Ошибка Творца - Дарья Дезомбре

— И как, сработало? — Маше и правда стал интересен результат. Вот если вдруг она станет играть в звезду поварского искусства, окончившую какую-нибудь высшую кулинарную школу в Париже? Тогда Андрей однажды за ужином просто…

— Ну так, чуть-чуть, — прервал ее мысли несколько смущенный Федя. — Подкрасться, конечно, так, чтоб меня не услышали, не могу. Но посуду стал бить реже, это факт.

И оба задумались — каждый о своем. Маша размышляла, как бы потактичнее выяснить, отчего он расстался с Надей Шварц? До сих пор добиться от Феди, по какой причине произошел разрыв, никому не удалось, и Маше было очень любопытно — как же он нашел в себе силы распрощаться с такой красавицей и, главное, на каком основании? Кроме того, ей было интересно поучаствовать в игре — они уже нашли в корнях деревьев свернутый трубочкой «свиток» — артефакт, дающий подсказку к следующему этапу квеста. Аккуратно развернув прожженное в нескольких местах и старательно состаренное послание, Федя прочел:

Под сенью тихих струй,О мой кумир, ты скрылся,Любовь моя к тебе осталась горяча,Ее не осуждай и не руби сплеча…

— Вот же… — Ассасин расстроенно потер крупный нос картошкой. — Ну, и как это прикажете понимать?

Маша взглянула на листок, на котором, плюс к стиху, был неумело нарисован цветок вроде подсолнуха. Маша улыбнулась, передала «свиток» обратно юноше — он ей был интуитивно симпатичен, несмотря на свое мрачноватое амплуа: высокий, в тщетных попытках вырастить серьезную бороду на лице, — вместо бороды торчала нелепая поросль, с круглыми крыжовенного цвета глазами.

— Предлагаю взаимовыгодный обмен: я расскажу вам, где искать следующий артефакт, а вы мне — про ваши отношения с Надей Шварц.

— Хотите сказать, что вот так, с лету, все поняли? — подозрительно посмотрел он на Машу и еще раз внимательно прочитал стишок. Выражение лица у него осталось таким же озадаченным. — Ладно. Сдаюсь. Да, честно говоря, и рассказывать-то особенно нечего…

— Это акростих, — решила тут же выполнить свою часть сделки Маша и показала ему на первые буквы в каждой строчке. — Видите, получается «ПОЛЕ». Плюс рисунок цветка. У вас тут нет поблизости цветочного питомника?

— Вот же! — Он хлопнул себя по лбу. — Конечно! «Джардино Верде»! Там у них тюльпаны и эти… Забыл, как называются, — ирисы, вот!

— Значит, вам туда, — улыбнулась Маша.

— Совсем в другую сторону, — снова расстроенно почесал за ухом Федя. Они помолчали. Федя вздохнул: — Ладно, пойдемте, расскажу по ходу дела. — Он пнул трухлявый пень башмаком с пряжкой, явно позаимствованной с женских туфель 50-х годов. — Хотя и не знаю, что вам так интересно.

— Как вы стали встречаться? — Федя припустил в обратном направлении, и она едва за ним поспевала.

— Да как? Обычно. То есть мне-то казалось — чудеса. На нее же все глазеют, а она ко мне подошла и спросила, можно ли ей переночевать в нашей палатке? У меня палатка на двоих была с наемником Валхолла — Пашкой Стучковым. Я его, ясное дело, уговорил перекантоваться с ребятами из Тулы, дворфами. Ну, то есть гномами. А она пришла и…

— И?

— Принесла с собой бутылку вина. Мы ее распивали и смотрели на звезды. Август, тепло. В общем, вы понимаете.

— Понимаю, — кивнула Маша. — Это тоже была ее инициатива?

— Ну да, — смущенно сказал Федя. — Я б, если честно, сам подкатить не рискнул.

— А потом?

— А потом — как обычно. Кино, прогулки. Я ей даже жить вместе предложил. Но она отказалась — сказала, что не готова. — Он замолчал, вздохнул. — Я, конечно, по уши втюрился, чего там.

— Но ведь именно вы приняли решение расстаться? — внимательно посмотрела на него Маша.

— Донесли уже? — смутился Федя. — Не хочу об этом говорить.

— Надо, Федя, надо, — улыбнулась Маша. — Таков уговор.

Федя едва улыбнулся в ответ:

— Видите ли, она, по-моему, путала реальность с играми. А это — неправильно. Не всегда, конечно. Вон тут мы весной в полном обмундировании в онкологическую больницу к малышам ходили — праздник устраивали. Знаете, всякие побоища между троллями и дворфами, а я, как ассасин, их щекотал… Но это все равно — вроде костюмированного утренника. А вот когда человек в реальной жизни начинает вести себя как его персонаж… Все, крыша выехала, встречайте.

