Весь Роберт Маккаммон в одном томе - Роберт Рик МакКаммон

— Ох, как бы я этого хотела! Как бы я хотела, чтобы Мэри Террелл не крала моего ребёнка. Как бы я хотела знать, жив мой сын или мертв. И я не могу оставить тебя в покое, потому что ты — моя последняя надежда.

— Не хочу я этого слышать! — Диди закрыла уши руками. «Она что-то знает».

Лаура подскочила к Диди, схватила ее за руки и отвела их от ушей.

— Будешь слышать! — пообещала она с горящими от гнева щеками. — Слушай! Если ты знаешь хоть что-то про Мэри Террелл — хоть что-нибудь, — ты должна мне сказать! Она же не в своем уме, ты это понимаешь? Она может убить ребёнка в любой момент, если еще не убила!

Диди затрясла головой. Образ Мэри, подтаскивающей лицо ребёнка к горелке, был слишком реален.

— Пожалуйста, оставьте меня в покое. Все, чего я хочу, — чтобы меня оставили в покое!

— А все, чего хочу я, — вернуть свое! — ответила Лаура, все еще сжимая запястья Диди. И они смотрели друг другу в глаза — обитательницы различных миров, столкнувшихся на встречных курсах. — Вы мне поможете спасти жизнь моего ребёнка?

— Я… я не… — начала Диди, но голос ее дрогнул. Она посмотрела на Марка, снова на Лауру, и поняла, что, если не поможет этой женщине, у призраков, грызущих ее душу, зубы станут еще острее. Но ведь они с Мэри — сёстры по оружию! Штормовой Фронт был их семьей! Она не может предать Мэри!

Но той Мэри Террелл, которую знала Диди, больше не было. Вместо нее был дикий зверь, не знающий ничего, кроме убийства. Рано или поздно челюсти этого зверя сожмутся, и ребёнок этой женщины умрет мучительной смертью.

— Отпусти меня, — сказала Диди. Лаура застыла в нерешительности и потом выпустила руки Диди. Та подошла к окну, глядя на холодный мир снаружи. Щелк, щелк. Кубик Рубика вертелся, но ответ был уже виден.

— Она… она назвала ребёнка Барабанщиком, — сказала Диди. Сердце у нее щемило. В наступившем заряженном молчании Диди слышала дыхание Лауры Клейборн. — Вчера я видела Мэри и твоего ребёнка.

— Черт побери! — Это был ошеломленный тихий возглас Марка.

— Он жив и здоров, — сказала Диди. — Она о нем хорошо заботится. Но…

Она прервалась, не в силах это сказать.

Рука вцепилась в ее плечо железными клещами. Диди взглянула в лицо Лауры и увидела отблеск адского пламени.

— Что «но»? — Лаура еле могла говорить.

— Мэри опасна. Опасна для себя, и опасна для твоего ребёнка.

— Чем опасна? Говори!

— Мэри сказала… если полиция их поймает… она сперва застрелит ребёнка… — при этих словах Лаура вздрогнула, как от удара, — а потом будет отстреливаться, пока ее не убьют. Она не сдастся. Никогда.

Слезы жгли Лауре глаза. Это были слёзы облегчения, потому что Дэвид был жив, и слёзы ужаса от знания, что Диди Морз сказала правду.

Но надо было договорить до конца. Диди собрала волю в кулак и сказала:

— Мэри едет сюда. Вместе с Эдвардом Фордайсом. Он тоже был в Штормовом Фронте. Они сейчас по пути сюда из Нью-Йорка. Будут где-то завтра.

— Ни хрена себе, — шепнул Марк, вытаращив глаза за очками. — Вот это да!

Лаура теряла равновесие; комната вдруг медленно закружилась вокруг нее.

— Зачем они сюда едут?

Диди поняла, что начавшееся предательство — это орда саранчи. Она будет жрать и жрать, пока не поглотит все.

— Сейчас покажу, — сказала она и сняла цепочку с ключами с гвоздя на стене., Лаура и Марк вышли из коттеджа вслед за Диди и пошли в каменное строение, которое служило Диди мастерской. Она отомкнула висячий замок, вынула цепь и открыла дверь. Из холодной тьмы дохнуло густым запахом земли;

Диди включила верхний свет, осветивший аккуратную мастерскую с двумя гончарными кругами, полки с глазурью и краской и ассортимент гончарных инструментов на стендах. На другой полке стояли работы Диди разной степени завершенности: изящные вазы и цветочные горшки, тарелки, кружки, подносы. На полу рядом с гончарным кругом стояла большая урна — вылепленный из глины кусок древесного ствола с корой. Диди остановилась включить обогреватель, потом сказала:

— Здесь то, что на продажу. А там — для себя. — Она кивнула в сторону занавеса, отгораживающего заднюю часть мастерской.

Диди подошла и отдернула занавес. В чулане за ним висели полки, и на них были работы совсем не похожие на то, что продавала Диди под именем Дианы Дэниеле.

Лаура увидела керамическую голову: лицо молодой женщины с развевающимися длинными волосами. Рот ее раскрылся в крике, а из головы вырывался десяток змей. Лаура не узнала лица, но Марк узнал. Так выглядела Диди до этой мясницкой хирургии. Еще одно лицо, на этот раз мужское, расколотое посередине, и из него проявлялся еще более страшный, демонический образ. Лежала отдельно глиняная рука с безупречно вылепленным глиняным револьвером, и ногти на этой руке были оскаленными черепами. Большая работа стояла на полу: женщина — и снова, как заметил Марк, изображение молодой Беделии Морз, — стоящая на коленях со вскинутыми в мольбе руками, а из ее рта полчищами выбегают тараканы. На стене висели работы, казавшиеся масками смерти: лица без выражений, со швами, застежками-молниями, зигзагами шрамов. Они смотрели на Лауру безмолвными страдальцами, и она поняла, что заглянула в глубь ночных кошмаров Диди Морз.

Диди подняла что-то завернутое в черный пластик. Она поставила это на гончарный круг и стала аккуратно снимать обертку. Это заняло минуту или две осторожных движений. Закончив, она отступила назад, открыв обзор Лауре и Марку.

Это была голова мужчины в натуральную величину. Лицо было красивым и задумчивым, как у принца, которого застали в момент отдыха. Глина не была ни тонирована, ни покрыта глазурью, и в