Убийство номер двадцать - Сэм Холланд

нас есть записи с камер наблюдения вроде как с тем самым фургоном, и… – начинает она.

Не дожидаясь, пока она договорит, Адам спешит к ее компьютеру и садится перед экраном.

Они буквально перегружены данными. У них есть записи с сотен дорожных камер по всему городу, а также результаты поиска по базам учета транспортных средств и НПК касательно всех фургонов и микроавтобусов «Фольксваген» темного цвета. Но, похоже, анализ записей наконец принес свои плоды.

– Мы начали с места жительства потерпевшей и постепенно расширили поиск по окрестным районам, исходя из того, что похищение произошло между двадцатью двумя ноль-ноль, когда она отправила эсэмэску, что едет домой, и двадцатью тремя тридцатью, когда туда вернулся детектив-сержант Хокстон.

Адам нетерпеливо кивает.

– И обнаружили этот фургон, едущий в южном направлении.

Адам, подперев подбородок рукой, не сводит глаз с изображения на экране. Наконец в кадр попадает темный фургон «Фольксваген» – быстро проскочив по нему справа налево, он тут же исчезает.

– А вот еще он же, на шоссе А – тридцать три.

– И это точно тот же самый автомобиль?

Куинн тонким пальцем указывает на экран.

– Видите? Верхняя часть бокового зеркала заднего вида с водительской стороны имеет характерные повреждения. Но номеров нет.

Адам вскидывает голову.

– Нигде?

– Нет. Мы перепробовали несколько ракурсов, но номера не читаются. Может, грязные. И мы теряем его вот здесь, сразу за кольцевой развязкой в Клифтоне.

Вид у нее искренне расстроенный. Адам успокаивающе кладет руку ей на плечо. Он удивлен, но доволен тем, как быстро она вошла в курс дела и освоилась в отделе особо тяжких преступлений.

– Хорошо, Куинн, – говорит он. – Продолжайте в том же духе.

Встает из-за ее стола и подходит к белой доске. На самом верху – строка цифр, начинающаяся с шестнадцати, под каждой из которых указаны имена жертв.

Теперь все первые пять тел окончательно опознаны. Номер шестнадцать – Патрисия Салливан. Сорока шести лет, работала в службе опеки и попечительства. Номер пятнадцать – Люк Хеллер, который просто не может быть еще более непохожим на нее. Редкостный говнюк. Многократные аресты за хранение наркотиков с целью сбыта, но всегда класса «Б»[14], и объема никогда не хватало, чтобы посадить его всерьез и надолго.

Есть информация, с которой можно работать – время смерти, причина смерти, – и их представления о жертвах начинают понемногу обретать очертания. Но никаких связей не прослеживается. Жертвы – просто-таки сборная солянка: обычные преступники вперемешку с добропорядочными государственными служащими. Адам хмурится и кладет обе руки себе на макушку, уставившись на черные буквы.

Росс прислал заключение по вскрытию Уэйна Оксфорда, ничем не отличающееся от его первоначальной оценки. Насчет средства, разжижающего кровь, он тоже оказался прав – в организме Оксфорда было обнаружено огромное количество гепарина. А вот по отпечатку пальца пока ничего, несмотря на все понукания Адама.

Пиппа тоже среди прочих – ее фотография улыбается с верхней части доски. Но номер ей не присвоен, и он рад этому. Она не мертва. Она не жертва.

Пока что.

Эти два слова так и вертятся у него на языке.

Под фото – скудные подробности того, что удалось на данный момент выяснить. «Фургон или микроавтобус «Фольксваген Транспортер», черный (темный?); светло-голубые брюки, мешковатые».

Адам вспоминает, как их описывал тот торчок, и рядом приписывает: «Пижама?»

Может, и в самом деле пижамные? В конце концов, время было позднее, чуть ли не середина ночи… Хотя кто стал бы расхаживать в пижаме вне дома? Какой-нибудь психбольной, сбежавший из больницы?.. Адам вздыхает. Нет, это просто нелепо.

Он переключает внимание на другую доску – ту, которую аналитики использовали для мозгового штурма, пытаясь докопаться до смысла числа «двадцать».

Сумма первых чисел Фибоначчи; проническое число; тетраэдрическое число… Множество математических терминов, о которых Адам даже и не слышал. Порядковый номер кальция в таблице Менделеева, третье магическое число в ядерной физике – что бы это там ни значило… Зрение «двадцать на двадцать»[15], количество секторов на доске для игры в дартс… Название мобильного приложения – какой-то дурацкой игры. Одного из альбомов группы «Пёрл джем». Книг, магазинов, фильмов…

Случайные каракули, мысли и ассоциации… Записано на случай, если вдруг обнаружится какая-то связь. Но ничто не имеет смысла. И толку пока что ноль.

Ноль, ноль, ноль…

Адам окончательно измотан, глаза закрываются сами собой. Он чувствует, что слегка покачивается. Заходит в свой кабинет и закрывает дверь. Он позволит себе на секундочку опустить голову. Всего лишь на секундочку. А потом пойдет и выпьет кофе.

* * *

Просыпается Адам от звука голосов. Какая-то женщина зовет его по имени. Дверь в его кабинет открывается.

Кое-как выпутавшись из паутины сна, Бишоп поднимает голову, пытается сфокусировать взгляд. Перед ним стоит Ромилли.

– Почему ты мне ничего не сказал? – кричит она. – Предоставил мне узнать обо всем из этих сраных новостей? – Ненадолго умолкает, дожидаясь, пока до него дойдет, в какой она ярости. – Почему ты не сказал мне, что Пиппа пропала?

Адам проводит руками по лицу, чувствуя стыд. Вот же блин… И вправду надо было это сделать.

– Вообще-то я был очень занят, Милли, – отвечает он, поспешно приводя себя в чувство и выпрямляясь в кресле.

– Да ты… Да ты…

В легких у Ромилли кончается воздух, и она опускается в кресло напротив него, подперев голову руками. Потом поднимает глаза – он видит, что его бывшая жена едва сдерживает слезы.

– Что случилось? Это тот же самый тип? – спрашивает она хриплым голосом.

– Да, мы так думаем. И у нас есть пара зацепок. – Адам делает паузу. – Прости. Я должен был тебе позвонить. Но полностью сосредоточился на расследовании. На том, как вернуть ее домой.

Ромилли секунду молча сидит, уставившись в пол. С ней творится что-то еще – он просто-таки в этом уверен. И это не просто гнев или беспокойство за Пиппу. Это еще одна эмоция, которую он слишком уж часто видел в ней в прошлом. Страх.

– Что-то случилось, Милли? – спрашивает он и ждет.

Наконец она медленно лезет в карман и достает какой-то конверт. Руки у нее дрожат, когда Ромилли кладет его на стол перед ним.

– Я получила это вчера, – говорит она.

На Адама накатывает плохое предчувствие. Он достает из конверта газетную вырезку, затем разворачивает записку. Читает ее. «Тебе нужно поговорить со мной».

Поднимает глаза на Ромилли. Лицо у нее смертельно бледное.

– Ты уже? – спрашивает он. – Уже поговорила с ним?

Она качает головой.

– А надо, Адам? – Голос у нее звучит еле слышно, глаза