Весь Роберт Маккаммон в одном томе - Роберт Рик МакКаммон

ее двери.

— По-моему, все выяснили, — сказал ей черный. — Спокойной ночи, мэм.

— Спокойной ночи вам, и огромное спасибо, офицеры, — сказала она, закрыла дверь, заперла и сняла цепочку. И только тогда сквозь зубы процедила: «Мать вашу, мать вашу, мать вашу». Она ждала у окна и смотрела, пока свиньи не смылись. Потом подошла к стене Шеклета и сказала, прижимаясь к стене губами:

— Я тебе устрою, когда съеду. Устрою, понял? Выколю тебе глаза и заставлю подавиться ими. Слышишь меня, старое дерьмо?

Шеклет кашлял в своей спальне, хрипел и сипел, потом опять послышался звук спускаемой воды. Мэри вернулась в спальню, включила свет и остановилась, глядя на мертвого ребёнка на полу.

Голова треснула и вдавилась внутрь, но крови не было, и мозги из черепа не текли. Кукла. Просто кукла. Она взяла куклу за ногу и отнесла ее в Райский Ящик в шкафу. Долго стояла и молча смотрела на всех этих сломанных кукол, и пульс бился в правом виске, и глаза Мэри остекленели, как зимний пруд.

Все они. Все они куклы. Резина и пластик с нарисованными глазами, Они не могут любить, потому что они не настоящие. Вот и ответ; и ее ошеломило, что она этого раньше не понимала. Как ни хотела она, чтобы они были настоящими, как ни рожала, как ни кормила, как ни любила, они были не настоящими. Она представляла их себе как плоть и кровь, да, так, но в конце концов предавала их смерти, потому что все время знала, что они — только резина и пластик.

Лорд Джек хочет ребёнка. Сына. Он дал ей ребёнка, а она потеряла этот дар. Если она придет к Лорду Джеку без ребёнка, он ее отвергнет. Вот это и было посланием ее сна. Но тут была опасная течь, как трещина во времени. Ребёнок Джека мертв. Она выдавила труп из своего тела в туалете на бензозаправке возле Балтимора, из живота, изрезанного стеклом и металлом. Она завернула этот кусочек плоти в расползающуюся одежду бумажных полотенец и спустила в сток. Это был мальчик. Как Джек и надеялся. Мальчик, который понесет его в будущее. Но как же принести Джеку его сына, если сын его мертв и смыт водой?

Мэри присела на край кровати, все еще с револьвером в руке, и скорчилась в позе Мыслителя. Что если. Взгляд ее упал на дохлого таракана, лежащего на спине возле плинтуса. Что если.

Что, если у нее в самом деле будет мальчик, чтобы привезти Джеку?

Настоящий мальчик — младенец. Плоть и кровь. Что, если…

Мэри встала и закружила по комнате, сжимая в руке «кольт». Она ходила и ходила от стены к стене и думала, думала. Настоящий живой мальчик. Где такого достать? Она увидела, как заходит в агентство по усыновлению и заполняет анкету.

«Убила шестерых легавых — тех, про кого точно знаю, — вот что я могу сообщить о себе, — скажет она. — Убила профессора колледжа и того пижона, который думал, что снимет фильм о Штормовом Фронте. Еще убила ребёнка в лесу. Но я очень хочу усыновить мальчика, очень хочу».

Значит, мимо. Где же еще можно достать младенца?

Она прекратила бегать по комнате. Можно взять младенца там же, где берет его мать, — это вдруг до нее дошло. Ребенка можно взять в больнице.

«Ага, — подумала она со злой иронией. — Зайти, перестрелять всю больницу и забрать ребёнка из родильного отделения».

Стоп!

«Я была медсестрой во Вьетнаме».

Это была ложь, конечно. Она и прежде ею пользовалась, и с легавыми все сходило. Стоит только упомянуть Вьетнам, и они уши развесят. Она опять принялась бегать по комнате, ум ее попал на плодородное поле. Медсестра. Медсестра.

Ведь в маскарадной лавке можно взять напрокат форму медсестры?

Да, но во всех ли больницах у сестер одна и та же форма? Она не знала. Если она собирается это проделать, то прежде всего надо найти больницу и проверить. Она взяла телефонный справочник и посмотрела раздел «Больницы». Их было полным-полно, если добавить клиники и центры здоровья, как было в справочнике. Клиника возле Мэйблтона. Нет. Слишком маленькая. Вот еще одна — в западной Атланте, миля-другая отсюда. Эта вроде годится. Но потом ее взгляд упал на другой список, и она сказала: «Вот оно».

Это была больница Сент-Джеймс. «Знак доброй кармы», — подумала Мэри. Больница названа по имени Джима Морисона. Она сверила адрес. Больница Сент-Джеймс находилась в Бакхэде, в богатом районе города. Это было порядочно далеко, но ей подумалось, что это преимущество: вряд ли ее там могут узнать. Богатые не едят жрачку из забегаловок. Она взяла ручку и обвела кружочком больницу Сент-Джеймс. Во рту появился металлический вкус — вкус опасности. Как в прежние дни, она строила планы, и мысль похитить новорожденного мальчика из родильного отделения больницы Сент-Джеймс — ребёнка богатой суки, что еще приятнее, — заставляла сильнее биться ее сердце и ощущать теплый влажный пульс между бедрами.

Но еще надо узнать, можно ли это проделать. Прежде всего надо наведаться в госпиталь и посмотреть родильное отделение. Узнать систему охраны, расположение лестниц, к каким выходам ближе сестринские посты. Выяснить, какая у них форма и сколько медсестер работает в отделении. Еще много есть другого, о чем она подумает, когда сама все увидит, а если не выйдет, она еще что-нибудь придумает.

Это не будет сын Джека. Тот ребёнок мертв. Но если она придет к Лорду Джеку с новым маленьким мальчиком, разве он не будет точно так же доволен? Она решила, что даже больше. Она скажет, что ребёнок, который умер в ее распоротом животе, был девочкой.

Мэри убрала револьвер. Она легла и постаралась заснуть, но была слишком возбуждена. Двадцать дней до встречи у Плачущей леди. Она встала, надела тренировочный костюм и вышла в ночной холод пробежать этак милю и хорошо подумать.