Девушки - Вера Щербакова

— Идите усните хоть часик, — говорили ей сердобольные люди. — Да вы еле на ногах Стоите, нельзя так… Три смены подряд!

— Ах, можно, все можно, когда вопрос идет не о личном, а об общественном! — восклицала Тамара и начинала пространно говорить о той выгоде, какую несет цеху её предложение.

Под утро она все-таки прилегла на диване в здравпункте, твердо веря, что ложится мало кому известной Тамарой Комовой, а встанет прославленной. Но мысль о том, кого же для почина поставить на переналаженные станки, не дала ей уснуть. Надежнеё, конечно, Фросю Субботину — лучшую её работницу, но не лежит душа Комовой к наперснице Симы Кулаковой, этой все подмечающей девчонке, которая в карман за словом не полезет.

«Ничего, пусть встанет Муся Цветаева, справится»— скрепя сердце решила она и перестала думать об этом.

Перед началом работы скуповатая Тамара угостила Мусю в буфете хрустящими на зубах коржиками в знак особого расположения и наказала работать как можно внимательнеё, Муся, в красном платке, далеко отовсюду заметная, с особым усердием пустила станки. Бригадир стояла поодаль, ждала первого кольца. С трудом унимая нервную дрожь в руках, она проверила его. Кольцо оказалось до того не по размерам, что у Тамары зарябило в глазах, и она, сразу утратив всю выдержку, хрипло крикнула Мусе:

— Беги за слесарями!

— Идут, идут! — пролепетала Муся, не добежав до станков.

— Ну, чего всполошилась? — прикрикнула на неё успевшая овладеть собой Тамара.

Вот изобрела на свою голову новый резец, — шутливо пожаловалась слесарям Тамара. — Ну ничего, справлюсь со своим детищем…

Станки через несколько минут заработали, и слесари, полюбовавшись на быстрый бег шпинделей, ушли, с уважением пожав изобретателю руку. Тамара приосанилась, высматривая между рядами станков, не идет ли кто к ней. Титов и Белочкин на совещании у начальника цеха, а вот предстоящей встречи с Симой Тамара явно трусила. Конечно, было бы куда лучше, если бы Кулакова, оставшаяся наладчиком за Варю, узнала о её авторстве уже из газеты: тогда пусть кричит и машет кулаками после драки.

Отлучившись на минутку, Тамара сбегала в пустующую конторку мастера позвонить в редакцию: вышла ли газета и когда её станут разносить по цехам?

— Вышла со статьей о вас и уже разнесли, — сказал Комовой знакомый корреспондент. — Готовьтесь теперь к встрече гостей. Скоро к вам из всех цехов пойдут. А я первый лечу с фотографом.

— Милости прошу, милости прошу! — пригласила обрадованная Тамара и с высоко поднятой головой важно прошествовала мимо Симы.

— Как справляешься с шестью станками, может помочь? — с притворной участливостью спросила она.

— Проваливай, не нуждаюсь, — отмахнулась Сима, сердито нахмурясь.

Тамара обиженно покачала головой, все время помня, что чьи-нибудь глаза в эту минуту могут следить за ними.

Сима пришла к Комовой несколько позднеё в сопровождении Коли Субботина, по лицу которого трудно было что-нибудь прочесть, а вот Сима вся пылала негодованием.

— Бессовестная ты, Тамарка, до чего бессовестная? Так гнусно воспользоваться Вариной простотой. Какой ты к черту рационализатор, если и станков-то как следует не знаешь. Нет, тут что-то не чисто!

Комова, приподняв брови, с рассеянной надменностью слушала её. Она ждала этой минуты и боялась, что, поступи Сима иначе, Тамара, чего доброго, могла и выдать себя, ну а криком — криком её не запугаешь! Пусть откричится, благо за шумом станков её никто не слышит. А вот оскорблять она себя не позволит!

— Тебе придется извиниться, Кулакова, — неподдельно вспыхнув, пригрозила Тамара. — Сходи в бриз, там тебе скажут, какого числа поступила от меня заявка и когда было произведено опробование в экспериментальном цехе. Не одна твоя Варенька работает! Я вынашивала эту мечту с давних пор, ни сил, ни здоровья не щадя. Спросите, повторяю, в бризе, у Титова, наконец спросите у народа. Во всех сменах знают!

— У народа мы спрашивать не будем, а спросим у тебя на бюро, как ты дошла до такой жизни… А Титов у нас новый человек, он тебя не знает, — отвечала ей Сима все с той же запальчивостью.

Но Тамара, быстро смекнув, что Сима не Варя, на деликатность рассчитывать не приходится, может прокричать, собрав любопытных, целый день, тут же изменила тактику.

— Дайте мне работать, дайте мне работать! — слезливо обратилась она к подходившему Ивану Титову, хватаясь руками за голову. — Иван Семенович, да что же это такое?!

