Еще один шанс. Три президента и кризис американской сверхдержавы - Збигнев Бжезинский

Короче говоря, Соединенные Штаты сталкиваются здесь, но в гораздо большем масштабе — с той же проблемой, что и Израиль во взаимоотношениях со своими арабскими соседями каждому недостает средств, чтобы навязать прочное одностороннее решение, всецело отвечающее их собственным целям и интересам. Британцы мудро поняли это и ушли с Ближнего Востока, не вступив в затяжной конфликт; французы пришли к такому решению только после затянувшейся и изматывающем войны в Алжире. Америка неохотно усваивает тот же самый урок посредством своей вовлеченности в Ираке и Афганистане, а потенциально повсюду в случае, если эти два конфликта распространятся по всему региону.

Мнение, что решение проблемы, с которой здесь сталкивается Америка, заключается в том, чтобы ускорить становление в этом регионе демократии, является также неправильным. Демократия исторически утверждала себя в ходе длительного процесса утверждения прав человека, сначала в сфере экономики, затем и политики, сначала среди некоторых привилегированных классов, а затем и в более широком масштабе.

Этот процесс, в свою очередь, влечет за собой поступательное движение — возникновение власти закона и постепенное утверждение правового, а затем и конституционного верховенства по отношению к структурам власти. В этом контексте введение свободных выборов шаг за шагом ведет к возникновению системы управления, основанной на фундаментальных понятиях компромисса и взаимоприспособления, с правилами игры, которые уважаются политическими оппонентами, не рассматривающими их состязательность как игру с нулевой суммой.

В отличие от такого развития, быстрое внедрение демократии в традиционных обществах, не готовых к последовательному расширению гражданских прав и постепенному возникновению власти закона, вызывает острые конфликты с появлением непримиримых экстремистов и актами насилия. Именно так — вследствие политической близорукости американских попыток способствовать введению демократии — и произошло не только в Ираке, но и в Палестине, Египте и Саудовской Аравии. Результатом их стало не упрочение стабильности, а усиление социальной напряженности. В лучшем случае такие усилия могли привести к пылкому, но нетерпеливому популизму, внешне демократическому, но фактически означающему тиранию большинства.

Глобальные Балканы

Простираясь от Суэцкого канала в Египте до Синьцзяна в Китае, от Северного Казахстана до Аравийского моря, сегодняшние Глобальные Балканы являются зеркалом традиционных Балкан XIX и XX столетий именно потому, что им свойственна внутренняя нестабильность, а их геополитическая значимость служит причиной иностранного соперничества. Современные Балканы, как они показаны на схеме, имеют население около 500 миллионов человек и характеризуются внутренней нестабильностью, возникающей как следствие этнической и религиозной напряженности, бедности и авторитарных правительств. В этнический конфликт внутри Глобальных Балкан вовлечены 5,5 миллиона евреев Израиля и 5 миллионов палестинских арабов; 25 миллионов курдов и разделяющие их государства — Турция, Ирак и Сирия, а также Индия и Пакистан, ведущие спор о Кашмире, наряду с многочисленными и потенциально острыми конфликтами этнических меньшинств в Иране и Пакистане. Религиозные конфликты имеют место между мусульманами и индусами, шиитами и суннитами и рядом других конфессий. В 2005 году безработица среди экономически активного населения составляла 50 процентов в Газе, 40 — в Афганистане, 25 — в Ираке, 20 — на Западном берегу р. Иордан и 18 процентов в Кыргызстане.

Невозможно полностью избавиться от подозрения, что большинство пылких адвокатов «демократии» на Ближнем Востоке знают об этом, но видят в продвижении дела демократии удобное средство для того, чтобы в будущем прибегнуть к силе. Демократия становится подрывным орудием, дестабилизирующим статус-кво, она ведет к вооруженной интервенции, которую б дальнейшем оправдывают тем, что демократический эксперимент провалился и экстремизм, вызванный таким провалом узаконивает одностороннее применение грубой силы.

