«Если», 2009 № 06 - Журнал «Если»

Сам Большой адронный коллайдер размещен глубоко под землей, в двадцатисемикилометровом кольцевом туннеле. В газетах его называют «генератором миниатюрных черных дыр». Чудики в нем разгоняют и сталкивают ядра атомов водорода, атомов свинца. Я не первый год занимаю свой кабинет. Но до сих пор отношусь к этим играм с некоторой опаской. Я обыватель. По мне, чем меньше дыр — тем лучше.

Иногда меня охватывает недоумение. Ведь я бывал внизу. От циклопических размеров оборудования замирает дух. Обывателю трудно представить себе напичканный сенсорами детектор сорока шести метров длиной и двадцати пяти — высотой. Ну а весит махина двенадцать с половиной тысяч, не килограммов — тонн. В коллайдере четыре детектора, они функционируют на разных принципах, однако все — огромные. Это сколько ушло металла, электроэнергии, труда…

А теперь еще несанкционированное проникновение.

Типичный очкарик. Немолодой, уже основательно потрепанный жизнью. С брюшком, правда, не таким солидным, как у меня. С унылым и в то же время наивным выражением лица. Одинокий, судя по всему. В мятом синем комбинезоне, белой футболке, синей куртке… На комбинезоне — знак ЦЕРНа, две хвостатые окружности, наложенные друг на друга. Это похоже на кусок трубы. Или на индукционную катушку в стадии намотки.

Сидит на стуле и виновато хлопает глазами.

Из когорты высоколобых чудиков. Не от мира сего. Я тут много видел таких. Не за их работой, в которой я ничего не понимаю. Чаще — в кафетерии ЦЕРНа, или, как здесь говорят, в кантине. Высоколобые чудики, небрежно одетые и вечно углубленные в размышления о тайнах мироздания, пьют свой утренний кофе с круассаном, вряд ли замечая вкус и того, и другого. На обед съедают фирменные блюда с названиями, далековатыми от кулинарии, но близкими к физике, к науке вообще, ласкающими слух ядерщика. Вечером иногда выпивают по кружке пива. Или грезят о прорывах в неизведанное, стоя на террасе кантины и глядя на белый от снега Монблан…

Неподалеку от Сасси, в чистом поле можно увидеть огромный павильон, очень похожий на летный ангар. Там один из входов в подземелье и оборудован лифт. Перед спуском выдают цветные пластмассовые каски, на случай аварии — кислородные маски. Внизу бетонные искусственные гроты, коридоры. Длинные ряды полок, заставленные непрерывно работающими компьютерами. Объединенные в общую систему, компьютеры ведут обработку информации, полученной в ходе экспериментов. Металлическая лестница. Узкий, освещенными лампами дневного света проход. Нужно идти, минуя поворот за поворотом. И вот павильон размером с футбольное поле, до потолка — двадцать семь метров. Сплошные кабели, трубы, котлы, насосы, детекторы, высотой с многоэтажный дом. А еще камеры, всюду камеры.

Неужели чудик надеялся пройти незамеченным?

Где он, кстати, мог остановиться? В отеле ЦЕРНа все номера на месяцы вперед наглухо забронированы.

И кто перед нами? Откуда?

Ни в одной доступной базе данных это лицо не встретилось. Отпечатки пальцев тоже не решили проблемы. Наоборот, только запутали. В его пропуске, в виде карточки с микрочипом, значилось — Мирко Стефанович, постоянный сотрудник ЦЕРНа. А этого не могло быть, несмотря на отдаленное внешнее сходство.

Мирко Стефанович лет на двадцать моложе его, стройнее. Волос куда больше. На лысину и намека даже нет — в отличие от некоторых. У задержанного обнаружились шрамы на ногах, в области колен, на руках, в локтевых суставах. Последствия аварии?… У Стефановича их не было.

Кроме того, Мирко Стефанович находился в отпуске.

Удостоверение оказалось, разумеется, поддельным. К сожалению, этого не скажешь о мощной взрывчатке, найденной при обыске. Наш специалист опознать ее не сумел. Никогда не видел ничего подобного, даже не слышал. И я заподозрил очкарика в принадлежности к международной террористической организации.

Пока задержанный считался инкогнито. Мы окрестили его Геростратом — в традициях отдела. У нас все имеют, так сказать, оперативные псевдонимы, хотя и неофициально. Это помогает снизить до предела утечку информации — если она кого-то интересует, конечно.

