Эсхатологический оптимизм. Философские размышления - Дугина Дарья Александровна

Стражи-философы и законы Аполлона

У Платона в Четвертой книге «Государства»[96] есть пассаж об идеальном государстве. Он раскрывает четыре свойства идеального государства. Это мудрость – σοφία [софия], мужество – ἀνδρεία [андреа], рассудительность – σωφροσύνη [софросюне], и все закрепляется справедливостью – δικαιοσύνη [дюкайсине]. Эти свойства обнаруживаются также и в душе человека. Так мы получаем единый, большой, холистский, соразмерный шар – общую онтологическую структуру, приложимую как к отдельному человеку, так и к государству в целом.

Какова иерархия, градация каст и сословий в платоновском Государстве? Всем правят «высшие стражи» – именно так Платон называет философов, мыслителей, мудрецов. Он не всегда употребляется термин «философ», чаще фигурируют «высшие стражи». Всегда, когда упоминаются «стражи», имеется в виду «высшие стражи» – то есть правители, философы. Именно они заботятся о правильном образе жизни граждан.

Эти философствующие правители, цари, руководствуются прежде всего принципом созерцания. Они развивают свой ум, созерцают идеи и особенно высшую из идей – идею Блага. Стражи-философы занимают в иерархии то же место, что и жрецы, брахманы. Они получают законы непосредственно от Аполлона. Творимое ими законодательство невероятно сложно. Потому что законы Аполлона – это пророчества, которые в Дельфах получали и оглашали пифии, и лишь затем их расшифровывали. В принципе, это отдельная тема для обсуждения – каким образом в идеальном государстве Платона работали законы Аполлона. Это совсем не означает, что была жестко прописана строгая система действий в любой ситуации. Ведь Дельфийский оракул был тем «нечто», чьи загадочные изречения требовали искусного истолковывания.

Философ и является таким медиатором между высшим миром Ума, Блага, Идеи и миром, который пребывает здесь. Философ выходит из пещеры материи, из пещеры материального, выходит из этого мира, открывает для себя новый горизонт, встречаясь с Благом. Это восхождение философа из пещеры заточения и неведения к солнцу знания прекрасно описано в Седьмой книге платоновского «Государства», где с освобождением узника от кандалов, продвижением его к выходу из пещеры и исходом из мира теней и отражений происходит становление правителя. Правителем становится тот, кто совершает инициатический путь целиком.

Этот путь, к сожалению, для правителя трагичен. Потому что человек, который выходит из материальной пещеры, где существуют лишь тени и подобия вещей, за пределы материи, видит чудный и прекрасный край – истинный мир, но недолго: после пребывания в идиллии света и истины он обязан спуститься обратно в пещеру. У него, скорее всего, нет никакого желания спускаться в юдоль плача, в мир миражей и симулякров, который царит в пещере, но он вынужден сделать это. В любом другом государстве, говорит Сократ, его бы не заставили возвращаться, позволив уйти в созерцательность, удалиться от мира. Но в государстве философов его обязательно должны возвратить назад в пещеру.

Сократ говорит в этом диалоге:

– Раз мы – основатели государства, нашим делом будет заставлять лучшие натуры учиться тому познанию, которое мы раньше назвали самым высоким, то есть умению видеть благо и совершать к нему восхождение; но когда, высоко поднявшись, они в достаточной мере его узрят, мы не позволим им того, что в наше время им разрешается. (…)

Мы не позволим им оставаться там, на вершине, из нежелания спуститься снова к тем узникам, и, худо ли бедно ли, они должны будут разделить с ними труды их и почести.[97]

Поэтому и возникает проблема несчастного философа, несчастного сознания. Это одна из моих самых любимых парадоксальных тем у Платона – тема того, что человек, который покинул пространство «здесь», в пещере, и получил инициацию, обрел истину, должен вернуться обратно, чтобы попробовать пробудить и направить к истине других. И при этом он, возможно, будет несчастен. И даже, скорее всего его убьют[98] – как убили и самого Сократа.

