По ту сторону Тьмы. Где-то здесь... (СИ) - Евгения Владон

которую он ещё мог как-то воспроизводить и «проигрывать».

Или же ему хотелось верить, что он и в самом деле с ней говорит? А может даже и слышит, и видит… Слышит странное гудение… чем-то отдалённо похожее на звук едущего автомобиля… Тяжёлого автомобиля. Бронированного Хаммера? Нет… Бронированного военного фургона.

— Где ты, Мия? — почти отчаянный вопрос в пустоту, пока он на автомате оборачивался и как слепой выходил из ванной обратно в спальню. — Где ты сейчас? Ты же не могла просто так взять и исчезнуть? Это невозможно в принципе. — он же видел совсем ещё недавно и вот-вот… Помнил с чёткой ясностью, как Хантер выносил её из пещеры. Даже чувствовал это собственными руками! — Ты и вправду считаешь, что сможешь от меня сбежать? Это же смешно, Мия. От меня так просто не убежишь…

«Я просто никогда раньше не пыталась этого сделать. Мне и в голову до этого подобного не приходило. Так что я действительно… могу… от тебя… убежать…»

Она смеялась сейчас над ним, да? Смеялась над тем, как сумела обвести вокруг пальца самого Николаса Хардинга? И в этот раз ему не показалось. Она действительно ему отвечала. Отвечала оттуда! Из другого мира, в который её украл его собственный двойник и клон.

— Ты хотя бы понимаешь, где ты сейчас находишься? Он же тебя украл у меня! Буквально! Прямо на моих глазах!

Но, похоже, в этот раз он говорил в пустоту и больше не слышал отдалённого звука от мощного двигателя и… не ощущал чёткого присутствия Мии. Она снова от него ускользнула, подобно невидимому призраку. Подобно иллюзорной дымке или видению из очень короткого сна. Была и снова нет… Будто кто-то поспешил оборвать вновь установившуюся между ними ментальную связь.

— Верни мне её! Слышишь! Хантер или кто ты там такой, грёбаный сучий ублюдок! — Ник не понял, как сорвался в крик и принялся звать того, в чьём реальном существовании до сих пор не был уверен. Даже после всего уже случившегося с ним в этом мире. После того, как угнанный тем психопатом автобус разнёс половину квартала возле больницы, в которой сейчас лежал…

Да, Ник. Да. Называй вещи своими именами, как ты очень любишь это делать в своей повседневной жизни. Лежит труп твоей жены. Мёртвой жены. Той, кто оставил тебе в этой реальности свою пустую и ни на что теперь не годную оболочку. Той, кому на этот раз всё-таки удалось от тебя сбежать и оставить тебя в этом сером, жалком и полностью опустевшем мире ни с чем.

«Ты только представь, Ники, что этот отморозок будет с ней там делать. Да тебе всей твоей извращённой фантазии на не хватит, чтобы просто всё это вообразить!»

Ник снова закричал! Обхватив руками голову, зажав ладонями виски и со всей дури зажмурившись.

Будто только сейчас до него дошло, что на самом деле случилось. Что все попытки себя обмануть в итоге ничем так и не закончились. Ни к чему не привели. Это действительно было правдой. Сводящей с ума правдой. Истинной реальностью… Мёртвой реальностью, которая теперь покрывалась на его глазах трупным окоченением и истлевала изнутри в серый прах абсолютного ничто. Абсолютной пустоты и небытия.

Всё, Ник. Это предел. Финиш. Финита ля комедия. Дальше уже ничего нет. Может только лишь хождение по кругу. Или кружение. Подобно пластинке… Заевшей на одном месте пластинке.

«Hey, hey baby*! (Эй, эй, крошка!)

I wanna know if you'll be my girl (Я хочу знать, будешь ли ты моей девушкой)

Hey, hey, baby! (Эй, эй, крошка!)

I wanna know if you'll be my girl (Я хочу знать, будешь ли ты моей девушкой)»

До него не сразу дошло, что он действительно слышит музыку. Приглушённую стенами дома громко играющую песню. Вначале она зазвучала где-то на отдалении периферийного сознания или слуха, совершенно ничем не привлекая к себе внимание. Затем стала нарастать, прорываясь в реальный мир Ника до боли знакомым мотивом и идеально поставленным голосом исполняющего её певца:

«When I saw you walking down the street (Когда я увидел, как ты идёшь по улице)

I said that's a kind of girl I'd like to meet (Я сказал — это та девушка, которую я мечтал бы встретить)

She's so pretty, Lord she's fine (Она такая милая, Господи, она прекрасна)

I'm gonna make her mine all mine (Я собираюсь сделать её моей, всю моей)»

Хардинг не сразу сошёл с места, с ничего непонимающим удивлением слушая, как она обретает объём и едва ли не конкретную звуковую форму. Как преобразуется в чёткое стереозвучание, перетекая из шипящих и потрескивающих нот белого шума в чистейшие гаммы и слова, которые можно было теперь расслышать с кристальной ясностью, как если бы она играла прямо в спальне.

Долго не думая, Ник направился в коридор, пытаясь с ходу определить, откуда она звучит, и кто мог её в это время включить. Неужели Мария или Магда? На Винсента думать было бессмысленно. Водитель никогда не хозяйничал в доме Хардингов и никогда бы себе не позволил подобных вещей не то что в присутствии владельцев особняка, но и даже в их полное отсутствие.

Странно, но мысль о своём двойнике, угнавшем пару часов назад междугородний автобус с огромного автовокзала 42-ой улицы, поначалу в голову Николаса почему-то не пришла. Но в какой-то момент всё-таки пролезла (или просочилась) туда пульсирующей дробью, ненадолго напугав мужчину. И вовсе не тем фактом, что он может сейчас встретиться нос к носу со своим собственным отражением, а тем, что он совершенно не был к этому готов. Ни физически, ни морально. Тем более прекрасно понимая, насколько он сам был сейчас бессилен и уязвим перед неизвестным ему существом, которое способно разгуливать по параллельным мирам и творить в них чёрт знает что с тем жутким волшебным ключиком.

Когда Ник спустился на первый этаж, то ещё по пути на лестнице понял, где именно играла песня. Казалось, теперь она громыхала во всех помещениях нижнего уровня дома, благодаря мощным динамикам дорогого стереопроигрывателя, расположенного в самом большом кабинете (объединённого и с домашним баром, и личной комнатой отдыха Хардинга) в восточном крыле особняка. И