Авалон - Алексей Корепанов

Он встал и, заложив руки за спину, попытался расхаживать по тесному боксу. Но после трех поворотов на сто восемьдесят градусов снова сел. Крепко почесал в затылке и протянул:

— Ну, ты однако… психолог, стрелять-попадать… И где и когда только нахвататься успел?

— Объекты все время у меня на виду, так что за материалом для изучения ходить далеко не надо. Подмечай да анализируй, вот и все.

— Это мы с Таном объекты, что ли? — криво усмехнулся Дарий. — Вижу, тебе палец в рот не клади.

— А и не надо, — охотно согласился супертанк. — Если потребуется, я и сам дотянусь.

— Ну, ты и тип, стрелять-попадать! — Силва хлопнул себя по коленям. — Как говорится, пригрели змейку на свою шейку!

— Ошибаешься, Дар, я хороший, — самым убедительным голосом сказал Спиноза. — Хотя, конечно, и у меня есть некоторые недостатки. Но, как писал Алькор: «Да, и на солнце есть пятна, но они не мешают ему светить».

— Уже и Алькора успел начитаться…

— У него попадаются интересные мысли. Мы с Таном как-то раз беседовали… Ты тогда в увольнительную ушел… Он от общения со мной немножко комплексовать начал, вот я ему и процитировал Алькора: «Рожденный ползать действительно летать не может, но зато ползает гораздо лучше того, кто летает». Это его очень ободрило. А мое самое любимое у Алькора вот это: «Если будильник разбудил тебя летним утром, а за окном почему-то темно — не спеши пенять на будильник: возможно, ты просто проспал конец света».

— Что-то ты меня совсем с толку сбил… — Дарий потряс головой. — Алькор… Будильник… О чем мы говорили-то?

— О том, что я хороший, — напомнил Спиноза.

— Ага… Что ж, хочется верить. — Танкист поднялся. — Но командую здесь все-таки я! И только я!

Он быстро шагнул к двери, чтобы оставить за собой последнее слово. Но, уже выйдя в коридор, услышал голос супертанка:

Командуем всю жизнь, казалось бы,Но подчиняемся велениям судьбы…

— Ф-философ!.. — с чувством прошипел Дарий. — Стихоплет… Психолог…

Он и сам не знал, в каком значении употребил все эти определения: в ругательном или все-таки в уважительном.

…Для того чтобы отыскать мутантов-магов на здешних просторах, потребовалась всего одна коррекция курса, произведенная с помощью Аллатона. Не прошло и часа, как супертанк опустился возле ручья, в котором болтали босыми ногами пандигий и иргарий. Хорригор сразу вцепился в преобразователь, и вскоре чуть ли не все пространство между бронеходом и кромкой воды оказалось усеянным самой разнообразной едой в легких тарелках, которые наштамповал удивительный аппарат. Оба мутанта с воодушевлением накинулись на нее, а четверо вышедших из танка с изумлением и восхищением поглядывали на них. Точнее, поглядывали только танкисты и Шерлок Тумберг. Станис Дасаль, пригорюнившись, сидел на берегу, размышляя о своем далеко не радужном близком будущем.

Когда Аллатон и Хорригор насытились, Силва стал прикидывать дальнейший путь. Бывшему предводителю иргариев не терпелось как можно быстрее вернуться на Можай, чтобы оттуда, на яхте Троллора Дикинсона, отбыть к сестренке. Поскольку ни Хорригор, ни Аллатон не знали, где искать выход, ведущий на планету Тиндалия, Дарий тоже решил вывести танк на Можай и уже оттуда связаться с Управлением археологии. Полицейскому следователю ничего не оставалось, как вместе с Дасалем присоединиться к танкистам. Разумеется, такой вариант вполне устраивал и Аллатона, которому именно на Можай и было нужно. Так что теперь предстояло добраться до того прохода, откуда попали в Авалон пандигий и иргарий.

Захватив остатки еды, которые не смогли осилить два древних властелина, все направились к танку. Дарий шагнул в бронеход вслед за Дасалем и Шерлоком, а Тангейзер остановился возле бортового люка, пропуская вперед Хорригора. Тот с тарелками в руках начал подниматься по откидной лестнице, постлейтенант собрался последовать за ним — и вдруг обратил внимание на затылок иргария.

— Господин Хорригор, у вас кровь засохшая на голове, — сказал он. — Где это вас угораздило?

— Из арбалета саданули, — не оборачиваясь, буркнул иргарий. — Пробили насквозь, паршивцы.

— Где саданули? — поразился Тангейзер. — Здесь, в Авалоне?!

— Да нет, в другом месте. Какие-то парни, знать ничего не знающие о Межзвездном Союзе.

