Космическая странность - Анастасия Коробкова

Вообще-то, Кристо все правильно сделал. Мы не в той ситуации, когда можно позволить себе терять время на воспитание капризного подростка, привыкшего измерять степень необходимости сиюминутным «хочу — не хочу», оставляя все прочее за пределами внимания. Меня, то есть. К тому же, признаться честно, именно сильным и решительным он мне нравится больше, нежели чутким и мягким, каким был на корабле. А хнычу я сейчас не из-за его грубости, а потому что он с Кесс… И смотрит на нее тепло и говорит с ней, как с равной.

Цветки отвернулись от окна.

Вошел Кристо, одетый в тонкие эластичные брюки и джемпер с короткими рукавами, все обалденного розового цвета.

— Как у тебя дела? — спросил он.

Я показала на кончик носа:

— Обгорел. Болит.

Он посмотрел внимательней.

— Сейчас полечим.

Вышел и вернулся с Кесс, которая тут же открыла навесной шкафчик и достала оттуда прозрачную баночку. Осмотрев мой многострадальный нос, сказала что-то Кристо. Он неуверенно что-то ответил, а потом перевел мне:

— Не знаем, насколько поможет это лекарство, но попробуем. Извини, я совсем забыл, что на Земле воздействие света более щадящее. Мы привыкли к такому излучению.

Кесс аккуратно помазала мне нос бесцветным кремом, а меня почему-то жутко огорчило извинение Кристо. Вот что еще нас разделяет — мутация. Он может спокойно гулять там, где у меня, как минимум, обгорит нос.

— А сколько нужно времени, чтобы привыкнуть? — с надеждой спросила я.

Кристо пожал плечами (раньше такой жест не был ему свойственен):

— Поколения два-три, наверное. Здесь только первые колонисты редко выходили из домов, их потомки рождались уже адаптированными.

Неутешительно. А если немного подумать, то даже страшно. Бедные первые колонисты сидели всю жизнь в четырех стенах… или у кого их сколько было.

— Так ты здешний? — спросила я, забыв, что на свою планету Кристо бы не сунулся.

— Нет, — ответил он. — У нас похожие условия. — Потом, видимо, поняв, что факт его знакомства с Кесс надо как-то объяснить просто из вежливости, добавил: — Кесс была представителем от своего сообщества на моей планете.

Мне не удалось сдержать удивления:

— Она дипломат? А я решила, что фермер…

Кесс, сказав несколько слов Кристо, вышла из кухни, а я, вывернув шею, смотрела ей вслед. Дипломат. Конечно, дипломат! У нее на лице написано, что она непростая. И лицо это, кстати, довольно привлекательное, хотя еще более необычное, чем лицо Кристо: переносица словно продолжает лоб по прямой, а нос выглядит прямым и тонким; глаза больше, а ресницы длиннее человеческих, брови очень узкие, красновато-рыжие, как и волосы, растущие, почти как у землян, но начиная с середины лба узкой полоской, и на всей задней части шеи, уши маленькие и очень тонкие, даже дряблые. Одета она была в светлые брюки и короткую черную мантию — наряд, для фермера, наверное, неудобный.

— В каком значении — фермер? — спросил Кристо.

— Тот, кто еду выращивает, — растерянно ответила я. — Ну, овощи и злаки всякие, фрукты, животных разводит. Тут ведь поля кругом…

Я замолчала, увидев, что Кристо глубоко задумался над моим объяснением. Неужели его экспресс-курс русского языка не включал в себя раздел «Еда»? Понятно, что фрукты у них совсем другие, и животные, конечно, тоже…

— Видишь ли, — он вдруг вышел из оцепенения, — на многих планетах ни животных, ни растения не едят. Это даже трудно представить.

От такой новости, а, может, от действия мази, все неприятные ощущения покинули меня абсолютно. Теперь оцепенела я.

— А… как?

— Ну, — начал он и запнулся, поскольку лексикона все же не хватало, — пища производится сразу как пища, то есть как удобный для усвоения организмом набор необходимых элементов в разнообразной консистенции и с различными вкусовыми оттенками.

Ой. Наверное, я стала ему отвратительна из-за того, что ем (в смысле, когда-то ела) животных. Ужас…

— А из чего производится пища? — недоверчиво спросила я. — Не из воздуха же?

— Из этих самых элементов. Существует промышленное производство, но во многих домах имеются собственные аппараты.

Нормально. Он явно уверен, что это удобно.

Я попыталась представить себе такое на Земле.

— Элементы для смеси где берут?

Кристо посмотрел на меня долгим взглядом, который мог означать одно из двух: либо он решал, до какой степени я тупа и стоит ли со мной общаться дальше, либо вспоминал все, что знал о Земле, для проведения доступной аналогии.

— Приобретают на специализированном предприятии, — все же ответил он.

— За деньги? — тут же уточнила я и по его лицу поняла, что иначе нельзя, и это должно быть ясно даже тупой идиотке. — То есть на всех ваших планетах невозможно жить в изоляции от общества? А чтобы вас уничтожить, достаточно разнести в щепки предприятие?

Кристо помрачнел и не ответил.

Я же, задетая его «это даже трудно представить», в котором четко слышалась гордость достижениями их цивилизации, решила добить:

— Сами вы, конечно, тоже на специальных заводах воспроизводитесь? Целиком автоматизированным процессом?

— Ты действительно хочешь это знать? — неожиданно парировал он.

Вообще-то я хотела, мне на самом деле было интересно, как «удобно» можно решить задачу воспроизводства, но он задал вопрос таким вызывающе-насмешливым тоном, что я своим любопытством подавилась. Удовлетворенный моим замешательством, Кристо вышел.

Господи, скорее бы вернуться домой! Господи, я ведь вернусь, правда?

Я привычно хлюпнула многострадальным носом и приготовилась впасть в меланхолию, но тут Кристо вернулся.

— Едва не забыл, — извиняясь, сказал он, взял меня за левую руку и повернул запястье «этикеткой» вверх.

От этого неожиданного прикосновения плакать расхотелось, а мысли разбежались в разные стороны. К фиговинке на запястье я привыкла, оказывается — это во-первых. Как же хорошо, когда он так близко — это во-вторых. И неважно, каков повод, просто был бы он рядом всегда… Вцепиться в него и не отпускать… Нет, такие никому не нравятся. Надо быть гордой, как бабушка учила.

Кристо приложил к «этикетке» такой же по размеру белый прямоугольник, крепко прижал его пальцем, а затем аккуратно отлепил тонкую прозрачную пленочку. В руке появилось и пропало легкое жжение, а «этикетка» быстро вновь стала бесцветной.

— Что это? — спросила я.

— Антибиотик, — ответил он, рассматривая руку, — и еще кое-какие лекарства. Просто, чтобы поддержать твой организм в необычных условиях.

Он присел на корточки, и передо мной оказалось его плечо, обтянутое розовой тканью. И хотя я автоматически подумала, что ткань, конечно, синтетическая, одновременно меня поразила идеальная красота этого плеча.