День счастья — завтра - Оксана Робски

— Зато если я захочу групповуху, — говорил Антон, — Катя всегда все профессионально организует.

— Мы поедем на Новый год в Куршевель. — Катя посматривала на Антона счастливым взглядом правообладательницы. — Я познакомлю его с нужными людьми, и Антон будет работать.

Для нас изменилось только то, что теперь, сидя в ресторанах, они иногда обнимались. Хотя, в общем-то, они делали это и раньше.

Катя мечтала о том, что у них будет мальчик.

Когда они встречали какого-нибудь ребенка, Катя многозначительно брала Антона за руку и умиленно улыбалась. Но не всегда.

Катя считала, что дети бывают хорошенькие и не очень. Не очень — это при встрече с которыми возникает чувство досадного ожидания: сейчас заплачет, или будет кричать, или шумно бегать, или приставать. А хорошенькие — это когда сразу хочется воскликнуть: «Ой, какой хорошенький!»

— У нас будет самый хорошенький на свете, — говорила Катя, — потому что он будет похож на Антона. А по характеру — на меня.

Антон любил всех детей. Но себя представить отцом счастливого семейства пока не мог.

Катя верила в то, что все будет хорошо. Ей все удавалось. Ей казалось, что началась лучшая пора в ее жизни.

Ей хотелось поделиться счастьем со всеми. Она щедро раздавала советы.

— Анжела, брось ты Дениса, — говорила она. — Мне кажется, он несерьезный.

Анжела обижалась и не разговаривала с Катей.

— Я тоже несерьезный, — защищал Анжелу Антон. — Кать, брось меня, пожалуйста.

— Никита, хочешь, я познакомлю тебя с людьми из ФСБ, и ты займешься чем-нибудь серьезным со своим агентством? Например, разрешениями на перевозку оружия в самолетах. Пока еще ни у кого нет на это лицензии. Хочешь?

Я мечтала о том, чтобы совсем скоро никто бы не сказал, будто я занимаюсь чем-то несерьезным. Совсем скоро все будет по-другому.

Телефон Рембо был отключен.

Мы все были в недоумении и без кокоджанго.

20

Чтобы сделать одно одеяло от Dream of Switzerland, нужно собрать пух из 60 гнезд

Эрудит разбудила меня среди ночи.

— Где вы? — кричала она в трубку.

— Дома, — ответила я спросонья, соображая, где я, собственно, должна быть.

— Дома? — настаивала Эрудит.

— В чем дело? — Мне хотелось спать, а не отвечать на дурацкие вопросы.

Тем более что не так часто мне удается поспать. Сегодня я, как рядовой обыватель, легла в постель в двенадцать ночи. Как ни странно, сразу заснула.

Преимущество отключенного телефона Рембо.

— Похитили! — выдохнула в трубку Эрудит.

Очень темно в моей спальне.

— Кого?

— Не знаем.

— Вы что там, с ума сошли?

— Мы сначала за вас испугались.

Может, растолкать Гору в ее комнате? Пусть охраняет, а не спит?

— А свекровь на месте? — забеспокоилась я.

— На месте.

— А свекор?

— Тоже. Слава богу.

— Так кого похитили?! — закричала я, подозревая, что уже не усну.

— Не знаем. — Эрудит явно чувствовала себя виноватой.

— Надеюсь, мне это снится.

— Да вы не волнуйтесь. За домом мы следим, а утром созвонимся и будем решать, что делать.

Я повесила трубку.

Спать уже не хотелось. Хорошо, что Артем в Англии.

Я позвонила Стасу. Он ответил так, как будто дежурил у телефона.

— Привет, — промурлыкала я.

— Привет. А я ждал твоего звонка.

— Вот я и позвонила. Ты всегда жди, ладно?

— Ладно. А ты всегда звони.

— А что бы ты сделал, если бы меня похитили?

— Отбил бы тебя. Освободил. И увез домой.

— Точно?

— Точно.

Мне стало тепло и спокойно.

— Ну, я тебе еще позвоню. Ты жди.

— Я буду.

— Я тебя целую.

— Как?

Я засмеялась.

— Пока, мальчишка.

***

С утра снова была Вероника.

Хочется ей ездить ко мне в такую даль? С Рублевки?

Она поссорилась с Игорем. Я кивнула.

Я ожидала слез, но она смеялась.

Оказывается, история не грустная.

Вероника, зная наверняка, что Игорь за ней следит, устроила ему театр одного актера.

Она зашла в «Soho» и вышла из него вся в новом. Продемонстрировав ему, какая она настоящая женщина. Деньги тратит со вкусом и без сожаления.

Потом она села в машину и поехала в Петровский парк.

Там она долго собирала с земли осенние листья. Потом села на первую попавшуюся скамейку и просидела на ней целых два часа.