— Ничего себе… Но по вам и не скажешь, что это как-то вам повредило.

— Регенерация — замечательная штука, — усмехнулся Хорригор.

Он вошел в башню танка и поставил тарелки на пол у стены. Дасаль предпочел уединиться в боксе, а Тумберг направился в туалет.

— Бенедикт, куда тарелки? — донесся из коридора голос Аллатона.

— Здесь и оставьте, — отозвался Спиноза. — Чистомой заберет.

Дарий уселся в командирское кресло, а Тангейзер, остановившись посреди башни, все не отставал от Хорригора.

— А если бы вам голову отрубили, новая бы выросла? — поинтересовался он.

— Такого со мной не случалось, но, в теории, именно так, — ответил иргарий и опустился на откидное сиденье у стены. — Только мне все-таки не хотелось бы, чтобы кто-то из вас решил проверить это на практике. Это же больно.

— Ну, если успеть подготовиться, то болевые ощущения можно свести к минимуму, — заметил появившийся в башне Аллатон. — Я пробовал.

— Что, рубили себе голову?! — живо повернулся к нему Дарий.

— Нет, палец. — Аллатон сел рядом с иргарием и выставил указательный палец правой руки. Сидеть ему было гораздо удобнее, чем стоять, пригнувшись, потому что помещения танка не были рассчитаны на таких высоких индивидуумов. — Как видите, он отрос.

— А если, например, вас сжечь? — не унимался с вопросами Тангейзер.

— Ага, и пепел развеять по ветру, — кивнул Хорригор. — Какой-то вы, юноша, кровожадный, однако…

— И вовсе не кровожадный, — смутился постлейтенант. — Просто мне интересно…

— А кто вас знает, — прищурился бывший «темный властелин». — Скажу, что восстану из пепла, а вам вздумается проверить — так ли это?

— Да за кого вы меня принимаете?! — взвился Тангейзер. — Я, кажется, не давал повода…

— Ладно, пошутил я, — перебил его иргарий. — Опять же, теоретически, покуда сохранилась хоть частичка моего тела, я смогу регенерировать. Конечно, если меня бросить на солнце или долбануть атомной бомбой, то вряд ли.

— Это вы что, родились таким или тут дело в магии? — продолжал допытываться любознательный танкист.

Хорригор неопределенно развел руками и повернул голову к вошедшему в башню Тумбергу.

— Шерлок, обратите внимание на этого парня. Задает вопросы с напористостью следователя.

— Это хорошее качество, — заметил Тумберг. — Но вопросы тоже надо уметь подбирать.

А Дарий деловито сказал:

— Тан, занимай свое место, будем выдвигаться.

Постлейтенант молча прошел к своему креслу и сел, всем своим видом показывая, что готов выполнить любую задачу.

— Бенедикт, запускай разведчика. На всякий случай.

— Слушаюсь, Дар.

— Ваш подопечный в порядке? — спросил командир у Тумберга, который устроился на откидном сиденье возле противоположной от мутантов стены.

— Затосковал мой подопечный, — ответил майор полиции. — Не хочет в тюрьму. Но, как говорится, «тебя посадят, а ты не воруй».

— И это правильно, — кивнул Хорригор. — Хотя уж кто-кто, а я-то его понимаю. Столько отсидел, что и сроков таких ни в одном кодексе нет.

Он бросил многозначительный взгляд на Аллатона, но тот молча прикрыл глаза, явно не собираясь вступать в разговор на одну и ту же тему, которую то и дело поднимал иргарий.

— Поехали, Бенедикт, — скомандовал Силва.

— Слушаюсь, Дар.

Спиноза еще не успел договорить, как оба мутанта дружно охнули. А потом Аллатон согнулся и обхватил себя руками, будто у него скрутило живот. Хорригор же, страдальчески скривившись, сдавил ладонями голову.

— Что такое? — обеспокоенно повернулся к ним Дарий.

И в тот же момент все экраны одновременно мигнули и погасли, а по башне словно прокатилась какая-то волна. Свет померк, и внутреннее пространство стало серым. Окружающее потеряло очертания, исказилось и задрожало, и у постороннего наблюдателя могло сложиться впечатление, что вот-вот всё и вся в башне рассыплется на атомы. Или даже на элементарные частицы. Из динамика раздалось что-то неразборчивое, на высоких нотах — и все стихло. Секунд через пять-шесть колебания прекратились, свет вновь появился, и каждый объект приобрел прежнюю четкость линий. Только экраны так и не включились.

— Что это было? — дрожащим голосом произнес Тангейзер традиционную фразу из фильмов.

— Что это было?! — эхом откликнулся бледный груйк, вбежав в башню.

Дарий шевельнулся в кресле и сипло позвал: