Ошибка Творца - Дарья Дезомбре

Андрей

«Собираемся завтра в магазине «Арлекин». Королева сказала, что оплатит костюмы. Есть и аксессуары — крылья, уши, шляпы».

«Королева предлагает пойти пострелять в Ледовом дворце: там скидка 20 % на стрельбу из арбалетов».

«Машина сломалась. Королева не приедет на ночь, встречаемся на станции, оттуда — пёхом. Ставим палатку на троих».

Андрей просматривал мейлы с жестких дисков Никиты и Макса с Тасей. «Королева» спонсировала их наряды и тренировки по стрельбе из лука. Королева придумывала правила игры. У Королевы были фантазия и деньги. Не сложно было понять, что Королева — Надя Шварц. Королева приказывала — ее «эльфы» радостно подчинялись. В течение года встречались потренироваться, примерить новые костюмы, поужинать вместе в недорогом ресторане. Надежда Шварц организовывала этим ребятам вторую, так не похожую на их каждодневное бытие, жизнь. В той, фэнтезийной, жизни заключался настоящий интерес: там кипели страсти, велась игра, случались приключения. Понятно, что они молились на свою Королеву. Но зачем, черт возьми, это нужно было самой Наде? Зазвонил внутренний телефон.

— Капитан, тут у нас на проходной девушка, говорит, старшая дочь Бориса Шварца. Имеет что сказать. Спустишься?

Спустившись на проходную, Андрей некоторое время крутил головой, пока сидящая на стуле у стены женщина не подошла и сама не представилась. Андрей тщетно пытался не делать удивленное лицо. Разница между сестрами была разительной. Анна — откровенно некрасивая, зареванная, с красным носом и глазами — выглядела, впрочем, весьма решительно.

— Я должна кое-что сообщить. Думаю, это важно. — Она сцепила на столе руки с бесцветным маникюром. — Я услышала по радио, что у вас есть подозреваемый — Никита, так?

Андрей кивнул.

— Я знаю этого юношу. Он, по-моему, абсолютно безумен. Но Надя пару раз приглашала его в гости, когда я приезжала летом.

— Давайте для начала убедимся, что речь идет об одном и том же человеке. — Андрей вынул из папки и пододвинул старшей дочери Шварца фото Никиты Торнякова.

— Это он. — Анна, близоруко щурясь, всмотрелась в фотографию Никиты, но в руки не взяла. — В прошлом году они собирались со своими игрищами где-то неподалеку от дачи. Однажды я даже имела глупость пригласить его на чай. Он размахивал шашкой, по его словам, наполеоновских времен и нес какой-то бред про артефакт непобедимости. Мы еще тогда с папой удивились, что Надя привечает таких друзей.

— Нам тоже кажется это немного странным, — признался Андрей.

— Подождите, — сглотнула Анна, — у Нади все не как у людей, но это не значит, что она такая же безумная, как этот… Торняков.

Она остановилась, явно собираясь с силами. Андрей не торопил ее — даже то, что она только что сообщила по поводу Торнякова, уже многое объясняло: например, почему профессор так легко открыл юноше дверь и впустил в дом.

— Я застала ее за тем, что она читала папин архив, — сказала наконец Анна.

Андрей нахмурился:

— Ну и что? Это же не бог весть какая секретная информация?

— Нет. Но она была сугубо профессиональная. И в некотором роде личная. Это были папины записи, размышления, научный дневник, если хотите. Если бы я, будучи биологом, захотела его почитать, то спросила бы разрешения. Но Надя никогда не интересовалась генетикой. Учится она, как вы, наверное, уже знаете, на экономическом.

— Ну, в любом случае мы не можем счесть это преступлением, — улыбнулся Андрей, внимательно взглянув на заплаканную дурнушку: что это? Месть? Застарелая обида?

Анна вздохнула, явно догадавшись о ходе его мыслей:

— Поймите меня правильно. Как только я вошла в комнату, Надя отбросила тетрадь, которую читала. А когда осознала, что я все видела, поставила мне ультиматум.

Андрей хмыкнул:

— Ого! И какого же свойства?

Анна почему-то покраснела и опустила глаза:

— Она сказала, что я не должна ничего рассказывать отцу. А если я хоть как-то дам ему понять, что она рылась в его бумагах, она… — Анна пожала плечами: — Она соблазнит моего жениха.

— И вы промолчали? — Андрей заметил, как подрагивают на столешнице тонкие пальцы.

— Да, — кивнула она, так и не подняв взгляда. — В тот же вечер она даже продемонстрировала мне, как может это сделать: за ужином надела короткое декольтированное платье, шутила, была очень предупредительна с Ричардом…

— И что же… Ричард?

— Ричард — как и все. Надя же словно атомная бомба — не укрыться. Но поверьте, я все равно рассказала бы папе, если б не заметила кое-чего еще. — Она помолчала, собираясь с мыслями. — С самого раннего детства, еще до маминой смерти, Надя была папиной гордостью. Как будто ее удивительная красота являлась его личным достижением. В общем, папа ею любовался почти неприкрыто. Почти, потому что рядом находилась я и отдавать столь явно предпочтение одной дочери ему казалось неправильным. Плюс к красоте Надя была и умницей… Одним словом, чем старше я становилась, тем больше занимала роль матери, которая смотрит вместе с отцом на свою прелестную дочурку, восхищенно качая головой: и кто у нас на свете всех прекрасней? И если, начиная с какого-то момента, я не готова была играть эту роль постоянно, то на визиты в Москву меня вполне хватало. Но в тот, последний мой приезд все было иначе. — Анна вздохнула, явно пытаясь точнее сформулировать. — Взять хотя бы ужин: когда Надя была так хороша, и мила, и остроумна. Ричард не мог отвести от нее восхищенных глаз, смеялся ее шуткам, подливал вино, забыв о моем присутствии. Но папа… Папа не смеялся. Он даже не улыбался, он сидел, опустив нос в тарелку, и иногда переглядывался со мной. Он вообще в тот раз будто впервые заметил меня, по-настоящему заметил, понимаете? Мы обсуждали мою статью, появившуюся в марте в журнале Nature. Словно вернулись времена детства, когда я еще была единственной дочерью. Надя будто перестала существовать. Это и радовало, и… пугало. Я не понимала, что случилось, не знала, как задать вопрос. Да и как такое спросишь? А тут еще эта история с Ричардом… Одним словом, вот и все, что я хотела вам рассказать. Не знаю, поможет ли это в расследовании.

Андрей вдруг протянул руку этой бледной заплаканной женщине:

— Уже помогло. Спасибо, что приехали.

Маша

— Главное — не выжить, не победить больше врагов, а получить максимум фана. Это ведь как… играть в хоккей или смотреть на игру — совсем не то же самое. — Федор Кротов, официально «ассасин-наемник», бодро шагал рядом с Машей через лес. Шел первый час квеста с сокровищами. Маша напросилась пойти с Федей — ей о нем рассказал «Мастер», некий Воронов, организатор всего действа, к которому Машу накануне отправила Яна Приходько. Воронов же и сообщил, что Надя Шварц пару лет назад недолго встречалась с Федей-ассасином, но вот загадка: Федя расстался с красавицей, причем по собственной инициативе. — Та же фигня и здесь, — продолжал разглагольствовать Федя. — Со стороны кажется, что мы тут все головой ударенные. Но когда играешь, ну, по-настоящему захватывает. Даже, знаете, подготовка своего персонажа — это же целая история.

— Вы имеете в виду костюм? — подняла на него глаза Маша. Ассасин был одет во что-то вроде темного обтягивающего комбинезона с капюшоном и массивной а-ля «Рыцарь Золотого Руна» подвеской на груди.

— Не. — Кротов почесал за ухом. — Костюм — это уже в последнюю очередь. Так сказать, финальный штрих. Главное-то — это характер твоего героя. Это работы на несколько месяцев, если правильно подходить к вопросу.

— И как же вы справляетесь? — Маша осторожно ставила ноги, опасаясь зацепиться ногой в кроссовке за торчащие петлями янтарные корни. Они шли по сосновому лесу: душистому, текущему смолой на летнем солнце. Земля под ногами пружинила от сухих иголок.

— Прежде всего — подумать о том, как твой собственный характер соответствует герою. Понимаете, персонаж должен быть и похож, и не похож на своего хозяина.

— Это как же? — усмехнулась Маша. — В смысле единства противоположностей?

— В смысле — если не умеешь петь, не заделывайся менестрелем. А с другой стороны, если трусишь по жизни, здесь, в играх, можно попробовать поиграть в отважного воина. Главное — не увлечься и чтоб всего было в меру.

— Эдакий психоанализ в действии, — кивнула Маша. — Так вы ассасин по склонности к убийству или «за-ради интереса»?

Федя ухмыльнулся:

— Кто ж правду полиции скажет? Но вообще-то я, знаете, по жизни неуклюжий, постоянно кому-нибудь ноги оттаптываю, чашки бью регулярно, мать уже мне керамические такие, знаете, крепкие ставит, и то… Вот я и подумал: заделаюсь ассасином, профессиональным убийцей, который как тать рыщет в ночи. Бесшумно передвигается, взбирается на отвесные стены, все такое…

— И как, сработало? — Маше и правда стал интересен результат. Вот если вдруг она станет играть в звезду поварского искусства, окончившую какую-нибудь высшую кулинарную школу в Париже? Тогда Андрей однажды за ужином просто…