Зомбосвят - Сергей Александрович Арьков

трассе, и нигде поблизости нет никакого намека на рукотворные строения.

Зато было кое-что другое. А именно — техника. Много техники. И первым бросился в глаза большой двухэтажный автобус. Некогда он был снежно-белым, но за время зомби-апокалипсиса истаскался, покрывшись царапинами, вмятинами и пятнами разнообразной природы. Окна первого этажа были забраны стальными листами, посаженными на болты. На окнах второго этажа красовались прочные решетки. Огромное лобовое стекло отсутствовало, его заменял лист металла с небольшим смотровым оконцем.

Было видно, что люди немало потрудились, превращая автобус в броневик, но Павел не мог понять, для чего им понадобилось осуществлять такую сложную, и, на первый взгляд, бессмысленную работу. Автобус наверняка жрал уйму топлива, и при этом не давал никакого ощутимого преимущества. В отличие от тяжелого и приземистого БТРа его не так уж и сложно было опрокинуть на бок. Мертвецы, навалившись гурьбой, вполне могли сделать это. Но раз уж крестоносцы держали автобус при себе, он был для них важен.

Помимо автобуса автопарк состоял из трех бензовозов, и еще примерно десятка разномастных легковых автомобилей. Вся техника подверглась модернизации под условия зомби-апокалипсиса — большие окна или закрыли листами металла, или укрепили решетками.

Все это добро охраняла вторая часть группы, в составе человек десяти. Выглядели они точно так же, как и люди, изничтожившие мертвецов в городе — тот же камуфляж, и те же накидки с крестами. Накидки были и на двух девушках, возившихся у костра, над которым висел огромный котел. В котле готовилась пища. Павел сразу же учуял ее манящий аромат. Судя по тому, как жадно начал втягивать воздух нос друга Кости, он тоже зафиксировал где-то поблизости источник вкусной и здоровой пищи.

Тип со шрамом, едва покинув БТР, прямым ходом направился к автобусу, у дверей которого, как заметил Павел, стояла настоящая стража — два бойца с автоматами. Обладателя смешного лица они, разумеется, пропустили внутрь без вопросов, а вот на двух чужаков покосились подозрительно и даже враждебно. Павел, впрочем, был далек от намерения ломиться в автобус. Его куда больше интересовало содержимое огромного котла.

Их с Костей не охраняли, не держали на прицеле, и вообще все крестоносцы вели себя так, будто не замечали двух чужаков. Точнее, пытались вести себя подобным образом. Но у них не слишком хорошо получалось. Павел непрерывно ловил на себе косые взгляды членов этой странной группы. За ними наблюдали. И не приходилось сомневаться в том, что если вдруг они попытаются выкинуть что-нибудь этакое, убежать, к примеру, или еще что-нибудь в том же необдуманном духе, это поползновение будет мгновенно пресечено.

— Так, и что дальше? — негромко спросил у него друг Костя. — Чего они от нас хотят?

— Поговорить, — напомнил Павел. Но он и сам сомневался, что дело обойдется обычным разговором.

— Покормили бы, что ли, — проворчал Костя, и из его пустого желудка донеслось гневное урчание. — Вот, готовят что-то. Неужели законы гостеприимства умерли вместе со всей цивилизацией?

— А разве мы гости? — спросил Павел. — Больше похоже, что пленники.

— Так ведь и пленников положено кормить. Хотя бы иногда. Черт, как вкусно пахнет от того котла! Чую пшенку и тушенку. Пшенка и тушенка — мое любимое сочетание.

Павел покосился на большой автобус, в котором скрылся тип со шрамом. Уж не там ли пребывал тот самый лидер, с которым им предстояло иметь беседу? Если так, то почему он сидит внутри? Вышел бы ко всем, на свежий воздух. Много ли радости торчать в железной коробке, когда на дворе отживают свое последние теплые деньки?

Крестоносцы вскоре собрались у костра, и в руках у каждого появилась металлическая тарелка. Одна из девиц, орудуя половником с очень длинной ручкой, стала деловито зачерпывать приготовленную кашу и наваливать ее в посуду подходящих по очереди бойцов. Видя раздачу корма, Костя истек голодной слюной.

— Сейчас жрать сядут! — простонал он, и из его чрева вновь зазвучало урчание. — Я этого не выдержу! Они, значит, трескать будут, а нам стоять и любоваться? Что за люди такие? Нет, не одни только законы гостеприимства они отринули, но и последние остатки совести. Это же натуральная пытка.

— Не шуми! — попросил друга Павел. — Не провоцируй их.

Но он и сам был зверски голоден, а потому со слезами на глазах наблюдал за тем, как крестоносцы получают каждый свою порцию, рассаживаются кто где, и приступают к трапезе. Нюх не подвел Костю. В тарелках оказалась пшенная каша с тушенкой.

Но когда уже казалось, что их двоих так и не пригласят к столу, подошла та самая неприветливая блондинка, и спросила:

— Вы голодные?

— Не то слово! — взвыл Костик. — Вторые сутки постимся.

— Ладно. Идемте.

Блондинка отвела их к котлу. Павлу и Косте выдали по металлической тарелке и по ложке. Затем девушка на раздаче навалила каждому каши — горячей, пахнущей умопомрачительно вкусно. Друзья, сев на землю, с жадностью набросились на еду. Та, как выяснилось, не только приятно пахла, но и была чертовски недурна на вкус. По сравнению с теми кашами, коими их угощали в Цитадели, это кушанье было пищей богов.

— Вот, живут же люди, — твердил Костя, выскребая кашу со дна и стенок чашки. — Не смотри, что конец света. Питаются хорошо, вкусно. И работой себя не изнуряют.

Павел понял, на что намекает его друг. Намекал он на Цитадель, и на ту жизнь, которую они вели в крепости. Та жизнь и впрямь была не сахар. Вообще не сахар. В том смысле, что сахара им не выдали ни разу. Кормили там откровенно плохо, зато работой нагружали без всякого чувства меры. И ни выходных тебе, ни премиальных, ни молока за вредность.

Жизнь ударника производства Павлу не нравилась, но не нравились ему и эти Костины намеки. Тот словно бы только и искал предлог, чтобы забыть о Цитадели, и выбрать какой-то иной путь. Вот и теперь он, похоже, присматривался к этим крестоносцам. Он еще ничего о них не знал, но вкусив здешнюю кормежку, уже готов был примкнуть к этой группе.

— Там, в Цитадели, возрождают цивилизацию, — напомнил Павел другу. — Поэтому и приходится много работать. Просто так мотаться по дорогам и жить мародерством проще и веселее, но этот путь никуда не ведет.

— Почему-то цивилизацию они хотят возродить моими руками, — проворчал Костя. — А свои, должно быть, берегут для более важных дел.

— Вернемся с коньяком, и все у нас наладится, — напомнил Павел, которого начала раздражать твердолобость друга. Как будто он не понимал, что только в Цитадели у них есть какое-то будущее. А в