Есть прозвище и у вашего покорного слуги. В глаза меня тут называют шефом, а за глаза — Бегемотом, в соответствии с комплекцией. Донесли верные подхалимы. Я не обижаюсь. На мой взгляд, такие вещи укрепляют корпоративный дух и способствуют единению коллектива. Оперативный псевдоним моего зама — Тарантул. Похож. Костлявый, длинные жесткие волосы торчат во все стороны. Галстук вечно сбит. Он считается продвинутым. Водит дружбу с чудиками, нахватался у них всякого. Метит на мое законное место.

В физике элементарных частиц Герострат, видимо, разбирался. Уж очень ловко сыпал терминами. Но, говоря о мотивах своего поступка, нес чущь.

Я хотел устроить ему очную ставку с кем-нибудь из ученых ЦЕРНа, может, и с Мирко Стефановичем. Однако сверху мне санкции не дали. Видимо, не хотели огласки инцидента. Еще бы… Такие деньги вбуханы…

Кроме того, готовился важный эксперимент. У высоколобых чудиков все эксперименты важные. Можно подумать, человечество жить дальше не сможет — если чудики не откроют вдруг очередную элементарную частицу.

Кто же он? Сторонник партии «зеленых»? Раньше они боролись за права животных, рыб и растений. Теперь взялись спасать от вивисекции элементарные частицы?…

Антиглобалист?

Представитель еще какого-нибудь общественно-политического течения?

Версию о международной террористической организации я решил держать про запас.

Если верить Герострату, выходило, что он спасал человечество, а мы — воспрепятствовали благородному акту.

Я предложил рассказать подробнее. Он рассказал.

Все началось с публикации в «Курьере», ежемесячном журнале ЦЕРНа. Специалисты не обратили на нее внимания. По их мнению, сделанные авторами наблюдения характеризуют незначительный побочный эффект исследований, весьма спорный и весьма далекий от магистрали — от поисков хиггс-бозонов, от суперсимметрии, от ловли свободных кварков, от теории струн…

Впечатление статья произвела на трех человек, которые поняли, что незначительный побочный эффект может перевесить все основные. То не были ученые с мировым именем, талантливые открыватели новых путей в естествознании. Но они имели чутье.

Двое молодых ученых — авторов статьи — покинули коллектив сотрудников ЦЕРНа. В последующие годы ни в «Курьере», ни в каких-либо других научных изданиях материалы о странном явлении уже не появлялись. Однако это не означало, что явление более не изучалось. В США, в Техасе, напомнил чудик, начали строить огромный ускоритель, а потом отказались от замысла, хотя затратили несколько миллиардов зелененьких.

Якобы отказались. Якобы.

2.

— Вы упомянули статью в «Курьере», — сказал Тарантул, обращаясь к Герострату. — В чем ее суть?

— Теоретики считали, что при столкновении частиц могут возникнуть условия, аналогичные первым долям секунды после начала всех начал — Большого взрыва. Так и вышло. Но однажды возникло еще кое-что. Первичное состояние материи. Сингулярность.

Мой зам шагнул к компьютеру. Он не упускал случая продемонстрировать свою осведомленность в области современных технологий.

— Не нужно искать статью… — улыбнулся Герострат. — Результаты, на которых она базируется, тут получат через полторы недели.

Через полторы недели должен состояться «важный эксперимент», вспомнил я. Совпадение? Или чудик располагает информацией? Взял же он где-то образец пропуска…

• Тарантул сел.

— Первичное состояние материи — и что?

— Материя в своей глубине хранит память о том состоянии вещества, в каком оно пребывало до Взрыва, память о сингулярности. Мы научились локально вызывать, поддерживать это состояние с помощью направленных магнитных полей.

— А при чем тут Большой взрыв? Он произошел более тринадцати миллиардов лет назад.

— Но в квантовой физике эта память — одна из граней современной реальности. Не отстоящая от нас с вами на тринадцать с лишним миллиардов лет. Она здесь и сейчас. Это — как войти в соседнюю комнату. В точке сингулярности потенциально, в свернутом виде, присутствуют объекты, явления, процессы, имеющие место сегодня. В том числе мы с вами.

— Очень интересно.

— В научной и в околонаучной прессе настолько часто декларируется нерасторжимая связь пространства и времени, что существо этой связи уже не обсуждается. И ускользает. Давайте представим шар. Так проще объяснить. Мы совершаем движение, только не сразу вовне, а путем углубления в микромир или в центр шара. Тогда преодоление очень больших расстояний занимает крайне мало времени — поскольку в сингулярности нет расстояний, пространства, а значит, и времени. Естественно, мы начали с неживых объектов, потом занялись живыми существами. Освоив технологию, перешли к людям. Принципиальной разницы нет. Проблема заключается в выборе нужной точки на поверхности шара.