Девушки - Вера Щербакова

— Мама, ты слышала, что говорит она? — спросила Варя, начиная долго откладываемый разговор. — Может, тебе вообще в пользу бы пожить несколько в Москве?

— Как, не работая? — удивилась мать. — Что значит несколько?

— Ну, год-другой… А работать, почему же, на заводе дело найдется для тебя, — обрадованная, что мать не отказывалась сразу, говорила Варя. — И знаешь, мама, зажили бы с тобой как!..

— Я все одна и одна, — заговорила мать. — До болезни не замечала, некогда было. А тут…

Голос у неё дрогнул. Варя внезапно, словно у неё подкосились ноги, опустилась на стул, не смея взглянуть на мать.

Черные большие грачи расхаживали в огороде по прошлогодним грядкам с таким независимым видом, будто знали, что в доме живет больной и некому вспугнуть их.

Варя представила, как мать вот так же сидела в одиночестве у окна, предаваясь тоскливым мыслям, и слезы выступили у неё на глазах.

— Рыжик мой! — оправившись, сказала мать и коснулась Вариных волос. — Значит, по рукам, как говорит твоя Сима?

— По рукам, мама, по рукам!

Лежа в эту ночь у тоненькой перегородки, разделяющей их кровати, Варя прислушивалась к дыханию матери, мечтая, как они устроятся в Москве.

На следующий день мать начала бродить по комнатам. Подобревшая тетя Даша отперла на крыльце почтовый ящик и вынула оттуда целый ворох газет.

— Не сразу только, Марья Николаевна, — говорила она, сортируя по числам газеты, и вдруг, ахнув, запричитала:

— Батюшки, Марья Николаевна, голубушка, гляньте-ка вы, да ведь это Варя наша в «Труде!»

Мать торопливо надевала очки не повинующимися ей руками.

— Дай сюда, — строго сказала она Дарье. — Напугала как! А и верно, похожа, — добавила она, рассматривая снимок. — Варя, да ты что надулась? Недовольна разве?

— Конечно, недовольна. Снимали всю бригаду, а посадили одну меня. Я не Комова небось! — отозвалась Варя.

Мать укоряюще покачала головой.

— Подождите-ка, да тут и статья есть на второй странице. Читай, Варя. Дарья Ивановна, послушай.

Варя читала довольная. «Вот что значит писатель, как правильно описал все наши треволнения! Ну, очерк девчатам понравится. Соскучилась я о вас, друзья мои!»

— Завтра тебе надо ехать, — первое, что сказала мать, когда Варя дочитала очерк. — Как же там без тебя, а если что не так?

— Борис Шаров обещал позвонить в случае чего, да и на Симу я надеюсь.

— Предположим, но… Да не возражай, пожалуйста? — прикрикнула мать.

Она взяла газету и стала перечитывать очерк. Тетя Даша встала и на цыпочках вышла из комнаты. Варя с волнением ждала. Ей уже начинало казаться, что в статье перехвалили их. и это не по душе придирчивой матери.

— Хорошая у тебя бригада, — сказала, дочитав, мать.

К шестичасовому утреннему поезду на другой день разбудила Варю мать. Вставать не хотелось: очень уж удобно на большом кожаном диване в кабинете отца. Все привычное кругом, милое сердцу. Ленин с вышитого портрета все так же, как в дни детства, смотрит, прищурившись, в своей неизменной кепочке и с красным бантом на пиджаке: вот-вот заговорит. Пряча лицо в подушку, Варя подумала, что будет очень скучать в общежитии, пока не приедет мать.

— Вставай, Варенька, да помоги мне снять портрет со стены, — попросила Марья Николаевна.

— Ленина?

— Ленина. Тебе от отца… дорогая память, — медленно проговорила мать.

Тропинка на станцию бежала в гору, и Марье Николаевне, прильнувшей к окну, мнилось, что Варя не идет, а как бы набирает высоту. Варя часто оглядывалась, пока не скрылась за поворотом, и разрумяненное лицо её сияло счастьем. Такого сюрприза она не ожидала. Ведь это был тот самый портрет, в надежной дубовой раме, — подарок отцу от ивановских рабочих.

«Мы завоюем право на него — всегда с нами в цехе у станков пусть будет он!» — думала Варя, поднимаясь все выше и выше в гору.

