Нежный рассвет любви (СИ) - Рейн Елена

– Он по работе всему научился, так что не переживай, – успокоил мужчина, вдруг затихая, зорко всматриваясь в лицо женщины. Прищурился и резко выдал: – Тебе нравится Ломов?

Женя нахмурилась. Странные вопросы. Да и с чего? Посчитав, что не стоит отвечать, чтобы не обижать себя, ведь она не заслужила таких обвинений, Липина успокоилась. Она общается с Ильей, как с другом Андрея, а Громов задает вопрос, подразумевая, что ей плевать.

Повернулась и резко ударила по смесителю, включая воду, продолжая мыть. Даже не успела намылить, как почувствовала захват локтя пальцами рук, отчего тарелка заскользила в руках и упала на пол. Удивительно, что не разбилась. Женя была поражена. Зачем Андрей ее схватил?! Она перевела взгляд на мужчину, задавая немой вопрос, не понимая его нахмуренного лица.

– Женя, ответь мне! – требовательно попросил Громов.

– Это твой друг. Он думает, что мы семья. Как у меня могут быть чувства к нему? Ты за кого меня принимаешь? – с искренним возмущением проговорила она, безрезультатно дергая руку.

– И тебя только это смущает? То, что он мой друг, да?!

– Нет, не только. Просто ты задаешь странные, обидные вопросы и я…

– Ты мне нравишься, – грубо выдал мужчина, не желая ходить вокруг да около. Пусть знает. Он этого хотел.

Наблюдая, как округляются глаза желанной девушки, Громов усмехнулся и произнес:

– Удивлена?

– Я же… не в твоем вкусе. Ты говорил, – начала она, когда мужчина сильнее сжал локоть, перебивая резкими словами:

– Я помню, что говорил. Но это было до тебя… то есть до второй нашей встречи. Первую, к сожалению, я не помню, но, вероятно, мы с тобой ближе не смогли познакомиться.

– Не смогли… – задумчиво пробубнила Женя, вдруг желая рассказать, что случилось три года назад. Андрей должен знать. Но только открыла рот, перебарывая в себе сомнения, как из зала послышался обиженный голос дочери.

– Мамочка, тут плохой мультик идет. Я не хочу его смотреть.

Женя и Андрей одновременно посмотрели в сторону выхода. Женщина только сделала шаг, желая переключить на другой детский канал, как услышала:

– Оставайся, я сам. После поговорим…

Женя ничего не сказала, посчитав, что кивка достаточно. Она домыла посуду и направилась в ванную, с грустью задержав внимание на своем отражении в зеркале. Уставшая. Появилось желание смыть с себя все, что свалилось на плечи за весь день. Непосильная, изматывающая ноша. Но это после того, как уложит дочь. Завтра же рано на работу…

Женщина застопорилась, вспоминая о заявлении на увольнение. Да, кто бы мог подумать, что в один миг она потеряет все. Возможно, позже будет лучше и проще, но не сейчас.

После того как женщина искупала дочку, отнесла ее в комнату. Натянув пижаму с цветочками, она расчесала волосы и пошла смотреть книжки, которыми был заполнен весь шкаф. Читать сказки они любили. Марина с восторгом встречала каждую историю, хлопая в ладоши, радуясь, пока она не подходила к концу. Всегда ей хотелось больше. Можно было читать бесконечно. Выхватив пять народных сказок, которые за последние четыре дня точно не читали, Липина положила их на кровать и только села, как услышала:

– Женя, иди в душ, а я почитаю.

Громов въехал в детскую комнату, направляясь к маленькой непоседе со сверкающими от счастья глазками. Она сидела на кровати, подпрыгивая от нетерпения.

– Я сама, – устало проговорила Евгения, стараясь придать голосу уверенности.

– Завтра сама, а сегодня я. Ты устала, – сурово выдал мужчина, пресекая любые возражения.

– Мама, пусть папа почитает! – весело пролепетала Марина, в глазах которой не было даже крошечного намека на сон.

