Кочегарка - Бентли Литтл

Когда Генри проснулся, то он был без трусов, а член его, покрытый высохшим семенем, прилип к его волосатому животу.

Рейнджер попытался сесть, но почувствовал боль – казалось, что с его члена сдирают кожу. Генри осмотрел свой орган, пытаясь определить, как лучше всего освободить его, и, наконец, намочив его слюной, постепенно отлепил.

Скривившись, он уселся. События сна (или кошмара?) были совершенно невероятными, а вот место действия – вполне реальным. В этом Генри был уверен. И хотя не мог определить его, он не сомневался, что уже был там. Мужчина посмотрел на фото Сары на пляже, но заранее знал, что это не то. Штука в том, что Генри сомневался, был ли это океан – по крайней мере, в традиционном понимании этого слова. Да, вода простиралась так далеко, как он мог видеть, но волны были совсем микроскопическими и едва доставали ему до колен. Это могло означать, что все то место было своего рода символом или метафорой; но он так не думал. Генри был уверен, что уже бывал в этом месте, хотя чем старательнее он пытался вспомнить, тем труднее ему это давалось.

Скомканные трусы рейнджер нашел в изножье кровати. Он не знал, как они туда попали или кто снял их с него. Надеялся, что сделал это во сне сам, но не был в этом уверен, и это сильно его беспокоило. Генри вошел в маленькую ванну и долго мылся под душем, сначала тщательно оттерев свое тело, а потом позволив воде литься ему на спину до тех пор, пока она не стала переливаться через край ванны. Одевшись, он приготовил и съел завтрак, а потом стал мотаться по жилой комнате, поглядывая время от времени на затянутое облаками небо. У него опять был выходной, но суперинтендант четко объяснил всем, что без дополнительного разрешения все рейнджеры и сотрудники парка, не занятые на работах, должны оставаться в своих жилищах. Генри понимал, что это просто мера предосторожности, что в парке происходит масса странных, необъяснимых и опасных вещей… но сама мысль о том, что ему придется провести весь день в четырех стенах, сводила его с ума.

Он посмотрел на книжную полку. Рядом с фотоаппаратом «Кэнон» на ней стояли избранные работы Эдварда Эбби и Уоллеса Стегнера[49], а рядом с ними – целая россыпь книг из его прошлого, вместе с несколькими свежими изданиями, которые одолжили ему друзья и которые он так до сих пор и не прочел. Генри выбрал одно из них и устроился на диване. «Сонные глазки и пижама в лягушечку». Когда-то он был большим поклонником Тома Роббинса[50], в те далекие дни, когда книги для него еще что-то значили, когда они давали ему направление в жизни, поэтому сейчас он с нетерпением ждал новой встречи со старым и проверенным другом. Но его оттолкнула фотография автора на суперобложке. Разве это Том Роббинс? Его сердце ушло в пятки, когда он увидел черно-белый снимок. Исчез веселый волосатый хиппи с широкой улыбкой с обложки «Натюрморта с дятлом», и интеллектуальный негодяй с кривой усмешкой с «Тощих ножек, и не только». Их место занял трезвый, вычурный яппи[51], на лице которого было написано, что он слишком поглощен собой, чтобы тратить время на кого-то еще.

Не прочитав ни слова, Генри отложил книгу. Он становится старым занудой. Музыка теперь вызывает у него грусть – песни, которые он не слышал многие годы, наполняли его почти непереносимой меланхолией. Вот и прошлым вечером он услышал старую песню Джона Прайна[52], которая доносилась из одного из домиков, и неожиданно расплакался. Хотя, правда, он был здорово пьян, так что это могло быть связано и с этим, но все-таки…

Последнее время он много пьет. Но по-другому справиться с происходящим вокруг просто невозможно.

Вчера они нашли Лори Чемберс в ущелье рядом с лабиринтом. Хотя, если точнее, ее нашел турист. Он и сообщил о находке по мобильному, а потом тело пришлось поднимать вертолетом. Она была убита и наполовину съедена – скорее всего, хищными животными, – но руководство все еще ждало результаты аутопсии, чтобы объявить причину смерти.

А Генри уже давно ее знал.

Близняшки.

Лори нашли в отдаленной и не очень благополучной с точки зрения охраны окружающей среды части парка. Вся скала над ней была повреждена и покрыта бессмысленными рисунками: шляпы, железнодорожные пути, лошади, ружья и изображения солнца. «Интересно, что все это должно обозначать», – подумал Генри. В чем была главная цель? Потому что цель была, и это действительно что-то обозначало. В этом он был абсолютно уверен.

