Черные бушлаты. Септология - Александр Конторович

— Да.

— В каком звании, коли не секрет?

— Не секрет. Полковник.

Ничуть не соврал, между прочим. Полковника я уже вполне заслужил. А уж если пересчитать все мои похождения, да с учетом того, где все это происходило… Кадровики просто удавятся в тихой горечи.

Капитан озадаченно чешет в затылке.

— Ну ни фига ж себе… Не знал… И как же мне теперь к вам…

— …к тебе. Для всех тут я рядовой красноармеец.

— Хорошо, — врубается он с полуслова. — Только не очень-то ты на него похож будешь.

— До сих пор сходило.

— Добро. Ты сам-то откуда?

— Управление «В». Более подробно, извини, не могу.

Рябинин озадаченно поднимает бровь.

— Слышал я о вас… всякое говорили, что-то там у вас и вовсе такое происходит… — Он крутит рукою у виска.

— Эт точно! Хватает всяких умников.

— Ну, ты-то, как я посмотрю, не из их числа, так ведь?

— Так.

— И что теперь делать будем, Котов? Я ж не шучу, когда про задание говорю. Это дело на контроле у самого… — показывает он пальцем вверх.

— Давай конкретнее, капитан. Что надо сотворить?

— Короче, парашютист этот, да и десантники с ним заодно, — подстава немецкая!

— И что им тут надо-то? Не до фига почета-то для остатков артполка? Да и снайпера эти… хрена ль им тут делать? На фронте их место, не здесь! Что они тут роют?

— Поверь мне, Котов, есть тут что рыть! Если фрицы бункера целыми возьмут…

— Так он тут что — не один такой?

— Нет. Не один. Тут их целая система. Есть командные, есть оружейные склады, продовольственные, есть… — Он запинается.

— …связные.

Капитан кивает:.

— Ты знал?

— Предполагал. Особенно когда про комнату с телефонами узнал. Да со связистом, который провода здесь тянул до войны, пообщался.

— Да, все так.

— Чем это может нам грозить?

— Взяв бункера, немцы не только получат в свое распоряжение громадные склады боепитания и продовольствия, но и могут вскрыть всю систему подобных сооружений.

— Госрезерв?

Он кивает:

— Не только. Еще и резервные центры управления и связи. И вся эта система работает. Ты понимаешь? Даже сейчас. Даже здесь. И много где еще.

— Так делать-то что?

— Если немцы проникли в центральный бункер, вариант только один — взорвать!

— Капитан, ты водки не перепил? Представляешь, сколько для этой цели взрывчатки потребуется? Да мы всей толпою ее таскать будем пару месяцев!

— Там уже установлены заряды.

— Так их нашли! Сам же я и выковыривал их из стен!

— Стену для этого на метр в глубину долбил?

— Я чего — умом тронулся?

— Тогда на месте все. Вы вскрыли отвлекающую сеть минирования. Нет, она, конечно, тоже работает! Только вот взрывчатки в ней меньше — и существенно!

— Так в чем тогда дело? На что там нажать нужно? И где?

Рябинин вздыхает.

— Вот в этом-то и утык… Включить систему подрыва можно только изнутри связного бункера. А попасть в него можно только из основного. Есть еще и аварийный вход, но я не знаю, как его открыть. Мы-то думали, что с проходом внутрь проблем не возникнет…

— А найти его немцы могут?

— Сразу — точно нет. Но время у них есть, обследуют тщательно тоннели…

— Сколько времени у нас в запасе?

— Дня три-четыре. Не больше. Пока сюда не прилетят спецы по таким сооружениям.

— Как в основной бункер попадем? Мысли есть?

— Вы выходили как?

— Через тоннель с кабелями.

— Есть еще входы, кроме этого и основного. Через монастырь — со стен. Ну, этот, скорее всего, уже нашли. Да и в связном тоннеле наверняка немцы пост выставят. Через водозабор. Вот тут варианты есть… Он в качестве входа никогда и не рассматривался, так что может сработать.

— Добро, капитан. Работаем этот вариант. Идти можешь?

— Могу. Даже стрелять могу — одной рукой. Только автомат мне перезарядите.

— У лейтенанта диск возьмем, у него тоже ППД. Лады! Собирайтесь тут, а я немца проведаю. Охота мне с ним побалакать…

Оставляю капитана и, отправив бойцов ему в помощь, топаю к сосне, куда уже успели подвести и усадить пленного снайпера. По пути внимательно его рассматриваю. Крепко сложенный парень лет тридцати. Опытный, стало быть. Офицер — это уж и к бабке не ходи. Первоначальный шок от ранения и схватки у него уже прошел, и он осторожно зыркает по сторонам. Варианты драпа присматривает? Думаю, что тут его ждет безусловный облом — напротив на корточках сидит Плиев и изучает трофейный хабар. Фриц и в здоровом-то состоянии супротив него шансов не имел бы, а уж теперь…

Присаживаюсь напротив немца и ставлю свою винтовку так, чтобы он имел возможность хорошо ее рассмотреть. Так оно и оказалось — взгляд пленного сразу помрачнел. Узнал, стало быть, оружие. Это хорошо, неплохая такая прелюдия к разговору получается. Пусть поймет, что он уже не первый снайпер, которого я тут успел заземлить.

