Гладиатрикс - Рассел Уитфилд

Лисандра промолчала, не желая разочаровывать славную девочку. Ведь, по сути, ровным счетом ничего не изменилось. У нее больше не было ни воли, ни рвения, чтобы биться и побеждать. Следующая схватка кончится точно так же, как эта. И тогда…

Вария не замечала горестной перемены в ее настроении и болтала без умолку. Ее ребяческий мир был полон событий. Недавно она подобрала котенка, хотя от кошек на кухне и так проходу не было.

— Это кошечка, и я назвала ее Спартой, в честь твоей родины, — рассказывала Вария. — Я знаю, она вырастет и станет непревзойденной охотницей на мышей!

Лисандра кивнула и улыбнулась, надеясь на то, что выражение ее лица не слишком окрасилось горечью. Вария продолжала беззаботно стрекотать, передавая подруге все сплетни, порожденные последними схватками между гладиатрикс. Лисандра почти не слушала ее. Она думала о своем будущем, которое, кажется, сулило ей очень мало веселья.

* * *

Бальб договорился с Телемахом о встрече на рассвете и был очень рад, когда жрец появился точно в назначенный срок. К тому времени ланиста окончательно уладил все свои дела и, согласно данному обету, сделал приношение в храме Фортуны, своей доброй покровительницы. Теперь ему хотелось поскорее тронуться в обратный путь, да и Телемах, кажется, не прочь был отправиться без промедления. Бальб заметил в его багаже несколько кожаных ведерок, наполненных свитками.

Он сказал:

— Не думаю, что поездка продлится так долго, чтобы ты успел все это прочесть.

Телемах улыбнулся.

— Хочу должным образом подготовиться к любой случайности, чтобы ничто не застало меня врасплох, — сказал он.

Остроумный и разговорчивый жрец оказался замечательным попутчиком, так что обратная поездка доставила Бальбу истинное наслаждение. Память Телемаха хранила неиссякаемый запас всяческих басен и притч, которыми он не уставал забавлять Бальба и его охранников. А еще он оказался знатоком историй весьма вольного свойства, и у костра до поздней ночи стоял неумолкаемый хохот — это жрец Афины рассказывал о своих богах с их совершенно земными желаниями и страстями.

Когда же Телемах умолкал, ланиста сообщал ему то немногое, что знал о Лисандре, как ее обнаружили среди обломков разбитого корабля, выброшенных морем, и как она объявила себя призванной жрицей, несущей свет и слово Афины в дикие земли.

За разговорами дни летели очень быстро, и скоро Бальб увидел впереди знакомые стены своего луда. Когда ланиста подъезжал к своей маленькой крепости, он ощутил привычную гордость. И было чем гордиться. Ведь он создал эту империю собственным трудом. Собственным по́том.

— Впечатляет, — оценил Телемах.

Бальб развел руки в стороны, напустив на себя притворную скромность.

— Возможным улучшениям, как обычно, не видно предела, — сказал он. — Однако заведение приносит выгоду, и сдается мне, что это главное.

— Прежде чем беседовать с твоей спартанкой, я бы посетил баню и переоделся, — проговорил Телемах у ворот луда. — Вряд ли следует жрецу богини приходить к ее приближенной служанке, с головы до ног покрытым пылью дальней дороги.

— Мой дом в твоем распоряжении, — ответил Бальб.

* * *

Все удобства в жилище Луция были превыше всяких похвал. Его бани ничем не уступали даже городским, которые часто посещал Телемах. Когда хозяин и гость вымылись и насладились массажем, ланиста повел жреца на короткую прогулку по школе.

Телемаха сразу же приятно удивило, в каких хороших условиях жили девушки-бойцы. Возможность заглянуть внутрь луда предоставлялась чужакам достаточно редко. Люди довольствовались слухами, и Телемах был премного наслышан о том, как скверно обращались хозяева со своими гладиаторами.

— Это большей частью кривотолки, — сказал Бальб, когда жрец высказался на сей счет. — Мы платим за этих рабов немалые деньги, и они окупаются лишь в случае отменного выступления. Я отважился бы сравнить содержание таких бойцов с содержанием призовых колесничных коней. Таких скакунов лелеют и холят, прекрасно кормят, лечат и обучают в надежде на то, что придет день — и они за все отплатят вам на бегах. Вот и мои девушки — сплошь дорогостоящие приобретения. Я немедленно разорился бы, если бы они выходили на бои духовно и телесно сломленными. Да их просто поубивали бы в первых же поединках. Пойми меня правильно, я вовсе не сторонник распущенности и вседозволенности, но излишний гнет убивает боевой дух. Я давно понял, что женщина из кожи вон вылезет, если будет знать, что ее любят и ценят. Тогда в ней возгорится дух, позволяющий выживать на арене.

— Ты мудро действуешь, ланиста, — одобрил методы римлянина Телемах. — Так вот, что касается возгорания духа, а также его угасания. По-моему, настало время посмотреть на твою Лисандру.

Бальб довольно потер ладони.

— Отлично, — сказал он. — Я велю привести ее в главное здание. Там мы сможем с нею поговорить.

Телемах покачал головой.

— Со всем почтением, ланиста, но я предпочел бы встретиться с нею наедине.

— Как пожелаешь, — пожал плечами Бальб. — Сейчас она в лечебнице, оправляется после ранения. Я провожу тебя туда и позабочусь о том, чтобы никто вам не помешал.

Когда Телемах вошел в лечебницу, сумерки уже понемногу гасили свет дня. Спартанка сидела на своем ложе, глядя в пространство. Жреца с первого взгляда поразила ее красота, а когда она обернулась, он увидел, что глаза у нее были цвета горного льда.

— Привет тебе, Лисандра Спартанская, возлюбленная служанка Афины, — проговорил он и поднял руку. — Меня зовут Телемах, и я тоже посвятил себя этой богине.

Спартанка вскинула бровь.

— И тебе привет, афинянин, — сказала она.

Телемах едва сумел подавить улыбку. У нее был характерный выговор, казавшийся ему деревенским. Его собственный акцент она определила безошибочно.

А Лисандра продолжала:

— Ты пришел забрать меня отсюда?

— Нет. — Телемах присел в изножье постели. — Это не в моей власти. Но я не стал бы этого делать, даже если бы мог.

— Стало быть, ты явился просто на меня поглазеть?

Телемах пропустил эту колкость мимо ушей.

— Я привез тебе несколько свитков.

Он водрузил на ложе свои кожаные ведерки и сразу увидел, что Лисандра заинтересовалась ими помимо собственной воли.

— Здесь Гомер — как же без него! — Геродот, Ксенофонт, Цезарь, Гай Марий и другие учебники тактического искусства. Я же знаю, какое чтение по душе спартанским жрицам Афины.

— Да уж, — пробормотала Лисандра, наугад вытащила один из свитков и присмотрелась к нему. — «Записки о галльской войне», — прочла она вслух. — С чего бы вдруг такая забота? — Девушка резким движением свернула свиток. — Неужели ты так болеешь душой за сестру по служению, которой выпали нелегкие времена?