Кофе с перцем - Екатерина Красавина

На нее напали среди бела дня в пяти метрах от дома. Набросились сзади, закрыли рот и впихнули в машину. Она даже не успела ничего понять, настолько быстро все произошло. Пришла она в себя уже в машине. Лариса тряхнула волосами и огляделась. Справа и слева от нее сидели двое незнакомых молодых людей и держали ее за руки. Прямо перед собой она видела затылок шофера. А вот человека, сидевшего рядом с шофером, она знала. Это был Витя Соболь, который со странной улыбкой смотрел на нее. В его глазах была ледяная безжалостность, а губы улыбались. Он явно наслаждался ситуацией и тем, что должно последовать за ней. Он знал, что будет. А Лариса — нет. И страх неизвестности наполнял ее ужасом и тошнотворным бессилием. Она внезапно почувствовала, как ее ноги и руки стали беспомощно-ватными. Как у куклы. Она пыталась вспомнить уроки Учителя и сосредоточиться на своих ощущениях, внушить себе чувство уверенности, чтобы принять правильные решения и суметь найти выход из расставленной ловушки. Но внезапно обнаружила, что это невозможно. Тело отказывалось слушаться ее приказов. Она была бессильна против своих врагов, потому что не могла контролировать себя. Ее сердце билось со скоростью сто ударов в минуту. А мысли разбегались в разные стороны, как пугливые кролики.

— Ну что, коза, допрыгалась? — весело спросил Витя Соболь. — Говорил же, предупреждал. Нет — решила свой гонор показать. И кому? Мне — Вите Соболю! — Он поднял вверх указательный палец. — Смешно!

Как бы в подтверждение его слов молодчики, сидевшие около Ларисы, радостно загоготали. Ее же прошиб холодный пот. Неизвестность постепенно начала приобретать жуткие очертания. И было непонятно, что лучше — страх неведомого или кошмар предстоящего. Лариса закусила губы.

— Я не хотела вас обидеть.

— Нет, вы посмотрите, она еще выражается так культурно! Прямо культур-мультур! Из пансиньона благородных девиц… Мне так еще больше нравится. — И Соболь подмигнул ей.

Лариса закрыла глаза. В голове вертелись обрывки из прошлой жизни: уютный абажур, звонкий смех матери, отец в парке с коляской и молодой женой, руки Эмилии Григорьевны, глаза Учителя… «Стоп-стоп, — скомандовала себе Лариса. — Я должна немедленно успокоиться. Немедленно. Во что бы то ни стало!» Она принялась считать до десяти, но ее прервали самым бесцеремонным образом: дернули за волосы.

— Глаза открой! — скомандовал Соболь. — Я хочу видеть твои гляделки.

Лариса подняла голову вверх. На глазах выступили слезы, и ей очень хотелось, чтобы их никто не видел. Тем более — этот подонок.

— Голову еще задирает! Ничего, и не таких обламывал.

Остаток пути они проехали в молчании. Машина была с затемненными окнами, и девушка не видела, куда они едут. Время от времени Витя Соболь поворачивался к ней и весело подмигивал, отпуская реплики типа: «Потерпи, красотка, еще немного», «До чего же мне нравятся покорные и тихие», «Ну что, поняла: со мной шутки плохи!» Наконец машина остановилась. Соболь обернулся к Ларисе:

— Вот и приехали! Вылезай!

Ларису подхватили под руки и чуть ли не силой выпихнули из машины. От резких движений она едва не упала и вцепилась в руку парня, стоявшего от нее справа. У него было вытянутое бесцветное лицо с белыми бровями и ресницами.

— Уже на ногах не стоишь! — заржал Соболь. — Рановато! — Они приехали за город. Высокий забор ограждал от посторонних глаз двухэтажный особняк с островерхой крышей. — Хороша хатка? Мне тоже нравится. Пошли!

Они шли в следующем порядке. Впереди — Соболь. В белой рубашке с короткими рукавами и черных брюках. В первые майские дни было по-летнему жарко. За ним — Лариса, которую вели под руки. Она была в черной юбке до колен, трикотажной розовой кофточке и легкой курточке до пояса. Но в этот момент она поняла, что замерзает. Ей хотелось обхватить себя руками и согреться. Но это было невозможно.

Ларису провели в маленькую комнату, похожую на кладовку. В углах стояли коробки, свежеструганые доски, какие-то металлические детали. Она села в углу на корточки и уперлась ладонями в колени. В голове была ноющая пустота, а в груди неприятно кололо. Время словно замедлило свой ход. Минуты растягивались до часов. Лариса сглатывала слюну и ощущала, какая она горькая.

Дверь каморки открылась. Перед ней стоял уже знакомый альбинос. Он рывком приподнял ее и поволок за шкирку, как котенка. Лариса пыталась сопротивляться, но он с силой встряхнул ее, и она прекратила свои попытки. Вскоре девушка оказалась в просторной комнате без окон. В ней почти не было мебели: только пара стульев и одно большое кресло у стены.

Посередине комнаты стояли кучкой бандюхаи и вполголоса переговаривались. При появлении Ларисы все притихли. А через минуту она почувствовала, как по группе людей словно пробежала волна. Они все повернули головы к входной двери. В комнату вошел Витя Соболь. Теперь он уже был не в белой рубашке и черных брюках. А в темно-синем тренировочном костюме с белыми лампасами. Увидев Ларису, он ощерился в улыбке:

— Привет, красавица! Ну как, было время подумать?

— Над чем? — выдавила Лариса.

— Над своим поведением.

— Я… раскаиваюсь.

— Поздно. Раньше надо было думать. Соболь сел в кресло и вздернул вверх подбородок.

— Сейчас мы увидим маленькое представление, как я вам и обещал. Перед нами — целка, которую мы сейчас протараним. По очереди. У Ларисы застучали зубы.

— Сними для начала курточку. Тебе что, холодно?

— Н-нет.

— Ну так сними. Не стесняйся. Мы же свои люди. Бандюхаи заржали.

— Снимите с нее курточку. Девушка стесняется! — приказал Соболь.

Темноволосый парень с приплюснутым носом подошел к ней и сорвал куртку.

— Ну как, прочувствовала момент?

Лариса молчала. Ей хотелось упасть в обморок, потерять сознание. Она чувствовала, как все лица сливаются перед ней в одно неразличимое месиво. У нее закружилась голова.

— Давайте по очереди, раздевайте.

И тут Лариса закричала. Она не узнала собственного голоса, потому что от крика у нее заложило уши. В тот момент она вспомнила все приемы айкидо, которым ее учили. Но она была одна. Против всех. И ей было некуда бежать. Последнее, что она помнила, — это искаженное от ярости лицо Соболя, который что-то кричал своим мордоворотам.

Потом она провалилась в темноту с редкими проблесками света. Она как будто бы тонула, время от времени выныривая из воды и судорожно глотая воздух, чтобы через минуту опять погрузиться в черный мрак.

Всхлип. Резкая боль внизу живота. Как будто бы там ворочают осколками стекла.

Удар — и тьма.

Она открывает глаза. На нее наваливается кто-то черный, страшный. Глыба придавливает ее. Трудно дышать. Стон — и погружение во тьму.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});