— Знакомая винтовка? — киваю на ствол.

— Да…

— Как вы уже, наверное, поняли, и все прочие потери вашего подразделения тоже можно записать на мой счет.

Немец облизывает пересохшие губы.

— Хотите пить? — спрашиваю у него, доставая флягу с водкой.

— Хочу.

— Держите.

Пленный делает пару крупных глотков, и его сразу же прошибает пот — на лбу появляются мелкие капельки. А он взволнован! И боится… Учту.

— Спасибо, герр…

— Полковник.

Он удивленно вскидывает брови. Не ожидал? Вот и здорово, сейчас мы тебе еще довесим…

— А вы в каком звании?

— Обер-лейтенант Вилли Розмайер, герр оберст!

Вот что-что, а чинопочитание у немцев в крови.

Небось перед лейтенантом так бы не тянулся, вон даже встать пытается.

— Сидите, обер-лейтенант. Для вас война уже окончена.

Он удивленно смотрит на меня.

— С таким ранением, как у вас, служба в армии вам более не грозит. Это если вовремя попадете на стол к опытному хирургу. Тогда максимум, что вас ожидает, полгода в госпитале и списание в запас. В том случае, если не ампутируют руку.

— Откуда вы можете это знать, герр оберст? Вы же не врач!

— Резонно, обер-лейтенант. Но я на войне уже очень давно и имею представление о ранениях. Приходилось, знаете ли, видеть… Так что, милейший, в вашем случае для меня все ясно.

— Где тот хирург… — уголками губ усмехается Розмайер.

Не отвечаю, продолжая его разглядывать. Одет немец хорошо. Форма на нем подогнана, видно, что уделял этому немалое внимание. Ничего не болтается и не висит. И в то же время все удобно, ничего не мешает ползти и ходить. Брюки тщательно заправлены в сапоги…

— Плиев!

— Я, командир!

— У него еще оружие было?

— Пистолет был, в кобуре под мышкой висел, как у вас. Обойма запасная в кармане.

— Все?

— Больше ничего не нашлось.

Ничего? Хм…

Снова поворачиваюсь к снайперу:

— И что мне теперь с вами делать, обер-лейтенант? Группы вроде нашей пленных не берут. Да и куда теперь вас девать? Хотя… с военной точки зрения опасности от вас ожидать уже не приходится. Но тащить с собой пленного через линию фронта? Я еще не выжил из ума до такой степени!

Желваки на скулах Розмайера закаменели. Ага, неохота на тот свет?

— Оставить вас здесь?

Чуток размяк фриц.

— Но вы же не выберетесь отсюда самостоятельно…

Ага, а глазки-то забегали! Нету, стало быть, нужды самому выходить. Сюда кто-то придет. И, судя по всему, достаточно скоро. Продовольствия у немцев оказалось не так уж и много. Ребята принесли и сложили неподалеку четыре пустые консервные банки и шесть нетронутых. Насколько я знаю порядки в немецкой армии, две банки — это НЗ. Еще две они сожрали бы сегодня вечером. Две утром, после чего за ними пришли бы или они сами ушли куда-нибудь в обусловленную точку встречи. Значит, засада кратковременная, на период выполнения какого-то мероприятия. В любом случае, немец рассчитывает на помощь. Резюме? Постарается выжить и навести погоню на наш след.

— Да нам еще и своего раненого тащить…

Следовательно, скорость передвижения у нас будет низкой — далеко уйти не успеем. Давай, фриц, давай думай! Тебе такую морковку перед носом повесили, совсем слепым надо быть, чтобы этого не понять!

Обер-лейтенант поднимает голову:

— Ну… я мог бы попробовать… ходить-то мне ничто не мешает…

— Да до ближайшего жилья отсюда километров тридцать! По лесу, смею заметить! Не сами ногу подвернете, так медведь какой-нибудь вас заест.

Немец бледнеет.

— Хотя… — чешу в затылке. — Сейчас глубокая осень, зверь сытый… может и не напасть.

— Я бы все-таки рискнул, герр оберст. Километра три-четыре я пройду достаточно быстро, а там… там посмотрим.

— Три-четыре?

— Просто эту дорогу я запомнил хорошо, а дальше попробую найти наш след.