Ленинградский панк - Антон Владимирович Соя

поближе и голосит:

– Ой, Энди, смотри какие жабы страшные!

Девчонки злятся. Через румяна и белила проступают красные пятна праведного гнева:

– Сами-то какие! Пугала огородные!

Проходят мимо, крутя налаченными когтиками у висков. На самом деле, они не страшные, а смешные. Но вы еще смешнее.

Вы с Дэном хохочете, показывая друг на друга пальцами.

– Пугала! Огородные! Страшилы купчинские!

А ведь точно. Пугала и есть. Только вас никто не боится.

– На дело идете? – Не очень понятно, чего больше в этом вопросе – глумления или восхищения. Это Андрюха Садов из второй парадной, высунулся из окна на восьмом этаже, чтобы поприветствовать вас. Можно помахать ему в ответ. А можно и не махать, сохранить важный вид. Андрюха – малышня. На год тебя младше.

– Я в чешский луна-парк у СКК устроился на работу с июля по сентябрь. Там жаб крутейших будет до фига и больше. Не хочешь вписаться? – спрашивает Дэн.

– Че-то не очень, – отвечаешь ты, морща нос.

Не объяснять же ему, что ты в августе собрался с отцом в турпоездку по Грузии. Ведь застебет нещадно.

Но Дэн понимает твой отказ по-своему.

– Ну да, ты же все сохнешь по своему Объекту. Неоромантик, бляха-муха. Что, так и не дала до сих пор?

Ты угрюмо молчишь. Типа уходишь в себя. Объект – слишком личная тема, чтобы обсуждать ее всуе. Даже с Дэном. Твоя любовь. Первая и, естественно, несчастная. Во всяком случае, муторная и непонятная. Ты и сам не особо понимаешь, чего ты от нее хочешь. Но требуешь понимания твоему непониманию. Понятно?

– Энди, ау! Не спи – замерзнешь! Ты говорил, у Объекта день рожденья скоро?

– Ну да. Через неделю. А тебе-то что?

– А давай-ка ей в подарок песню запишем. А еще круче – альбом твоих песен запишем и ей посвятим! Против такого подарка ни одна жаба не устоит.

У Дэна практический ум. Он привык все проблемы решать быстро, без размазывания соплей. И, вроде как, он действительно переживает за тебя. Настоящий друг.

– Альбо-о-о-м? – удивленно тянешь ты. – Какой нахрен альбом, Дэн? У нас и группы-то нет. Можно было бы с «Тво степс» записать, но они же тебя выгнали.

– Да пошли эти козлы. – Серые глаза Дэна темнеют от обиды. – Сами играть не умеют. Фанаты Антонова и Кузьмина. Гопорокеры. Долбят всякую муть. Ник ваще в наши телеги не въезжает ни разу. А мы с тобой соберем группу и запишем реальный панковский альбом. Кайф?

– Кайф! – Кайфовое слово «кайф». Его еще Чехов употреблял, между прочим. А еще от него куча кайфовых словообразований: по кайфу, кайфовать, кайфный, кайфоломня. – А как группу назовем?

Вашу светскую беседы прерывает прокуренный баритон:

– Здорово, Андрюха! Че, забурел в конец? Со старыми друзьями не здороваешься?

У последней парадной твоей девятиэтажки деловые гопники, назло жаре в ватниках с красивыми надписями шариковой ручкой АС/DC, LeviS и Puma и в модно подрезанных и подвернутых кирзачах, возятся с перевернутым мопедом. Что-то подкручивают там, натирают. Один из них, с перебитым острым носом, машет тебе перемазанной маслом рукой с гаечным ключом. Ты отвечаешь ему с фальшивым воодушевлением:

– Привет, Бита! Как там брат?

Бита расплывается в довольной улыбке:

– Ништяк. Все чики-пуки. Отдыхает брат. А вы все хиппуете, я смотрю.

Ага, хиппуем. Местной урле слово «панк» еще неведомо. Может оно и к лучшему? Когда вы заворачиваете за угол дома и выходите на Альпийский, обогнув старый дзот, дежурящий тут еще с войны, Дэн все-таки решает полюбопытствовать:

– Хиппуете? Это что за друг такой? Первый раз вижу.

Ты вяло отмахиваешься:

– Таких друзей за хуй да в музей. Бита-младший. Месяц назад из колонии вернулся. А старший срок мотает. Мужику в лифте все лицо бритвой изрезал ни за что. Просто так, сука, изрезал. И меня всю школу тряс у мороженки. «Двадцать копеек есть? Давай сюда».

Дэн негодует:

– Гопота несчастная! А давай так группу и назовем? «Гопники»! Будем всех злить. Представь себе: сегодня в клубе – «Аквариум» и «Гопники». «Кино» и «Гопники». «Чайка Джонатан Ливингстон» и гопники! Ха-ха-ха – это гопники, они мешают нам жить! Круто же?

Круто, конечно, но ты же не совсем дурак соглашаться на первое, что пришло в безумную голову Дэна. Правильно назвать группу важнее, чем альбом записать. И ответственнее, чем назвать ребенка. Сколько групп погибло, даже не родившись толком, из-за своих тупых названий. А сколько промучилось с ними всю свою несчастную жизнь? Тут нужен долгий, серьезный, научный подход. Филологический анализ. Психологическая экспертиза. Таргет-группы, опрос населения. Народный референдум, наконец! Жаль, что вся эта терминология тебе пока незнакома. Но ты находишь более весомый аргумент.

– Нет, нет, не покатит, это не панковское название, – отважно не соглашаешься ты. – Панковское должно из двух слов быть. Обратимся к классике – Народное Ополчение, Отдел Самоискоренения, Министерство страха, Автоматические Удовлетворители, Ебущиеся тела, наконец. Как-то так.

– Из двух слов, значит? Так давай ее «Каждый Человек» назовем, – накидывает Дэн. – Ну, у тебя же есть стишок такой.

– Так он же хипповский! – Недоумеваешь ты. – Каждый человек полон красоты, каждый человек – дети и цветы. Каждый человек – прекрасное созданье. Каждый человек – основа мирозданья… Какой тут панк-рок?

– Ага! Прав был твой дружок гопник. Хиппуешь, плесень!

Дэну весело, собаке. А ты задумчиво молчишь. Крутишь в голове варианты названий. Но, похоже, зря. Твой друг уже определился, все решил и не хочет отступать. Не любит он долго мять говно. Дэн останавливается, встает перед тобой, кладет крепкую руку тебе на плечо, начинает орать и трясти тебя аки грушу:

– Знаешь что, Энди? Мне пофиг! Текст хипповский! А группа будет панковская! Как там у тебя? Каждый человек – вершина мирозданья? «Каждый Человек» – отличное названье! А сокращенно «КЧ». Кач, Энди, кач! Качнем этот сраный мир! Лед тронулся, лед тронулся, господа присяжные заседатели!

И вот попробуй, возрази ему. Бутылки в авоськах празднично звенят благовестом. Похоже, вы только что назвали свою группу.

Глава 3. Просто гениальное все

В Альпийском переулке, что тянется средь купчинских равнин аж до платформы «Проспект славы», рядом с вашими домами и двумя школами – итальянской и английской, стоит центр притяжения местного населения, культурная мекка микрорайона – типовой торговый центр. Кроме самого магазина продуктов (в котором этих продуктов почти и нет – зато есть кубинские сигары в деревянных коробках и ром) в чудесном здании разместились химчистка с прачечной и даже подростковый клуб, где репетируют «Тво степс». Ну и, конечно же, с обратной стороны в подвале есть пункт приема