После философов («высших стражей») следующим сословием являются просто «стражи» – φύλαξ [фюлакс] или «помощники стражей» (ἐπικουρία τοῦ φῠ́λᾰκος – [эпикуриа ту фюлакос]). Это сословие, в котором живет забота о внутренней и внешней безопасности государства и которому соответствует яростный дух[99] – τὸ θυμοειδές [то тюмоэйдес]. То же самое, что мы видели в Индии в гуне раджас – яростном начале пылающей души. Этот яростный дух есть чувство чести, которое обеспечивает такие добродетели, как мужество или способность оказывать сопротивление, а также кротость или способность повиноваться. Последняя способность есть тоже очень важный момент, поскольку кшатрии должны повиноваться философскому началу. Если они не подчиняются ему, то впадают в деструктивное состояние, так же, как конь, который не слушает своего хозяина и начинает свой галоп, когда возница пытается его приструнить. Непослушный конь разваливает все: колесница рушится, возница повержен. Потому очень важен, говорит Платон, именно момент повиновения воина: он должен преклонить колено перед вышестоящим. Здесь речь идет о двух понятиях – власти спиритуальной, духовной, жреческой и власти мирской, внешней, экстернальной. Стражи как раз представляют экстернальную власть.

Ремесленники – третье сословие, соответствующее вайшьям в индийской стратификации. Это – крестьяне, дельцы, ремесленники. На греческом это понятие называется δημιουργιокοῖος [демиургикойос]; δημίουργος – это ремесленник. Понятие «демиург» у Платона в «Тимее» также используется, когда речь идет о построении материального мира. Демиург является оператором между высшим апофатическим миром и материальным, земным миром. Демиург строит, исполняя ремесленническую функцию. У ремесленников главным, доминирующим началом является «вожделеющее начало» – ἐπιθυμητικός [эпитюметикос], которое тоже распределяется в иерархическом порядке в некоторой области организма. Это природное начало, которое полностью может выключить разум, быть бесчестным и неразумным. Но если человек добр, справедлив и счастлив, если это начало обуздано, поставлено под контроль ярости и высшего ума, тогда все в человеке сбалансировано, и он становится добрым, справедливым и счастливым.

Здесь важно, что трехчастная иерархия в государстве (старшие стражи-философы, помощники стражей и ремесленники) аналогична иерархии в человеческой душе, которая проявляется тремя началами:

• начало разумное, созерцательное, νοῦς [нус],

• начало яростное – θυμός [тюмос],

• и начало вожделеющее, низшее – ἐπιθυμία [эпитюмия].

Если между ними равновесие и порядок, то все будет хорошо. Если этого нет, то все будет очень печально. И в государстве то же самое. Если нет порядка или иерархия начал перевернута, то наступает катастрофическая ситуация, Кали-юга, развал иерархий и нарушение божественного порядка.

Почему происходит нарушение божественного порядка? Отвечая на этот вопрос, мы плавно переходим к неоплатонизму и христианству. Идея иерархии, как и сам этот термин, появляется в христианском богословии V–VI века под сильным влиянием неоплатонизма. Неоплатонизм – это продолжение и развитие платоновского образа мысли, систематизация платонизма, попытка выстроить строгую систему из тех работ, которые были написаны Платоном. Во-первых, это систематизация процесса обучения чтению платоновских диалогов. Во-вторых, это момент по выстраиванию всех диалогов и всех концептов в иерархию. Например, в неоплатонизме у Плотина появляется четкая структура: Единое, Ум, Душа. У Платона же еще существуют разные модели: то Ум, то Благо, то апофатическое Единое доминирует. У него еще нет окончательной схемы. Неоплатоники же приходят на семинары по платоновским диалогам с карандашом и рисуют красивые четкие схемы, на которых видно, что и откуда следует. Эта систематизация всей платоновской философии происходит приблизительно к V–VI векам н. э.