Весь Роберт Маккаммон в одном томе - Роберт Рик МакКаммон

портрете не было цвета, но пальцы Диди аккуратно вылепили кудри волос. Изящный орлиный нос, высокий и крутой лоб, тонкогубый и довольно жестокий рот, готовый вот-вот открыться. В глазах скульптуры было царственное безразличие, будто все, что они видели, было на ступень ниже этого человека. Лаура решила, что это лицо человека, знающего вкус власти.

Диди закрутила круг. Голова медленно повернулась.

— Я вылепила это по части лица, которое увидела на фотографии, — сказала она. — Я сделала то, что там было видно, а потом дополнила. Вы знаете, кто это?

— Нет, — ответила Лаура.

— Его зовут… его звали Джек Гардинер. Мы его звали Лорд Джек.

— Лидер Штормового Фронта?

— Он. Он был нашим отцом, нашим братом, нашим защитником. И нашим Сатаной. — Колесо останавливалось, и Диди закрутила его снова. — То, что мы ради него делали… это невозможно произнести. Он играл на наших душах, как на скрипках, и заставлял нас слушаться, как дрессированных зверей. Но он был умен, и глаза у него были такие, будто видят любую тайну, которую ты пытаешься спрятать. Мэри Террелл была беременна от Джека Гардинера. Должна была рожать в июле семьдесят второго. И тогда весь мир рухнул прямо на нас. — Диди подняла глаза на Лауру. — Мэри потеряла ребёнка. Родила его мертвым в туалете бензозаправки. И поэтому она везет Барабанщика — то есть твоего ребёнка — Лорду Джеку.

— Как? — это был стон на выдохе. Диди рассказала об объявлении в «Маме Джонс», и о том, что Мэри увидела его в «Роллинг Стоун».

— Она решила, что Джек ее ждёт. И взяла твоего ребёнка, чтобы отдать ему. Но объявление поместил Эдвард Фордайс, потому что пытается написать книгу о Штормовом Фронте, и он хотел посмотреть, кто откликнется. Так что теперь Мэри и Эдвард едут сюда.

Она подошла вплотную к тайне, и верность забилась в ней, как змея на горящих углях. Но кому она должна была сохранять верность? Мертвому идеалу свободы? Идеалу, который прежде всего никогда и не был истинным? Диди будто прошла долгую изнурительную дорогу и вдруг вышла на развилку решения. Одна дорога вела туда, куда она и шла до сих пор: прямо вперёд, через земли, где бродили кошмары и призраки старого горя. Новая дорога сворачивала в глушь, и что в этой глуши — никто не знал.

И обе дороги — путь предательства. Обе блестят кровью под темнеющим небом. И вопрос был только один: какая из этих дорог может повести к спасению ребёнка?

Диди смотрела на глиняное лицо человека, которого когда-то обожала, потом возненавидела. Она выбрала дорогу.

— Мне кажется, Джек Гардинер в Калифорнии. Туда и поедут от меня Эдвард и Мэри.

Змея у нее внутри свернулась в тугое кольцо и издохла на углях в последней судороге. Диди была готова разрыдаться, но не разрыдалась. Вчерашний день миновал, и не вернут его никакие слёзы.

— Вот и все, — сказала Диди. — Что теперь? Сообщишь полиции?

— Нет. Встречу Мэри, когда она приедет.

У Марка челюсть отвисла бы до пола, если бы не была прикреплена к лицу.

— Ты что? — сказал он. — Это невозможно!

— Я не собираюсь вот так просто ее отпустить! — рявкнула Лаура. — А полицию вмешивать нельзя. Если Мэри Террор увидит полицию, моего ребёнка можно считать мертвым. Так что мне остается?

— Она убьёт тебя, — сказала Диди. — Она вооружена по. меньшей мере двумя пистолетами и, может быть, чем-нибудь еще, чего я не видела. Она пристрелит тебя на месте без колебаний.

— Я должна испытать этот шанс.

— У тебя не будет никакого шанса. Ты не понимаешь? Тебе с ней не справиться!

— Это ты не понимаешь, — твердо сказала Лаура. — Другого выхода нет.

Диди хотела было возразить, но что она могла сказать? Эта женщина была права. Диди не сомневалась, что в схватке с Мэри Террор один на один эта женщина погибнет. Но что ей еще делать?

— Ты сумасшедшая, — сказала Диди.

— Да, сумасшедшая, — ответила Лаура. — Будь по-другому, я бы здесь не стояла. Если я должна быть безумной, как Мэри Террор, значит, буду.

— Это уж точно! — фыркнул Марк. — Единственная разница в том, что ты никогда никого не убивала.

Лаура не обратила на него внимания и смотрела только на Беделию Морз. Отступать теперь было некуда. Нельзя позвать ни Дуга, ни полицию с ее рвущимися в бой снайперами. У нее пересохло во рту от мысли о неизбежной схватке и о том, как легко в этой схватке может погибнуть Дэвид.

— Я должна попросить тебя еще об одном. Чтобы ты дала мне знать, когда Мэри приедет.

— Мне не нужна твоя кровь на моих стенах.

— А кровь моего ребёнка на твоих руках? Она тебе нужна? Диди набрала полную грудь воздуха и медленно выдохнула:

— Нет. Не нужна.

— Значит, ты дашь мне знать?

— Я не смогу не дать ей тебя убить, — сказала Диди.

— О’кей. Ты не обязана будешь плакать на моих похоронах. Так ты мне дашь знать?

Диди колебалась. Она убивала людей, которые не хотели умирать. Теперь она собирается помочь убить человека, который просит смерти. Но как только Мэри направится в Калифорнию, шанс — как бы он ни был призрачен — получить ребёнка назад живым исчезнет. Диди не поднимала глаз, но чувствовала устремленный напряженный взгляд Лауры.

— Они должны мне позвонить, когда приедут в Энн-Арбор, — сказала она наконец. — Я сказала Мэри, что объясню, как доехать до моего дома. Помоги мне Боже, но я позвоню тебе, когда они объявятся.

— Мы живем в «Дейз-Инн», я в номере 119, а Марк в 112. Я буду ждать возле