— Пойдем, Коля, а то она истерику закатит, — брезгливо сказала Сима. — Пойдем, все равно на ворованном далеко не уедет!

— Ответишь мне, ответишь, есть свидетели — взвизгнула Тамара, решая вгорячах тут же бежать и жаловаться на Кулакову повсюду. Присутствие людей на агрегате — подошли, кроме Титова, Белочкин и инженер бриза — охладило пыл Тамары.

— Вы видите, что получается? — проговорила она уже с привычной улыбкой на губах, обращаясь к посетителям, впрочем больше уповая на поддержку инженера бриза, который ничего не знал о работе Ждановой. — Чего мне только приходится выслушивать!..

— Ну, это недоразумение не в счет, вы автор! — отвечал инженер. — Они и ко мне прибегали.

— Да?.. И что? — спросила сразу осипшим голосом Тамара. — Вы сказали им, что против фактов но но прешь, сказали? — продолжала она, и голос её приобрел прежнюю силу. — Против фактов не попрешь — вот факт, — заключила она. — Как же вы защищали права автора?

— Успокоитесь, товарищ Комова, права автора защищали факты, как вы сказали, и они ушли ни с чем.

— Однако они подозревали что-то, правда? — спросила, помолчав, Тамара. Но теперь волнение её было наигранным. — Нет, я не успокоюсь до тех пор, пока они не извинятся передо мной!..

Вечером Тамаре Комовой предоставили слово у микрофона заводского радиовещания. В редакции ей предложили почти готовый текст выступления, несколько измененные отрывки из сегодняшней статьи, которые оставалось ей зачитать.

«Я надумала… Я решила… Я выполнила»— без конца повторялось в выступлении. Все я да я.

Тамара поморщилась, вспомнив как проучили се за это на комсомольском собрании, и попросила разрешения написать текст заново.

— Скромнеё надо, товарищи, скромнеё, — несколько рисуясь, сказала она, понимая, что выигрывает таким заявлением в глазах сотрудников.

И все же тревожно ныло под ложечкой. Кто знает, может, пока она здесь рисуется своей скромностью, Кулакова настрочила на неё донос и вот-вот раздастся телефонный звонок и редактору предложат отложить её выступление. Тамара боязливо покосилась на мирно молчавший телефон: ведь он мог каждую минуту стать предвестником её крушения!.

Выпив из графина целый стакан шипучей воды, Тамара взяла новый лист бумаги. В какой-то мере обезопасить себя от наскоков Кулаковой — вот что требовалось сейчас. А доказать Сима все-таки ничего не сможет! Но нехорошо, когда за восходящим в известность именем тащится, пусть даже небольшая, тень. Пресечь её, в корне пресечь, пока не поздно, и главное — во всеуслышание!

«Я и моя подруга по работе, Варя Жданова, не раз задумывались о том, что мне удалось осуществить сегодня, а она, несомненно, сделает это завтра и, может быть лучше меня… — бойко писала Тамара, поздравляя себя с удачной находкой. Раздосадованные лица Кулаковой и Вари Ждановой возникали перед Тамарой как вещественные доказательства её правильного дипломатического хода. Пусть-ка попробуют теперь подсидеть её!..

Когда Тамара вышла из радиостудии, до свидания с Титовым оставалось еще полтора часа, можно было позволить себе не спеша пройтись по поселку. Все существо Тамары распирало буйное ликование. Вот она, лестница, снившаяся ей ночью: все выше и выше! Тамара посмотрела на здание заводоуправления, разыскивая среди множества окон четвертого этажа окна директорского кабинета. Там ей еще ни разу не приходилось бывать, но, вероятно, скоро придется!

— Эй, мастерица чужими руками жар загребать! — раздался вдруг за спиною Тамары ядовито-насмешливый голос Симы Кулаковой. — Отзвонила — и с колокольни долой?

Тамара не шелохнулась, не подала виду, что эти слова относятся к ней, хотя на душе у неё кипело.

— Да, мастерица! — все же не сдержавшись, прошипела она в лицо Симы и, заносчиво улыбаясь, добавила — Надо уметь чужими руками жар загребать… А вот ни ты, ни Варька Жданова не умеёте. Ведь не умеёте?

Глава 16

Когда Варя сошла с поезда в родном городе, стояла глубокая ночь. Февраль в последних числах брал свое, наметая сугробы снега. Варя попробовала бежать, но вскоре устала, без конца натыкаясь на снежные наносы и часто падая. Ей было жарко несмотря на то, что ноги промокли от набившегося в ботинки снега. Опасаясь простуды, Варя отдыхала понемногу, затем снова прибавляла шагу и все всматривалась, не мелькнет ли из-за какого-нибудь поворота знакомый, затененный зеленым абажуром свет в комнате матери. Дома кругом стояли, словно нахохлившись, под снежными шапками, и нигде ни одного огонька.