Три основные описанные выше концепции должны были бы заставить американцев серьезно подумать о долговременных последствиях расширения американского военного вовлечения на Глобальных Балканах. То, что уже случилось в Ираке, и растущие проблемы, с которыми сталкивается Израиль, продолжая ошибочно руководствоваться подобными идеями в отношении соседних стран, предвещают также трудности, которые могут создать серьезную угрозу глобальному статусу Америки. Глобальные Балканы могут стать болотом, из которого Америка будет не в состоянии выбраться.

В то время как исламский мир все больше захлестывают антиамериканские страсти, другие государства, которые считают себя конкурентами Америки, будут испытывать искушение воспользоваться неправильно избранными Америкой направлениями в ее политике. Возникающее партнерство между Китаем и Россией по ряду международных вопросов подсказывает, что такой риск не является делом отдаленного будущего. Производители нефти в районе Персидского залива в поисках политической стабильности и надежных потребителей могут все более испытывать притяжение со стороны Китая. Не уподобляясь Америке Буша, Китай предпочитает делать упор на политическую стабильность, а не на демократию и может стать надежным источником чувства уверенности. Политический сдвиг на Ближнем Востоке от Америки к Китаю мог бы поколебать связи Европы с Америкой, создавая тем самым угрозу главенству Атлантического сообщества.

Поэтому есть срочная необходимость в том, чтобы Америка перестала рассматривать «центральный фронт» как своего рода уникальное историческое призвание, а начала видеть в нем урок, из которого следует необходимость фундаментальной ревизии ее подхода к проблемам Ближнего Востока. Иракская война во всех ее аспектах превратилась в бедствие — и в том, как было принято решение о ее начале, и в том, какую внешнюю поддержку она получила и как она велась. Она уже засвидетельствовала президентство Буша как историческую неудачу.

Даже если бы война каким-то образом была бы окончена до ухода президента Буша, исправление его исторического наследия потребует огромных усилий и займет много времени. Возможно, единственный извиняющий аспект этой войны состоит в том, что она сделала Ирак кладбищем неоконсервативных мечтаний. Будь она более успешной, Америка уже сегодня могла бы оказаться в состоянии войны с Сирией и Ираном, следуя политике, которая побуждается скорее манихейскими представлениями и сомнительной мотивацией, чем трезвым пониманием ее национальных интересов.

И остальной мир

В самом начале второго президентского срока Буша Кондолиза Райс оставила пост советника по национальной безопасности и стала государственным секретарем. В своем интервью она заявила: «Когда я смотрю на то, что происходит сегодня, я понимаю, что во всем этом нет ничего похожего на крупный системный замысел». Но заявив ранее, что в ответ на недостаточную международную поддержку своему рискованному предприятию в Ираке Америка должна будет «наказать Францию, игнорировать Германию и простить Россию», ближайший советник президента по внешней политике тем самым выразила свое презрение и к системности внешней политики, и к системе коллективного принятия решений союзниками. Эта точка зрения была доминирующей в течение первого президентского срока Буша.

Ко времени перехода из Белого дома в Государственный департамент Райс перестала быть младшей среди старших государственных деятелей. Четыре года работы с президентом, ставшим более самоуверенным и убежденным в своей особой миссии, постепенно повысили ее статус. Более того, назначение на пост государственного секретаря переместило ее из доктринерского окружения Белого дома в министерство, в котором было широко распространено убеждение, что ни война в одиночку в Ираке, ни возведение односторонних действии в моральную добродетель не являются продуктивными.

Но прежде чем необходимость переосмысления была осознана, политика администрации в отношении остального мира (которому президент уделял значительно меньше внимания, чем Ираку) металась от одного лозунга к другому без четко поставленной цели и стратегии. Отсутствие таковых было очевидным в политике США в отношении израильско-палестинского конфликта, России и Китая, возрастающего риска распространения ядерного оружия, а также из-за по сути дела полного отсутствия заинтересованности в поддержании мира, проблемах глобальной безопасности и экологии. Все эти вопросы оказались отодвинутыми из-за того, что время, усилия, работа с общественным мнением и во жизненные силы президента были сконцентрированы исключительно (или по крайней мере в основном) на одном предприятии, отмеченном его личным замыслом.