Мозг и тело. Как ощущения влияют на наши чувства и эмоции - Сайен Бейлок

Нейронные цепи, которые «заведуют» чувством боли, испытываемой человеком, во многом совпадают с теми цепями, которые формируют восприятие чужой боли. Так называемый островок (или островковая доля), соматосенсорная кора и передняя поясная кора – все эти отделы головного мозга вовлечены в процесс обработки болевых ощущений, испытываемых как нами самими, так и другими людьми{156}. Эмпатия во многом определяется резонансом, который возникает между нами и окружающими: мы мысленно копируем других и таким образом разделяем их эмоциональный опыт. Когда врачи смотрят видеокадры, на которых людям протыкают иголкой различные части тела, соответствующий участок их мозга реагирует на вид человека, испытывающего боль, менее активно, чем тот же участок мозга людей, не имеющих отношения к медицине. Но это не означает, что мозг врачей в принципе реагирует менее активно при виде человека, испытывающего боль. Как раз наоборот. Просто в подобных ситуациях область мозга, находящаяся точно в центре лобной коры, где «ютится» наша способность регулировать собственные эмоции и переживания, работает у них намного активнее, чем у других людей. Оказывается, чем активнее у врачей центр мозга, регулирующий эмоции, тем меньше приходится «волноваться» тем участкам мозга, которые регистрируют боль{157}. На практике врачи натренировывают свою префронтальную кору сдерживать и подавлять врожденную человеческую склонность к зеркальному отражению болезненных ощущений других людей.

Способность умерять свои эмоции, которые непроизвольно возникают при виде чужой беды, формируется и развивается у нас на протяжении всей жизни. Вид захлопывающейся двери, зажимающей чью-то руку, воспринимается нами по-разному в семь лет и в тридцать семь. С возрастом в нас происходит определенный психический и физический сдвиг, и мы начинаем понимать эмоциональные ситуации по-иному. Маленькие дети отличаются более глубокой внутренней эмоциональной реакцией, которая имеет огромное значение для определения эмоционального смысла того, что происходит у них на глазах. Если малыши видят, как захлопнувшаяся дверь автомобиля зажимает кому-нибудь руку, они могут вздрогнуть и даже схватить собственную руку. В отличие от них взрослые демонстрируют более взвешенную и бесстрастную реакцию, которая в определенной степени напоминает поведение профессиональных медиков. С годами мы накапливаем знания и опыт и способны более адекватно оценивать чувства, которые наблюдаем у окружающих, а также оттачиваем умение отделять чужие эмоции от своих. Развитие префронтальной коры продолжается примерно до 25 лет, и оно, безусловно, способствует трезвому осмыслению эмоций. До этого возраста эмоциональным центрам мозга намного легче брать бразды правления в свои руки.

Как и врачи, тренирующие свою префронтальную кору, чтобы та умеряла их реакцию на боль, все мы с годами развиваем в себе умение держать эмоции в узде в самых разных ситуациях – и в радости, и в горе. Люди, побаивающиеся математики, лучше справляются с тестами по этому предмету, когда, подобно врачам, пытаются управлять эмоциями. Точно так же и люди, страдающие различными фобиями, скажем боязнью пауков, могут воспользоваться этими стратегиями, чтобы взять под контроль свою реакцию страха и осмелиться подойти к тарантулу шаг за шагом, все ближе и ближе, и, возможно, даже потрогать рукой свой ужас о восьми ногах. Как могут люди с арахнофобией или боязнью математики добиться этого? Есть один очень простой прием: нужно сесть и изложить на бумаге свои мысли и опасения в отношении негативного события. Каких-нибудь десяти минут таких излияний будет достаточно, чтобы разгрузить свой мозг, избавив его от неприятных мыслей, и практически гарантировать себе то, что негативные эмоции не накалятся до такой степени, что вы не сможете выполнить предстоящую работу{158}. В определенном смысле, выкладывая свои страхи на бумаге, вы помогаете своей префронтальной коре убавить громкость «динамика» негативной реакции.

Главное – не позволить страхам завладеть вами полностью. Нам просто необходимо владеть инструментами контроля над негативными реакциями, особенно когда эмоции начинают клокотать в нас и подниматься на поверхность, угрожая затопить нашу способность справляться с задачами на отлично. Врачи успешно оттачивают в себе это умение, поскольку оно позволяет им отделять себя от боли и страданий пациентов. Мы тоже так можем.

