Соседи (СИ) - Коруд

ещё произнести. Уля преодолела расстояние на такой скорости, опомниться не успел. Как тогда, дома у него, а может, и ещё быстрее. Секунда — и от метров остались сантиметры, и запах корицы проник в нос. Только руки её теперь не сомкнулись в замке, а в нерешительности замерли где-то на уровне груди. Ещё мгновение — и тепло касания согрело онемевшие пальцы, а голое плечо ощутило скольжение ладошки. И всё вокруг вновь начало наполняться светом. И смыслом. И стало не важно состояние.

— Егор, какой же ты… Как ты мог? — зашептала она куда-то в шею, а кожа чувствовала горячее дыхание и падающие капли обжигающей воды. — Зачем ты её послушал? Зачем ты послушал мою мать?! — «Знаешь?.. Откуда?..» — Зачем ей поверил? Дважды! Зачем?! — «Потому что она…» — Никогда так больше не делай, слышишь? — «Слышу…» — Никого не слушай! Вообще! Ты их не пускал, никого! Они тебя не знают! Не им судить!

Заторможенные мысли не поспевали за пулеметной очередью слов, значение которых плавно оседало в обращённом в простоквашу мозгу. Сердце набирало и набирало обороты, уши сквозь шум улавливали изменившиеся сигналы от мониторов, и интуиция подсказывала, что сейчас ведь прибегут и отнимут её у него, возопив, что «пациенту требуется покой». Не требуется ему никакой покой. Она требуется! Оставьте… Усилием воли заставив подняться левую руку, уронил кисть на талию, а взгляд вперился в стекло двери. Там за ней уже маячили.

Не отдаст. Пусть читают по глазам.

«Не надо. Сюда. Идти.»

От хмуро наблюдающего за ними врача отчётливо веяло угрозой. Но, похоже, молчаливый посыл он понял: Егору почудился неохотный кивок. Вот и прекрасно, пусть ещё чуть-чуть потерпит. Недолго. Пожалуйста…

А Уля между тем продолжала что-то говорить. Глухо шептать, но в её шепоте отчетливо слышался крик. И слезы.

— …себя на мое место! Представь, что я всё решила за тебя! Почему все вокруг считают, что лучше меня знают, что для меня лучше? — «Прости…» — Я сама разберусь, Егор! Ты у меня в следующий раз спроси, Егор! У меня спроси, когда тебе что-нибудь покажется, слышишь? — «Да…» — Или когда кто-нибудь решит поделиться с тобой своим дофига ценным мнением на твой или мой счет!

Тёплый воздух обдавал кожу, щекотал шею, а он так и лежал парализованный — то ли физических сил не хватало шевелиться, то ли слова её оказывали такой обезоруживающий эффект, то ли Девятый вал её эмоций его сносил. То ли застыло там всё внутри в вязком осознании. Мир вокруг вновь менялся, проявляясь буйными красками и в очередной раз обещая другую жизнь. Но торопиться надеяться?.. Снова? Уля всхлипывала, умоляя поставить себя на её место, и от честных попыток представить к горлу подкатывала тошнота. Смог бы он справиться, если бы она без объяснений причин решила исчезнуть из его жизни?

Ошалевшее сердце вот-вот его подведёт. Сдаст надсмотрщикам с потрохами… Он не способен им управлять.

— Прости…

Она отчаянно замотала головой, обнимая ощутимее, но явно опасаясь прижиматься. Руки-плети отказывались слушаться, грудную клетку сдавливало то ли изнутри, то ли снаружи, и всё, что он мог — издавать в ответ какое-то неясное, мало похожее на внятные слова сипение и, чуть повернув голову, пытаться коснуться щекой щеки. Мешали трубочки. Грёбаные трубочки! Всё мешало! Как будто немощным инвалидом проснулся и не способен теперь ни на что.

Раздался прерывистый всхлип, и ещё один, и ещё. Ещё…

— Ты же чуть себя не угробил! Если бы ты меня здесь бросил, я бы за тобой пошла! Я же сказала тебе, что не оставлю! Я же тебя люблю!

«… … …… …

… … … … ….

… …Люблю…»

Рикошетило от всех его стен, колонн, понатыканных тут и там спичек-подпорок и пошедшего мириадами трещин купола. Хлипкая конструкция угрожающе шаталась, обещая вот-вот обрушиться и погрести под собой; сердце, наплевав на мольбы разума, вконец обезумело и пыталось прорвать прутья темницы и вырваться; шмыганье над ухом обещало перерасти в неукротимый рёв, а бледный врач за стеклом изничтожал взглядом подключенную аппаратуру. Ещё чуть-чуть, и они придут, точно. И точно её у него отнимут.

Рука, та, что пару минут назад смогла добраться до талии, пыталась прижать крепче.

Пусть попробуют.

— Неужели ты не понял? Я выбрала тебя! Считай ты себя хоть самим дьяволом, Егор! Потому что ты лучшее, что со мной случилось, ясно?! — «Как это возможно?..» — Ты мне нужен! Таким! Любым! — «Нужен…» — Важнее тебя в моей жизни никого нет. Никого! Ты и… И Юлька. И… — она затихла, но буквально на мгновение, а он, кажется, к этому моменту перестал дышать и соображать, где находится. Пока она звучала, он заново рождался — как и положено, в адских муках. Но там, впереди, ждал рассвет, неизведанное, воздух и… Кажется, счастье? — Ты не хочешь причинять боль, но как ты не поймешь, что самая невыносимая боль — это твои исчезновения? — «Прости…» — Ты уходишь — и всё, понимаешь? Всё! Я теряю все смыслы, понимаешь?

Кажется, понимает. Он плавал без них без секунды вечность в темноте и холоде, застыв в киселе пустоты. Тонул, оставшись без Неё. Улины слова проникали под кожу, струились по венам и сердцу животворящим бальзамом, исцеляли, и оно постепенно начало успокаиваться. Её подкупающая искренность прогоняла завладевшую душой и не оставившую там камня на камне неодолимую армию аргументов и сомнений. И хотелось верить, что проклюнувшие мёртвую землю и устремившиеся к солнцу ростки смогут выжить. Что однажды они окрепнут и зацветут.

Там же целый необъятный взору дикий луг.

Верил.

Он встанет на страже, убережёт их от чужих ног и на подступах погасит свои ураганы. А она согреет лучами света.

Раздался щелчок дверного замка и недовольный бубнёж, перед глазами на мгновение мелькнули залитые водой васильки, и уже через секунду тёплые ладошки осторожно легли на щёки, лоб коснулся лба, а нос — кончика носа.

— Ты меня направляешь, объясняешь, заряжаешь, даришь эти смыслы, — вновь зашептала Уля, обдавая горячим дыханием. — Мотивируешь. Открываешь мне мир. Я чувствую себя в безопасности за твоей спиной, а не за чьей-то еще. Не надо пытаться меня от себя уберечь! Если бы не ты, меня бы уже не было! Слышишь? Ты мой оберег, мой маяк, душа и сердце. Не верь языкам… Ты мне нужен!

Если что и способно спасти человеческие души, а значит, и мир, в который они приходят, так это…

— Просто разреши тебя любить… Не останавливай меня. Пожалуйста.

…это Вера, Любовь. И немножко надежды.

Как же