные уроки - Эммануэль Арсан - Эротика
- Любовь - Эммануэль Арсан - Эротика
- Непорочное зачатие - Эммануэль Арсан - Эротика
- Алый ангел (ЛП) - Эбби С. Т. - Эротика
- Безликий - Дебора Рэли - Остросюжетные любовные романы / Триллер / Эротика
- Обнаженная для тебя - Сильвия Дэй - Эротика
- Поцелуи на ночь (ЛП) - Уильямс Уитни Грация - Эротика
- Не все то золото - Керри Айслинн - Эротика