Тайна ее сердца - Элизабет Хойт

Это было выше ее сил.

Годрик слегка повернул голову, явив взору жены красивый сильный профиль, словно почувствовав ее смущение.

— Моулдер обо мне позаботится. Уверен, ты очень устала.

— Но… — Мэггс беспомощно развела руками, — я хочу помочь.

— Нет необходимости, миледи. — Моулдер поднял крышку деревянной шкатулки и вытащил из нее несколько острых ножей, ножницы, иголки и нитки. Дворецкий взял иголку и принялся рассматривать уже вставленную в нее нить. — Вам не понравится то, что здесь будет происходить.

Конечно же, ей не понравится смотреть на то, как Годрика будут зашивать, но она хотела остаться и хоть как-то его утешить.

«Мэггс, — приказным тоном мысленно произнес Годрик. — Прошу. Иди в постель».

Мэггс этого не услышала, но все поняла без слов. Она мешала ему. И ему не нужно было ее участие.

— Что ж, хорошо, — произнесла Мэггс, стараясь сохранять спокойствие. — Спокойной ночи.

Она заставила себя развернуться и отправиться в свою комнату.

Годрик проснулся на следующее утро от непрекращающейся ноющей боли в спине. Он с минуту лежал с закрытыми глазами, перебирая в памяти обрывки сна, в котором видел солнечный свет и цветущее дерево. На нем сидела Мэггс, а подол ее бального платья цвета лосося развевался вокруг ее ног. Она наклонилась к Годрику, засмеялась, и лиф платья раскрылся, обнажив восхитительные округлые груди с розовыми сосками. Годрик окончательно понял, что уже не спит и что его плоть стала твердой как камень.

А еще он почувствовал, что он в комнате не один.

Вернее, что рядом с ним находится Мэггс.

Годрик лежал, пытаясь понять, откуда он знает, что в его спальне находится именно Мэггс. Впрочем, вскоре ему пришлось оставить тщетные попытки. Казалось, та часть его существа, которая почувствовала присутствие Мэггс, была никак не связана с его разумом.

Годрик открыл глаза и перекатился на спину.

Или, вернее, попытался это сделать. Немедленно последовавшая за этим вспышка боли пробудила в памяти воспоминания о событиях прошлой ночи. Милая Мэггс ударила его ножом в спину, а потом узнала, что он и есть Призрак Сент-Джайлза. Его жизнь только что стала еще сложнее.

Мэггс, одетая в ярко-зеленое платье с розовой отделкой, стояла возле туалетного столика. Годрик наблюдал, как она поставила кувшин с водой в таз, взяла тарелочку, в которую он обычно складывал мелочь, перевернула ее и посмотрела на донышко. Затем Мэггс подошла к каминной полке и рассеянно поставила тарелку на самый край, где ее кто угодно мог смахнуть на пол.

Должно быть, Годрик издал какой-то звук, потому что Мэггс обернулась и ее лицо просияло.

— Ты проснулся.

Годрик сел на кровати, едва не поморщившись от боли.

— Похоже на то.

— О… — Мэггс провела кончиками пальцев по каминной полке и недоуменно посмотрела на кувшин, полный лучин, стоящий напротив тарелки. Мэггс взяла одну лучину и принялась вертеть в пальцах.

— Тебе лучше? Судя по виду, да. Ты был таким бледным ночью… Совсем как… призрак.

Годрик судорожно сглотнул.

— Мэггс…

Мэггс бросила лучину на каминную полку и повернулась к мужу, расправив плечи и вздернув подбородок. Точно так же она стояла тогда на улице, когда целилась в него из пистолета.

— Ночью Гриффин рассказал, что заставил тебя на мне жениться.

Не это ожидал услышать от жены Годрик. Он вздернул голову и осторожно ответил:

— Да, так и было.

Мэггс кивнула:

— Мне очень жаль. Он не должен был так поступать.

— Не должен? — переспросил Годрик. — Он твой брат, Мэггс, а ты оказалась в затруднительном положении. Мне, конечно, не очень понравилось, что Гриффин меня шантажирует, но у меня никогда не возникало вопроса, почему он это делает.

— О… — Мэггс хмуро посмотрела на свои туфли, как если бы они чем-то ее обидели. — И все равно ты должен меня ненавидеть.

— Не говори глупостей. — В голосе Годрика сквозило раздражение, хотя он совсем этого не хотел. Просто боль в спине была такой невыносимой. — Ты знаешь, что я никогда не стану осуждать тебя за…

— Знаю? — Мэггс запрокинула голову и принялась расхаживать перед камином. При этом темные локоны так и норовили выскочить из прически. — До вчерашнего вечера я думала, что знаю тебя. Я считала тебя степенным пожилым ученым, живущим в пыльном особняке и лишь изредка посещающим кофейню, чтобы хоть как-то развеяться. А потом… — Мэггс дошла до дальнего конца комнаты, развернулась и принялась размахивать руками так, словно отбивалась от нападающих на нее птиц, — а потом я узнаю, что ты и есть тот самый скандально известный сумасшедший, бегающий по ночам в дурацкой маске и вступающий в схватку с разбойниками и ворами в Сент-Джайлзе. Так что, Годрик, теперь мне кажется, что я совсем тебя не знаю.

Мэггс остановилась и гневно посмотрела на мужа. Ее грудь вздымалась, и Годрик подумал, что она великолепна в гневе.

Он откашлялся.

— Ты сказала — пожилой?

— Пожилой? — передразнила Мэггс мужа. При этом ее голос прозвучал столь пискляво, что Годрик даже немного обиделся. Ведь он никогда не говорил подобным тоном. — Это все, что ты можешь сказать? Я видела, как ты убил грабителя в ту ночь, когда я приехала в Лондон.

— Так и было.

— Сколько раз?

Нижняя губа Мэггс дрожала, и зрелище это волновало Годрика гораздо больше, нежели ее гнев. Мэггс в гневе была восхитительна. Но Мэггс, испытывающую страх, ему не хотелось бы видеть никогда.

— Скольких людей ты убил, Годрик?

Годрик отвел взгляд от беззащитных губ жены.

— Не знаю.

— Как… — Мэггс замолчала и судорожно вздохнула, чтобы успокоиться, — как ты можешь не знать, скольких людей убил, Годрик?

Годрик не был трусом, поэтому он поднял голову и посмотрел в глаза жены, без слов давая ей возможность прочитать ответ в его взгляде.

Мэггс сглотнула.

— Но ведь все они были плохими людьми, не так ли? — Мэггс не могла скрыть сквозившей в голосе неуверенности. Она пыталась себя убедить, но у нее ничего не получалось. — Все… все эти люди, что погибли от твоей руки, были как тот грабитель. Убивая их, ты защищал других людей.

Годрик видел в глазах Мэггс желание поверить в то, что он не был монстром. И он помог ей, хотя в том, что касалось Сент-Джайлза, ничего нельзя было знать наверняка. Там не было четкого деления на плохих и хороших. Да, грабители и воры нападали на более слабых, но зачастую делали они это для того, чтобы не умереть с голоду и прокормить свои семьи.

Хотя подобные мысли никогда его не останавливали.

— Да, — произнес Годрик, — я убивал лишь тех, кто нападал на слабых и беззащитных.