Странно, но Евгения не испытывала ревности. Ведь раньше заботилась только она одна, являясь целой вселенной для дочери, а теперь появился отец. Как все так быстро произошло, она до сих пор не понимала. Единственное, что не давало покоя – Марина будет тосковать, когда мужчина уйдет. Но запретить им общаться она не могла. Как можно так жестоко поступить, когда дочка прыгает от счастья? Да и дети… они чувствуют добро. Так зачем отталкивать Громова?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Поцеловав свою девочку, Женя благодарно кивнула Громову и, взяв с полки чистое белье, побрела из спальни. Сегодня решила принять ванну. Да, не душ, как обычно, а именно понежиться в ванне, наполненной пеной. Как раз она недавно купила бутылек с запахом шелка. Набрала воды и добавила колпачок розовой жидкости. Нежный аромат окутал небольшую комнатку. Оказавшись в теплой воде, даже горячеватой, Женя улыбнулась. Так хорошо было и приятно, что не описать словами.

На лице блуждала блаженная улыбка. Редко она вот так наслаждалась. Вечно дела, на все про все десять минут, поэтому оптимальное решение – быстрый душ. А сейчас можно было отдохнуть.

Но все не так просто – мысли просыпались негодующие. Евгения совсем не понимала, почему обошлись с ней столь жестоко те, кого уважала. Хотя понятно, но хотелось справедливости.

Еще слова мужчины… Андрей сказал, что она ему нравится. Ей было приятно. Очень. На душе разливалось тепло, хотелось улыбаться. Может, они бы смогли…

Тряхнула головой, пытаясь очнуться от странных мыслей. Глупости.

Вспомнила о Кротове, о его попытках забрать дочь. Что он еще придумает? Сможет ли она бороться с ним? Что последует дальше?

Как в такой момент можно думать о личном счастье с Громовым?

Втянула чудесный аромат и постаралась уйти ото всех забот, вглядываясь в белоснежные пузыри. Нежные воспоминания закружились в голове. Она перенеслась в то время, когда была маленькой. Женя любила хлюпаться, чувствуя себя настоящей русалочкой. Девочка обожала мультфильм «Русалочка», который всегда смотрела по телевизору в выходные дни. Она собирала все игрушки и несла в ванную комнату, усаживая в каждом углу, давая им имена, придумывая всякие истории, где она была Ариэль. Чудесное время. Папа ее называл Золотой Рыбкой.

Улыбнувшись, Женя закрыла глаза и потерялась в нежных ощущениях, сладких воспоминаниях, забывая о проблемах…

* * *

По телу прошла мощная волна, отчего женщина распахнула глаза, не понимая, почему внутренности сдавливает от тревоги. Перевела дыхание и встретилась с обеспокоенным взглядом мужчины, лицо которого находились невероятно близко, представляя собой ужасающую маску.

Чувствуя боль от грубого захвата волос на затылке и руку на талии под водой, она возмущенно скривилась и начала отчаянно вырываться, с каждой секундой сильнее, не понимая, как так вышло.

– Ты уснула, черт тебя побери! Как додумалась до такого?! – прорычал мужчина, не скрывая своей ярости и волнения.

– Я… – Евгения посмотрела на дверь, заваленную на стену, и воскликнула: – Боже, что с дверью?

– С дверью? С дверью?! Ломом снес. Да плевать что с ней. Какого черта ты спишь в воде? Захотелось на тот свет?

«Уснула? Я уснула…»

– Видно, я… расслабилась и уснула, – предположила женщина, тут же чувствуя, как мужчина с силой сжал пальцы, впиваясь в ее кожу стальными прищепками. Ко всему прочему оказалось, что ее грудь соприкасалась с его рукой. Не ожидая подобного, Евгения открыла рот, но звука не вышло. И только со второй попытки Женя выдала слабый писк, откидываясь на спинку ванны, сдавленно выдыхая: – Андрей, убери руки!

Изумление проскользнуло в его глазах. Громов непонимающе посмотрел на Женю, потом на свои руки, задержавшись на правой, и только через мгновение он осознал, о чем она говорит. После того как мужчина кинулся к ней, отмечая, что ее рот в воде, дернул за волосы левой рукой, придерживая за тело правой. И, оказывается, до сих пор держал мертвой хваткой. Андрей сконфуженно убрал руку, улавливая момент, что Женя сидит в воде и ему отчетливо видна каждая частичка ее тела. Понимая, что перешел границу, Громов отвернулся, виновато бросив:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Прости. Я… только думал о том, чтобы… – мужчина замолчал, сжимая окровавленные пальцы в кулаки. Минута тишины повисла тяжелым смогом между ними. Понимая, что ему нужно остыть, чтобы не сорваться, Андрей направился к дверному проему, но, не доехал, остановился. Задумчиво посмотрел на выломанную дверь и сурово произнес: – Я буду в кухне. Домывайся и выходи. У тебя десять минут.