Маша нахмурилась, вспоминая бледного Никиту и его саблю:

— Вы хотите сказать, что Надя не чувствовала уже, где явь, а где игрища?

— Не знаю, — пожал плечами Федя. — Она просто постоянно говорила мне о моем предназначении как ассасина.

— Убивать? — нахмурилась Маша.

Федя кивнул.

— Я сначала думал, она просто так говорит, от нечего делать. А затем сказала, что я должен кого-нибудь убить на самом деле. Иначе никакой я не ассасин, а дырка от бублика.

— А вы?

— А я сначала отмахивался. Потом мы поскандалили. Я сказал — если тебе нужен убийца, то это не ко мне.

— А ей нужен был убийца? — сказала Маша совсем тихо, но Федя ее услышал.

— Похоже на то, — кивнул он и вновь занес внушительную пятерню, чтобы почесать в коротко стриженном затылке.

* * *

Маша вглядывалась в лицо Андрея: уставшее и какое-то задумчивое.

— Ее надо допросить, — сказал он ей, изложив до этого со всеми подробностями свою беседу с сестрой Нади Шварц.

— Андрей, ее надо задержать, — тихо ответила Маша. — Эта барышня вписалась в ролевые игры, чтобы найти людей легковнушаемых и склонных к трансформации действительности. Сначала она опробовала свои чары на этом Феде — добрейшем парне, который и мухи не обидит. А поняв, что промахнулась, стала приручать группу безработных — практически подростков, один из которых откровенно болен, а два других — крайне внушаемы. Она их приручила, возможно, она же и купила им по плащу с перчатками. — Маша подняла на него глаза, горящие праведным огнем. — Это ведь на самом деле она убила своего отца, а не Никита, Андрей!

— Тсс… Не гони лошадей, Марья, — накрыл ее руку своей ладонью Андрей. — Главного-то у нас нет.

— Мотив? — вздохнула Маша, а Андрей кивнул.

Отрывок из зеленой тетради

Высокий и стройный.

Высота седалища 52–53 % высоты тела.

Позднее половое созревание.

Длинный череп и узкое лицо.

Резко выступающий подбородок.

Бороздка под носом четко выраженная и узкая.

Розовые соски.

Если вы отвечали данному описанию (список, впрочем, был много длиннее), то вас можно было назвать истинным арийцем. Сам термин «ариец» был придуман вовсе не национал-социалистами. Его описал еще в середине XIX века француз де Габино в своем труде «Опыт о неравенстве человеческих рас». Он утверждал, что лучшие представители человечества белокуры и голубоглазы и водятся в Северной Европе. Понятно, что размножение таких чудесных людей нельзя было пустить на самотек. Как говаривал Генрих Гиммлер: «Любое расовое смешение уродует гармоничную картину расы. Нордическая голова, посаженная на восточное туловище, выглядит неэстетично». Итак, нордическая голова должна быть обязательно посажена на нордическое тулово, создавая «расу полубогов», и добиться этого, по мнению того же Гиммлера, можно было лет через 20–30. Что, согласитесь, смешной срок для такой высокой цели.

После издания «нюрнбергских расовых законов» в 35-м году немцы стали подходить к созданию семьи с еще большей серьезностью — фюрер был недоволен своими подданными. Слишком смешивались. Арийцам надлежало жениться только на арийках, но, чтобы не попасть впросак, следовало тщательно, до третьего колена, проверить будущего супруга/супругу. Предусматривались подробные опросники (особенно для чистейших из чистейших — отрядов СС). Впрочем, опрашивать барышень предписывалось в как можно более щадящем их чувства режиме. И только после удачного собеседования разрешалось заниматься главным. Детопроизводством.

Надя

— Я ничего им не сказала. — Клиентка с легкой усмешкой смотрела, как адвокат Ерошин аккуратно выкладывает на железный стол СИЗО блокнот и ручки.

— Вот и отлично. — Ерошин раскрыл блокнот. — Сейчас, спасибо американскому кино, все грамотные стали. Я очень рад, что вас представляю, Надежда.

— Верю. — Красавица склонила голову на плечо, будто изучая Дениса Алексеевича — сухого, небольшого росточка человечка с редкими пегими клочками волос на крупном неровном черепе. — Дело у меня громкое, пусть и общественное. Денег вы на мне не заработаете, но репутацию — очень даже.

— Зря вы так, барышня. На репутацию мне работать не надо. — Он продемонстрировал ей ряд фарфоровых коронок. — У меня четырнадцать лет опыта, да и специализация…