— Я чуть с ума не сошла со скуки, — смеялась Вероника.

Потом она театрально всплакнула и не менее театрально выбросила сухие листья. Продемонстрировав, какая она романтическая натура. Но способная на поступки.

Через несколько часов они помирились.

Через несколько часов они поссорились опять.

— Я уйду от тебя! — закричала Вероника.

— Уходи, — улыбнулся ее муж, — я знаю, где тебя искать.

— Где? — очень естественно удивилась Вероника.

— На твоей любимой скамейке. В парке, — ответил Игорь, потупив взгляд.

Вероника хохотала.

— Представляешь, какой идиот!

Я кивнула и налила нам кофе. Davidoff. Банка стильная.

***

Мне позвонила свекровь. Она рыдала.

Я доехала до нее за полчаса, пристроившись на Кутузовском за черным БМВ, мчавшимся с мигалкой по разделительной полосе. Гаишники удивленно смотрели вслед моему «фольксвагену», а я делала вид, что я машина сопровождения: ехала не четко сзади, а чуть-чуть сбоку, словно прикрывая БМВ.

Свекровь оказалась в котельной дома. Я искала ее довольно долго. Среди красных блестящих агрегатов фирмы Buderus, на фоне красных крашеных стен моя свекровь смотрелась очень органично. Она была в золотистом шелковом халате. Уверена, надевая его, она четко знала, где пройдет эта мизансцена.

— Реснички, говоришь? Подружка? — рыдала моя свекровь.

Через какое-то время я поняла, что у моего свекра есть любовник.

Не собачка, не девица — любовник.

— Ты представляешь! — возмущалась она сквозь слезы.

Как будто это могло быть новостью. Как будто ее муж улетел в космос. Или починил утюг.

Мне очень льстило то, что своим зрителем она выбрала именно меня. И немного пугало.

— Я с ним про косметику, про наряды, и все вроде хорошо! Вот, думаю, молодец Никита. Мы правда прям подружки стали, и вдруг это!

— Он сам вам сказал? — осторожно спросила я, не до конца уверенная в границах ее откровения и не зная толком, могу ли я вообще к этим границам подходить.

— Да влетел ко мне в спальню, как сумасшедший! Орал так, что ты бы не поверила!

— Из-за чего?

Котлы периодически вспыхивали и хлюпали.

— Да его кто-то похитил, кому он, на хер, нужен, а он орет, что это я организовала! Ты представляешь?

Я представляла. Что я беспомощная, самоуверенная, глупая и напыщенная. Что я вообразила себе, что на что-то способна. Что из-за меня, возможно, пострадал человек. Что этим человеком могла оказаться я сама. Или мой ребенок. Стало страшно. Захотелось остаться в этой красной котельной навсегда. Просить прощения. У свекрови, у всех остальных.

Просто умереть. И пусть никто никогда не произносит моего имени. Чтобы не было стыдно.

Раствориться в пространстве. Стать невидимой.

Свекровь что-то говорила мне. Ее губы двигались как в замедленной съемке. Потом поплыли куда-то в сторону, словно были маской для Хэллоуина, которую сняли с лица.

Я потеряла сознание.

Когда я открыла глаза, я показалась себе вареной морковкой в красной эмалированной кастрюле. Кружилась голова.

Я попила воды. Интересно, обмороки — это признак возраста? Или просто давление?

— Мы все знаем, — сообщила Мадам, — не представляю, как это произошло. Мы следили за домом, но похищение не коснулось его обитателей.

Я вдруг поняла, что если бы хотели похитить меня, то обязательно похитили бы. Это уже не шутки.

Любовник позвонил свекру на мобильный два часа назад.

— Тебе нужно отдать им миллион, — сказал он хриплым испуганным голосом. И добавил: — А то они меня убьют.

— Где ты? — закричал свекор. — Что произошло?

— Меня все время бьют, они… — Телефон разъединился, в трубке раздались гудки.

Они перезвонили снова минут через двадцать.

— Собирайте деньги. Мы сообщим, когда совершим обмен. — Голос был торопливым и наглым.

— Дайте мне поговорить с ним! Дайте ему трубку! — закричал свекор.

— Нет.

Снова раздались гудки.

— Любимый мой! Маленький мой! Где ты? — шептал свекор, не обращая внимания на свою жену.

Она стояла в дверях, и ее разрывали на части жалость и ненависть. Части были равными.

— Ты знала! — закричал свекор. — Ты знала! И ничего не сделала! Никита, ты же сказала ей?

Я кивнула. Они смотрели на меня. На какое-то время я почувствовала себя персоной VIP в этом доме.

Телефон зазвонил в руках свекра, и он чуть не выронил его от волнения.

— Алле, — прошептал он в трубку, — скажи мне, они в масках? Они в масках?… Мальчик…

По его лицу было ясно, что разговор оборван на том конце телефона.