«Если», 2009 № 06 - Журнал «Если»

Стоя посреди комнаты в окружении своих подчиненных я чувствовал, как у меня шевелятся волосы, те, что еще остались вокруг лысины.

И вздрогнул, когда мой зам вдруг заорал прямо над ухом:

— Я понял!.. Встроенная аппаратура!.. Металлические вставки в его коленях и локтях!.. Вот почему Герострат делал гимнастику! Он накапливал энергию!..

На моем лице против воли расплылась ухмылка.

Любой церновский физик на пальцах докажет вам, что это невозможно. В коллайдере используется магнитное поле с индукцией, которая в сто восемьдесят тысяч раз превышает индукцию магнитного поля Земли. Добились таких значений благодаря сверхпроводимости. В ЦЕРНе применяют сплав ниобия и титана, при сверхнизких температурах он утрачивает электрическое сопротивление.

Для ускорителя требуются магниты, очень мощные. Токи высокой плотности как раз и дают магнитные поля необходимой силы. Но лишь при температуре минус 271,3 градуса. Охлаждение с помощью жидкого гелия. У них ток двенадцать тысяч ампер.

Разве это можно чем-то заменить?

Хотя — нанотехнологии…

Нет, вряд ли. Да и надо быть идиотом, чтобы так изуродовать свое тело ради каких-то сомнительных возможностей.

Я обернулся к Тарантулу:

— Аппаратура в коленках?… Чепуха.

— Герострат действительно гость из будущего! Он ушел из камеры и вернулся к себе, в будущее!

— Мои сотрудники верят в сказки?… — осадил я зама. — Кто-нибудь думает, что это объяснение устроит начальство?

Отдел хором вздохнул. Так не думал никто. Поэтому никто и не ошибся.

Разнос был внушительным.

Мне рекомендовали усилить меры безопасности. Я усилил, хотя и не без труда. ЦЕРН занимает сто гектаров. И прежде всего, это внушительный комплекс зданий, расположенных на поверхности. А площадь его подземелий — в два раза больше. Людей, живущих тут постоянно — три с половиной тысячи. В два раза больше наезжает в ЦЕРН в преддверии и во время особо важных экспериментов. Как сейчас, например.

В один из дней камеры наблюдения зафиксировали несанкционированную активность в подземелье, у коллайдера — в ярко освещенном туннеле с вогнутыми стенами. Несколько раз мелькнуло озабоченное лицо Герострата. Схватить не успели.

Рискуя прослыть законченным параноиком, я вызвал саперов. После долгих препирательств с чудиками, саперов нарядили в костюмы, напоминающие одежду хирургов, такие использовали сотрудники ЦЕРНа при настройке аппаратуры коллайдера. Волосы упрятаны под шапочками-чехлами. Только защитных масок на лицах нет.

Саперы начали работу. Она затянулась. Собак, натасканных на поиск взрывчатки, использовать нельзя. Мир высоких технологий, все стерильно. Попадет собачья шерстинка в систему, и труд многих тысяч людей — насмарку…

Вскоре обнаружили взрывчатку — ту самую. Она была размещена в наиболее чувствительных местах. Злоумышленник ориентировался в оборудовании коллайдера. И, как мне объяснили чудики, взрыв не просто нарушил бы ювелирную точность соединений. Он вывел бы из строя каналы ускорителя, четыре детектора, гелиевые криогенные линии, сверхпроводящие кабели, сверхпроводящие магнитные катушки. ЦЕРН потерял бы и предускоритель, и основной кольцевой ускоритель. Большой адронный коллайдер стал бы грудой металлолома, зарытой в землю.

— Он повысил точность наводки в пространстве и времени! — кричал Тарантул, сверкая выпученными глазами. — Появился уже сразу в подземелье, чтобы не проходить через систему контроля! Установил взрывчатку — и назад!..

Я велел Тарантулу заткнуться.

Через день — еще одна попытка. И опять едва успели.

А у Герострата в запасе неделя. Даже больше…

Я отменил выходные. Сам почернел, осунулся. Теперь если на бегемота и похож, то на больного, оголодавшего и очень нервного.

Приняв снотворное, ложась в постель рядом с сопящей, видящей сны женой, я гадаю: не прозвучит ли ночью звонок, от которого мои волосы поседеют окончательно?

Чертов спаситель…

4.

На территории появились молчаливые люди в штатском, с кусками льда вместо глаз.

Руководство обязало меня передать им всю накопленную информацию, что я и сделал незамедлительно. Меня отстранили от расследования. Обиды я не испытал. Наоборот, почувствовал облегчение. Теперь это их головная боль.

Охрана была усилена многократно. Камерами утыкали чуть ли не каждый метр.