Глава 17

Варя приехала, когда уже все ушли на завод. Было что-то волнующеё в том, как она вошла в пустую, без девушек, комнату и, поставив портрет на стул к стене, не раздеваясь, в пальто, села к столу; казалось, прошло много-много времени с тех пор, когда она уехала отсюда, и вот возвращается чем-то не похожей на прежнюю Варю. В поезде она ни на минутку не могла вздремнуть, а все сидела у окна, смотрела на убегающие в сторону опушки зимнего леса столбы и думала, думала…

Полученное накануне письмо Симы Варя скрыла от матери; как ей хотелось сейчас, если бы было возможно, скрыть его от себя! Но ни там, в вагоне, ни здесь, заглянув в зеркало на свое уставшеё, с прямыми широковатыми бровями лицо, она не могла солгать себе: Иван Титов занимал все её мысли, все чувства! Тамара Комова и Титов! Не верилось, не хотелось верить! Но если рассуждать хладнокровно, то почему же и нет: Тамара привыкла пробовать свое кокетство на всех, а Титов, как видно, неразборчивый на знакомства, едва ли даст себе труд не отвечать на него. А тут еще это рационализаторское предложение, оно, конечно, сблизило их.

Варя все сидела, облокотившись на стол и зажав голову руками, но надо было на что-то решиться, прежде чем идти в цех и встретиться с ними. Самодовольное, холеное лицо Тамары, за которым она всегда так ухаживала, натирая разными кремами, встало перед Варей. Тут все было мелкое: и черты лица и их выражение. И, честное слово, Варя не питала к Комовой сейчас никаких особенно неприязненных чувств, кроме давно укоренившегося чувства неуважения. Но Титов не Тамара, с его умом и талантливостью… Так где же глаза у него?

«Просто он никого не любит и разменивается по мелочам, беря то, что само плывет в руки. Вот и все», — пришло на ум Варе.

Она встала, сняла пальто и поставила себе чаю. «А я не хочу, и мне стыдно ревновать его к Тамаре, — думала она, расхаживая по комнате и чувствуя прилив энергии и сил — Может, я ошибалась, но мне казалось, в последнеё время он меня, а не её, выделяет среди девушек. Да уж не напутала ли Сима?» — спросила Варя, на минуту останавливаясь перед окном, за которым виднелись мохнатые ст снега провода на фоне серого неба, и тут же переносясь мыслями в родной дом, в комнату матери с окном в сад. Там, до письма Симы, она ни разу не вспомнила о Титове, будто его не существовало на свете.

«Затаюсь, выжду, как карантин, и все пройдет», — подумала Варя, решив всеми силами души противиться этому ненужному ей сейчас, несвоевременному чувству к человеку, которого она так мало знает.

На работу в цех Варя пошла после обеда. Кулакова, увидев Варю издали, бросилась ей навстречу и чуть не задушила в объятиях.

— А мы тут без тебя, ругай не ругай, а с делом справляемся. Коля Субботин мне помогал.

Варя подошла и поздоровалась с девушками.

— Целуй, — приказала Лизочка, подставляя свою круглую щечку. На Симу донос, груба со мной стала, пообедать не давала как следует: "Не рассусоливай да не рассусоливай». В цех раньше времени гонит.

— Ну и гоню, — сказала Сима. — Небось и ты бы на моем месте гнала.

— А где твой помощник? — спросила Варя.

— Вон в тумбочке копается. Молодец наш комсорг: в две смены работал. Он теперь у нас Лизочкин подшефный, — равнодушно пояснила Сима. — Тут без тебя за полторы недели много чего произошло. Видала: Лизочка ему наказала крепко спать и не видеть плохих снов.

— Да, что вы, черти! — рассмеялась Варя.

— Верно говорю, — продолжала Сима, — Коля с Лизочкой живут в одном доме, вот Борис Шаров и поручил ей шефствовать над ним, а то парень от тоски пропадает. Дело на лад пошло, — добавила она весело. — Коля на работу даже стал являться при галстуке…

Коля Субботин, с которым Варя только сейчас улучила время поздороваться, спросил её:

— Ну как съездила, что мама? — И, мотнув головой в сторону станков Комовой, предложил — Пойдем посмотрим. Сомнительно все это, но… весьма эффектно. Резец на славу! Только ума не приложу, как она справилась с расчетами… Скоро все станки переналаживать начнем.

— Пойдем, — согласилась Варя и, ничем не обнаруживая своего чувства, долго стояла за спиной Муси, присматриваясь к работе нового резца. Все было таким, каким она его и представляла: ну что ж, тем лучше!

А Тамара, издали кивнув Варе, засуетилась, побежала куда-то.

К контратаке готовится, — сострила Сима. — Как же, о нас в «Труде» написали, а о ней всего-навсего в многотиражке!

Вскоре они увидели её в паре с чернорабочим за тачкой, доверху нагруженной поковкой. Было видно, что Тамаре тяжело: пот струился по раскрасневшемуся, перепачканному лицу, тоненькие подкрашенные бровки расползлись.

«Что это она так усердствует? — изумилась Варя. — Схожу, узнаю».

На складе черных колец Варе сказали, что поковки много, правда не проверенной, но тоже годной. А проверенную Комова всю забрала себе.

— Так привезите, пожалуйста, — распорядилась Варя.