Рейнджер чувствовал себя так же, как когда-то в школе, на уроках алгебры, когда, как ни старался, он все никак не мог понять того, что говорил ему учитель. Не важно, как усердно он учил, но до понимания дело, к сожалению, не доходило.

По солнцу пробежала тень, и комната погрузилась в полумрак.

Тень? Солнце?

Но солнце уже давно затянуто облаками. С того момента, как он проснулся.

Генри встал и подошел к окну. Темный, полупрозрачный объект, который загораживал и так уже скудный солнечный свет, отошел от окна на узкое крыльцо и остановился там. Это была, как ему полагалось бы догадаться, тень обнаженной женщины в натуральную величину. Одна из близняшек? В другом окне кухни показалась еще одна тень. К его удивлению, это оказалась тень мужчины.

Генри обернулся. Теперь он видел, что все его жилище наполнено тенями, как внутри, так и снаружи. На крыльце небольшая группа извивающихся теней кружилась вокруг, толкаясь из-за лучшей позиции, с которой можно было заглядывать к нему в дом. Небольшое окошко в ванной, казалось, подмигивало ему вместе с движениями тени, стоящей перед ним. В кухоньке рядом с холодильником торчала тень мужчины.

Что, черт побери, здесь происходит?

Генри не испугался настолько, насколько мог бы, или настолько, насколько ему полагалось, и это был хороший признак. Вместо того чтобы замереть на месте, он распахнул входную дверь и вышел на крыльцо. Процессия теней проходила мимо него, вокруг него и сквозь него, но он ничего не чувствовал.

– Убирайтесь отсюда, – приказал Генри. Он бросился на движущуюся группу теней, надеясь разбросать их в разные стороны, но тени продолжали свое движение, не имея возможности или не желая остановиться.

Генри взглянул на пустыню, лежащую у него перед крыльцом.

И увидел близняшек.

Они выглядели темнее, чем другие тени, более основательно, почти трехмерно, и стояли они на том самом месте, где он впервые увидел их во сне.

Несмотря на появившийся страх, Генри, тем не менее, сошел с крыльца и направился в их сторону. Когда он это сделал, другие тени покинули его дом и растворились в воздухе или исчезли в земле – остались только сестры. Все выглядело так, словно остальные тени были нужны, чтобы привлечь его внимание и направить его к близняшкам. На их темных лицах ничего нельзя было рассмотреть, но Генри знал, что они за ним следят. Они дождались, пока он не приблизился на расстояние плевка, а потом заскользили в сторону от него. К его удивлению, двигались они не в пустыню, а к домам других рейнджеров.

Генри хотел закричать на них, велеть им держаться подальше отсюда, хотел скрыть их от своих друзей и коллег, но боялся издать хоть малейший звук. Кроме того, он знал, что это ничего не даст. Они ему не подчинялись.

Генри подумал, действительно ли он хочет оградить других рейнджеров от опасности или просто хочет оставить близняшек для себя.

Он почувствовал, что у него начинается эрекция.

Вслед за тенями рейнджер прошел к дому Рэя Дэниелса, и здесь мгновенно почувствовал тревогу. Шторы везде были задернуты, а входная дверь – широко распахнута; а ведь Рэй никогда не оставлял дверь открытой. Две тени слились с темнотой внутри дома и исчезли, а Генри пошел медленнее. Инстинкт самосохранения велел ему быть осторожнее. Он подождал несколько мгновений, надеясь, что близнецы появятся вновь, и пытаясь разглядеть хоть какое-то движение внутри дома, но за темным дверным проемом все было неподвижно.

И тихо.

Волосы на руках Генри встали дыбом. Вокруг не было слышно ни звука – даже птицы прекратили петь, а ящерицы – бегать.

Как тогда в каньоне.

Ему захотелось убежать. В доме было что-то нехорошее, и шансов на то, что все разрешится благополучно, не было никаких. Но он приготовился к худшему и заставил себя войти.

– Рэй! – позвал он. – Рэй! Ты дома?

Тишина.

Генри глубоко вздохнул, преодолел единственную ступеньку, ведущую на крыльцо, и засунул голову внутрь.

– Рэ… – Он замолчал, увидев тело друга.

Рэй голым лежал на полу, и левая часть его лица была обглодана до кости. В неповрежденном глазе стоял ужас, который контрастировал с мертвой улыбкой, застывшей на обглоданном черепе. В его правой руке был зажат небольшой ковер навахо, который он купил у третьего лабиринта в прошлом году. Левая его рука представляла собой обрубок, пальцев нигде не было видно, а вокруг нее собралась лужа крови.