На день погребения моего - Томас Пинчон

— Не Габсбурги, конечно. Пруссофилы —  вот кого я имею в виду. Поклонники могущества. Они хотят править до конца света. Но сейчас тебе действительно лучше вернуться в Триест.

   Она рассмеялась.

  —  Закономерно. Здесь его называют городом евреев.

  — О, в Вене, — ответил Киприан, — думают, что Шанхай — еврейский город.

— Ну, фактически..., — начала Яшмин.

КРИЗИС АННЕКСИИ всех заставил суетиться, даже Рэтти Макхью — его жизнь, подобно жизни других, в эти дни всё больше начала двигаться по расписанию поездов, ему пришлось уехать из Вены довольно далеко, чтобы встретиться с Киприаном в Граце, в отеле «Элефант».

— Простите, сейчас я больше ничего не могу сделать — этот Боснийский маринад и так далее.

  — Не удивлюсь, если и Тейн что-то баламутит в вашей конторе.

Оба они курили, и возникшая между ними в итоге дымка создавала некое впечатление симпатии, которое каждый из них был готов принять без опасений.

— Среди моих коллег по конторе есть те, — признал Рэтти, — кто видел его и в других сферах деятельности. Начнем с того, что у него слишком много приятелей на Баллхаузплац. Ладно, у Англии и Габсбургов —  общие интересы, прежде всего — Македония, как они продолжают себя уверять, теперь —  с легкой грустью. Но у него есть ресурсы, он опасен, и сейчас даже деньги не помогут его сдержать.

  —  Его нельзя просто пристрелить?

  — О боже.

 — Всего лишь легкомысленная шутка, Рэтти. Думаю, ты с трудом это всё выдерживаешь — этот бесконечный кризис.

Они вышли из сада и брели по мосту к Мургассе, где находился автоматизированный ресторан.

—  Балканский полуостров — столовая в пансионе Европы, — проворчал Рэтти, — опасно переполненная, вечно голодная, токсичная от взаимной неприязни. Рай для торговцев оружием и источник отчаяния для бюрократов. Мне хотелось бы сидеть за столом Китая. Но вы уже сыты информацией по горло, как погляжу.

—  Ну, Турция в Боснии уже почти пять веков. Это магометанская страна, фактически — турецкая провинция. Это была военная база турков, когда они готовили Осаду Вены, и, конечно, Вена этого не забыла. Тридцать лет назад Австрия наконец-то смогла отомстить. Печально известная Статья 25 Берлинского трактата отняла Боснию у Турции и передала ее под австрийский «протекторат». Кроме того, австрийским войскам разрешалось стать гарнизоном в Нови-Пазар, наиболее дальней точке продвижения Турции на запад и на север вглубь Европы. Соглашение предусматривало, что однажды Австрия уйдет, и Турция восстановит свое владычество, но ни одна власть не спешила на это соглашаться. Всё казалось незыблемым. Но неожиданно в Константинополе эти Младотурки совершили революцию, и кто знает? Они могут потребовать фактического соблюдения договора! Поэтому Франц-Иосиф, по требованию гнусного Аренталя, превентивно издает рескрипт, присоединяя Боснию к Дуалистической Монархии. Вряд ли Сербия на это не отреагирует, а Россия должна поддержать Сербию, точно так же как Германия должна уважать свои обещания Австрии, и так далее, и так далее, три четверти суши и всеобщая Европейская война.

 — Но, — Киприан вежливо моргал, — неужели они там в Вене действительно такие тупые? Я всегда считал их сверхактуальными, такими, знаешь ли, трезвомыслящими, всё схватывающими на лету.

 — О боже, — Рэтти посмотрел на Киприана с некоторым беспокойством. —  Определенно похоже, что и Император, и Султан считают Россию своим врагом. Ни один из этих джентльменов со мной не разговаривал, так что откуда мне знать. Австрия согласилась выплачивать Турции репарации за отъем Боснии, а потом, что довольно странно, вывести свои войска из Нови-Пазар, благополучно вернуть город туркам и отказаться от своей давней мечты о железной дороге из Сараево в Митровицу и, следовательно, к Эгейскому морю. Но что бы это ни значило «на самом деле» — может быть, какое-то австрийское представление о взятках или что-то в этом роде, Босния до сих пор аннексирована. Это роковой шаг, и меры, которые Германия принимает в его поддержку, свидетельствую о том, что ничто больше не будет, как прежде. Извольский и Грэй требуют созвать конференцию. Дарданеллы вступили в игру, мы должны взять на себя еще и Болгарию...Берлинский трактат, может быть, не мертв, но жив он лишь условно, без сомнения, это некий зомби, блуждающий по коридорам Европы и выполняющий приказы своих хозяев. В дипломатическом сообществе делают ставки, многие — на солидную сумму. Тотализатор Европейского Апокалипсиса среди сотрудников заинтересованных бюро насчет даты всеобщей мобилизации. В этом году, в следующем, скоро. Она уже неизбежна.

Рэтти смотрел на него уже почти с мольбой, словно новообращенный в чужую религию, который не уверен, что друзья его поймут.

— На самом деле они никогда тебе об этом не говорили. Ну а как бы они могли сказать — профессор Рэнфрю лелеял подозрения. В теории. Передавал то, что, как ему казалось, знал. Но поскольку уж мы, Кипс, по уши в этой похлебке, необходимо найти свой собственный выход, или не найти — смотря как сложатся обстоятельства. Это как на время включить свет, на время, достаточное для того, чтобы увидеть, как ужасающе много стоит на кону...масштабы возможностей здесь...

   Киприан прищурился.

 —  Рэтти?

— Я слышал, куда тебя отправляют и какие ты получил приказы. Я бы вмешался, если бы мог.

   Киприан пожал плечами.

—  Конечно, я — крайне важный парень, но на самом деле меня беспокоит, кто присмотрит за Яшмин. Ее друзья, насколько я могу судить, ей не друзья. Хотелось бы знать, не может ли кто-то из твоей команды...

 —  Конечно. Но, Кипс, тебе туда ехать, может быть, опасно.

Рэтти пристально смотрел — в его глазах отражался дождь в четырехугольных дворах, дым из труб на реке, рассветы, изгибающие шифер кровель в окне, пинты и бутылки, конные скачки, выигранные и проигранные, мгновения прекрасного взаимопонимания, почти достигнутого, ушедшего в ночь.

— Здесь опасно. Взгляни на этих людей, —  он взмахнул рукой в перчатке, указывая на толпу австрийских горожан в поле видимости. Хмурился, мотал головой:

  — Или было что-то особенное?

  — Тейн, полагаю.

— Да. Будьте внимательны при передвижениях, как обычно пишут в гороскопах. Думаю, я действительно мог бы взять Яшмин с собой в Триест.

—  У нас там есть парочка хороших людей. А еще — твой агент, парень из «Нового Ускока», Владо Клиссан.

  — Мы уже установили контакт. На Владо можно рассчитывать.