Герострата загнали в угол. Если он и будет возникать в подземелье, то ничего не сможет добиться. Установить взрывчатку ему не позволят.

Герострат мелькнул однажды и, кажется, понял это.

Какое-то время ничего не происходило. Люди в штатском ожидали приезда настоящего Мирко Стефановича. Думаю, что за ним уже следили там, где он находился.

Отдел не участвовал в расследовании, однако временами кое-что просачивалось. Мне удалось выяснить по своим каналам, что Стефанович дружен с Сергеем Лосевым из России, тоже постоянным сотрудником ЦЕРНа. У Лосева тут репутация непризнанного гения. Они работают в паре. Лосев — генератор идей. Стефанович выполняет расчеты, ведет переписку с официальными структурами, оформляет документацию, готовит отчеты. В науке так бывает часто. Молодые ученые добились кое-каких успехов. Я даже подумал — рассказ Герострата не лишен определенной логики.

Прибыли Стефанович и Лосев. И, конечно же, оказались под очень плотным наблюдением. Жучков и скрытых камер вокруг них было, наверное, море. Спецслужбы любят сначала присмотреться.

Я тоже исподволь присматривался к происходящему. Снова тревожило ощущение, что я упустил нечто важное.

Неожиданно люди в штатском захотели со мной увидеться. Показали коротенькую запись.

Лосев поздним вечером сидел под торшером с книгой в руках, читал. Съемка велась с нескольких точек. Его квартира была набита скрытыми камерами. Запись явно смонтирована.

Затем в полутемной комнате, в углу, возник Герострат. Окликнул хозяина по имени.

Лосев поднялся навстречу, спросил с удивлением:

— Мирко?… Но как ты сюда попал? — Он прищурился, вглядываясь. — Что с тобой? Ты странно выглядишь…

Я хмыкнул — еще бы.

Вместо ответа Герострат шагнул вперед, обнял Лосева. Тот в растерянности вяло сопротивлялся. Уронил книгу.

Через мгновение оба исчезли. Мягкое кресло, торшер, неровная световая окружность. Раскрытая книга на полу, упавшая страницами вверх.

Страницы покачивались, трепетали. Видимо, в комнате была открыта форточка.

Выключив запись, люди в штатском начали задавать вопросы:

— Раньше вы такое видели?

— Что произошло?

— Куда они делись?

Посопев, я сказал, что не знаю.

Возможно, Герострат не слишком привирал, когда разглагольствовал о теории смещений. Возможно, он перенес Лосева на десятки лет вперед. Не стал убивать друга, несмотря на свою крайнюю озабоченность судьбой человечества. Просто взял — и перенес.

Интересно, что с Лосевым произойдет в будущем, в котором он давно умер?

Встреча с собой, лысым и старым, ему не грозит. Или он там сразу постареет?

И где окажется Мирко Стефанович? Видимо, не в техасской лаборатории, ведь его туда не пригласят. Может, и не в ЦЕРНе. Без Лосева он слабоват.

А вдруг Лосев все-таки сделает то открытие в будущем?

Нет, вряд ли. К физикам требования возрастут. И сегодняшних знаний ему не хватит, его не возьмут на работу в ЦЕРН — посмеются. Гений вспылит и хлопнет дверью…

Впрочем, это уже не моя забота.

В отдел я вернулся, напевая в душе.

Судя по лицам, об исчезновении Лосева знали. У подчиненных тоже каналы.

Помявшись, в мой кабинет вошел Тарантул, подсел к столу.

— У меня есть версия, шеф!.. — объявил он, тараща глаза. — Герострат добился, чего хотел, но другим путем!

— Спокойнее, коллега, спокойнее, — осадил я его. — Что за версия?

Тарантул, еще больше взлохматив космы, начал излагать:

— Многие тут говорят, Лосев — ученый от Бога. Мне кажется, если он не будет участвовать в эксперименте, никто не придаст значения той странности, которая помогла сделать открытие. Герострат своего добился. Без взрыва.

Я кивнул. Да. Без взрыва на вверенном мне объекте. Это хорошо.

Тарантул продолжал:

— Прикоснуться к себе нынешнему он боялся — чревато. И собственное похищение мало что изменило бы. Стефанович понимал — один, без Лосева, он ничего не сможет. То открытие не состоится. Не будет статьи в «Курьере». Не будет и работы в секретной лаборатории. Гениальное решение… А из нашей памяти исчезнут воспоминания о происшествии.

— Это почему?

— Открытия не произойдет. Для Стефановича из будущего — не произошло. Он ничего не знает о смещениях. Он не станет взрывать коллайдер. Его попытки — аннулированы.

Я рассеянно похлопал рукой о подлокотник.