* * *

Вспомните эксперимент моего коллеги Джина Дисити, во время которого он просил испытуемых представить себе, что их «поймали» на унитазе или что в подобном неловком положении застали их маму. Ученый обнаружил, что и в том, и в другом случае активизируются почти одни и те же эмоциональные центры мозга. Однако наблюдались и некоторые отличия. А самое удивительное, что активность в сенсорной коре указывала на то, какой именно вариант сценария обдумывает человек. Сенсорная зона коры расположена непосредственно за моторной, она представляет собой полоску коры мозга и отвечает за получение входящих сообщений, поступающих от наших органов чувств: осязания, обоняния, слуха. Сенсорная зона активизируется прежде всего тогда, когда мы думаем о себе, а не о ком-то другом, возможно, потому, что, думая о себе, мы обращаемся непосредственно к своему предшествующему телесному опыту.

Рядом на сенсорной зоне коры размещается участок мозговой ткани под названием височно-теменной узел (ВТУ)[20]. Он тоже играет важную роль, помогая нам осознавать, какие чувства кому принадлежат, то есть отделять собственные переживания от переживаний и действий других людей. Этот узел получает сведения от органов чувств и сопоставляет их со всевозможными обрывками информации, связанными с нашим телом, чтобы сформировать всеобъемлющую картину того, что мы испытываем. Иными словами, этот участок мозга занимается мониторингом тела. Поэтому считается, что он очень важен для формирования модели психического состояния, то есть способности отделять собственные мысли, действия и намерения от чужих. Вместе с сенсорной зоной коры височно-теменной узел посылает нам сигналы и дает понять, когда возникающие у нас чувства являются результатом нашего собственного опыта, а когда – лишь эмпатической реакцией на переживания других людей{159}.

Считается, что аномалии в этой зоне и окружающей ее мозговой ткани приводят к возникновению расстройств аутического спектра{160}. По некоторым предположениям, нарушения в структуре областей мозга, помогающих нам отличать свои собственные действия и намерения от чужих (или, по крайней мере, наличие проблем с прохождением сигналов, посылаемых из этих областей), приводят к аутизму. Аутисты испытывают различные трудности с социальным взаимодействием, особенно с пониманием эмоций и намерений окружающих. Если вы не осознаёте, что действия другого человека – скажем, улыбка, нахмуренные брови или другое мимическое движение – подобны тем гримасам, которые вы сами иногда делаете, то вам будет сложно уловить смысл поведения окружающих.

Аутизм: разбитые зеркала?

Не у всех детей, которым был поставлен диагноз «расстройство аутического спектра» (РАС), проявляются видимые признаки нарушения развития. Однако попытки установить контакт с ними, например вовлечь в беседу, как правило, обнажают эту проблему. Ребенок может избегать вашего взгляда, не отвечать на вопросы нормально, может качаться взад и вперед или хвататься за голову руками. В отличие от нормально развивающихся детей, ребенок с подобным расстройством не способен прочитать выражение вашего лица или позу и не умеет пользоваться подсказками, которые дает ваше поведение, чтобы понять ваши мысли и чувства. Если вы в шутку покажете язык, он вряд ли поддержит «игру» и высунет свой язык, копируя ваши действия, как сделали бы многие другие дети в подобной ситуации. Некоторым детям с диагнозом РАС бывает трудно имитировать чужое поведение.

Позы и мимика окружающих – важнейшие источники социальной информации. Они многое сообщают нам об эмоциональном состоянии человека, его отношении к нам, дружественном или враждебном, намерениях и действиях, которые нам, возможно, придется предпринять в ответ. Способность верно воспринимать и истолковывать социальную информацию, передаваемую другими людьми таким бессловесным образом, имеет ключевое значение для социальной коммуникации, однако не всем она дана. Люди с РАС (считается, что такие расстройства возникают у одного из 88 детей{161}) испытывают большие трудности с толкованием социальной информации, особенно невербальной, которую можно почерпнуть из вида и поведения окружающих. Некоторые ученые убеждены, что неспособность обрабатывать социальную информацию возникает вследствие нарушения, или даже разрушения, системы зеркальных нейронов. Они обнаружили у людей с подобными расстройствами аномалии в сенсорной и моторной зонах коры и связанных с ними областях мозга, которые организуют наши действия и придают для нас смысл действиям другого человека, уподобляя их чему-то, что мы сами уже делали в прошлом{162}.