Жизнь Джейн Остин - Клэр Томалин

У Хэнсона были причины поселиться с домочадцами в Хэмпшире. Он вынашивал вполне определенные планы и, как только в 1813 году скончалась леди Портсмут, моментально взялся за дело. Он привез графа в Лондон и составил брачный контракт между ним и своей дочерью Мэри-Энн Хэнсон, а Байрона попросил засвидетельствовать документ. Знаменитому поэту Хэнсон заявил, что Портсмут мечтает о браке с молодой девицей и сопротивляется новым попыткам братьев женить его на старухе. Разумеется, ни братья лорда Портсмута, ни прочие доверенные лица ни о чем не догадывались.

Сын Хэнсона Чарльз заготовил брачное свидетельство с невписанными именами, и церемония была поспешно проведена в церкви Святого Георгия в лондонском районе Блумсбери. Байрон тоже там присутствовал и затем записал в дневнике, что Портсмут «отвечал как будто бы от всего сердца, порой даже опережая священника». Еще он отметил, что по дороге в церковь Портсмут заверил его, будто бы «неравнодушен к мисс Хэнсон с тех пор, как она была ребенком» (правда, на обратном пути объявил своему кучеру, что совершенно не собирался жениться, а если уж так вышло, то предпочел бы другую сестру). Надо сказать, Мэри-Энн совсем не была красавицей в отличие от ее младшей сестры Лауры. Но Байрон «ясно видел ее графиней — поздравил все семейство и молодых — выпил бокал вина (чистый шерри) за их счастье и прочее — и отправился домой. Был зван на обед, но остаться не мог». Похоже, он совсем не отдавал себе отчета в том, что участвует в чем-то неблаговидном.

Новая графиня распустила всех слуг из Хёрстборна и установила там настоящий террор. Мужа она регулярно секла, да еще поселила в поместье отцовского друга, адвоката, который издевательствами и побоями довел графа до полного повиновения. Этот «режим» продлился до 1822 года, когда брат Портсмута Ньютон начал процесс против Мэри-Энн, доказывая, что брак недействителен, а ее дети (одного из них назвали Байрон) — незаконнорожденные. Самого Байрона обвиняли в том, что он ее любовник, хотя он все отрицал («У меня была связь лишь с ее отцом, да и то совершенно несентиментальная — в виде длинных адвокатских счетов»), и нет никаких причин ему не верить. В конце концов все Хэнсоны впали в нищету и бесчестье, а вот лорд Портсмут, избавленный от своих гонителей, выказал удивительную жизнестойкость и скончался далеко за восемьдесят.

Эта заключительная часть истории Портсмутов происходила уже после смерти Джейн Остин. Но во время скандального бракосочетания в марте 1814 года она сама была в Лондоне у брата Генри и с загадочной лаконичностью написала Кассандре: «Что за лютая погода! И лорд Портсмут женился на мисс Хэнсон!» Пожалуй, ужасы семьи Портсмут дадут фору тем модным готическим романам, что были хорошо известны Джейн и осмеяны ею в «Нортенгерском аббатстве». Этот свой роман она начала писать в 1798 году, но работала над ним, периодически переписывая, в течение нескольких лет — как раз когда разворачивался сюжет Портсмутов — Хэнсонов. Даже если предположить, что до нее доносились лишь смутные слухи о пристрастии графа к похоронным играм, мучению людей и животных, вторая часть «Нортенгерского аббатства» явно связана с этим кошмарным соседством. Страхи и подозрения Кэтрин Морланд относительно событий в аббатстве оказались ошибочными, но она вовсе не напрасно боялась его хозяина, генерала Тилни, человека и в самом деле жестокого и странного. И все же на фоне того, что происходило неподалеку от Джейн, в аристократическом семействе Портсмут, страшные догадки Кэтрин из «Нортенгерского аббатства» кажутся наивной ерундой.

Терри, с которыми Байрон встречался в 1805 году, тоже были старинной хэмпширской семьей. Они жили в небольшой прелестной усадьбе в Даммере[80], откуда легко можно было полями дойти до Стивентона. Многие из отпрысков сквайра и его жены фигурируют в письмах Остин. Когда все тринадцать собирались вместе, то казались Джейн «чересчур шумными», но она дружила с девочками Терри, и ей случалось танцевать с мальчиками — со старшим, Стивеном, который вступил в полк милиции Северного Хэмпшира, с Робертом, отправившимся в регулярную армию, с Майклом, который стал священником и впоследствии обручился с племянницей Джейн Анной. Вторая из сестер Терри впоследствии прочла «Эмму» и особенно восхищалась описанием миссис Элтон. Две другие сестры вышли замуж за сыновей местных сквайров: одна за Дигуида, соседа Остинов по Стивентону, другая — за Харвуда из Дина. Правда, семейство Харвуд переживало нелучшие времена: они так запутались в долгах и закладных, что и не надеялись найти выход. Их старший сын не смог жениться и до конца дней выплачивал отцовские долги, а младший, взявший в жены одну из сестер Терри, в конце концов из землевладельца превратился в простого фермера. Они сделались кем-то вроде хэмпширских Дарбейфилдов[81]. У Дигуидов тоже были свои проблемы — и «милый Гарри Дигуид» (как называла его Джейн Остин) вместе с женой и детьми окончил свои дни в добровольной ссылке в Париже, став еще одной жертвой экономического упадка семьи.

Старые состояния таяли, вместо них составлялись новые. В поместье в Лейверстоке проживали предприимчивые Порталы, семья гугенотского происхождения. В начале века из-за религиозных преследований во Франции они перебрались в Англию, в Саутгемптон, и не замедлили отличиться. Генри де Портал в 1711 году принял английское подданство, тогда же арендовал мельницу на реке Тэст, переоборудовал ее и на следующий год начал производство бумаги. Он так преуспел в этом, что в 1719 году купил и перестроил мельницу еще и в Лейверстоке, а через пять лет подписал контракт с Банком Англии на выпуск банкнот. Именно Порталу принадлежала идея ставить на них водяные знаки.

Его сын Джозеф стал шерифом графства и купил имение в Лейверстоке, которое при нем и его потомках процветало. К 1790-м годам Порталы превратились в крупных хэмпширских землевладельцев. В 1800 году Джейн Остин включила их в список самых почтенных семей, приглашенных на очередной бал. Старый усадебный дом в Лейверстоке Порталы снесли и выстроили красивый особняк в неоклассическом стиле[82]. Им принадлежал еще дом в соседнем местечке Фрифолк и усадьба Эш-парк, которую они сдавали внаем богатому холостяку Джеймсу Холдеру, сколотившему состояние в Вест-Индии. У него была репутация отчаянного ловеласа: оставшись с ним однажды наедине в гостиной, Джейн Остин на всякий случай не отходила от двери.

Некоторые из новых состояний имели довольно темные корни. Сэр Роберт Макрет, владелец усадьбы в Охёрсте, начинал как бильярдный маркёр в клубе «Уайтс»[83], затем стал букмекером и без излишней щепетильности начал давать деньги в рост. Он разбогател и за какие-то услуги правительству получил в управление «карманный округ»[84], а затем и рыцарское звание, сохранив при этом репутацию нечистого на руку человека.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});