Его сладкая месть (СИ) - Тимина Светлана "Extazyflame"

Крейн втянул воздух, по его телу пробежала дрожь. Довольная произведенным эффектом, я обернула зубки губами, втянув его в рот и продолжив ласку языком. Из горла мужчины вырвался хриплый стон.

Но я рано торжествовала свою победу. Не успел прилив пока что неярко выраженного желания охватить мое тело ответной дрожью, как Алекс вспомнил, что все это затевалось совсем не ради ласки как таковой. Это было мое наказание… и ничто иное.

Хватка в моих волосах стала болезненнее. Я тихо охнула, от неожиданности задев крайнюю плоть зубами. Крейн резко потянул, заставляя запрокинуть голову, и я вновь встретилась с его глазами, затуманенными похотью и тьмой. Секунды показались мне вечностью.

К тому, что произойдет дальше, я не успела подготовиться. Крейн сделал выпад бедрами вперед, проникая в мой рот на всю длину, до стенки гортани.

От неожиданности я попыталась отпрянуть, но боль в корнях волос вызвала рефлекторные слезы.

— Держать! — повысил голос мой хозяин, сделав несколько толчков, от которых горло сжалось, вызвав приступ удушья. — Ты должна это делать лучше самой опытной шлюхи! И я не чувствую твоего языка!

Вдохнуть я все же успела, когда Алекс на мгновение вышел, чтобы вновь с ожесточением толкнуться в мое горло. Только чудом смогла его расслабить, не опасаясь, что сейчас меня попросту вырвет от такого вторжения. Так меня еще никто не опускал. И даже в страшном сне я не могла себе представить, что это сделает тот, кого я так любила.

Крейн не обращал внимание на мои слезы и удущье. Долбил так, что из глаз сыпались искры. Задевая гланды, проникая каждый раз под новым углом, не давая мне привыкнуть к ритму.

— Неужели никто из твоих любовников не догадался раздолбить твою глотку? — он вошел до упора и замер. — Давай, девочка. Языком по яичкам. Сделай так, чтобы я не истер тебя там до кровавых мозолей.

Это было невыносимо. Я и так задыхалась и молилась, чтобы все это поскорее закончилось. Высунуть язык стало для меня той еще пыткой. Я все-таки сделала то, что Крейн от меня потребовал, но при этом в глазах потемнело. Еще немного, и я попросту потеряю сознание.

— Я научу тебя со временем. Ты будешь делать это в течение часа и не скулить, можешь мне поверить! — Крейн притянул мою голову к себе, усилив движения бедрами до ритмичной амплитуды. Я уже не могла не то что шевелить языком — даже оставаться в положении на коленях. Только его руки на моем затылке как-то удерживали.

— Да… Да, моя сука! — взрезало по израненному сознанию унизительным эпитетом. Я не понимала, что плачу уже не от рефлекса, что мои слезы вот-вот перейдут в рыдания. И когда он извергся в мое горло, я судорожно сглотнула. Именно это спасло от приближающейся истерики.

Хватка в волосах разжалась. Я почти упала на пол, пытаясь сплюнуть остатки спермы, которую полностью проглотила. Скупой лаской ладонь Крейна прошлась по моим волосам.

— Надеюсь, дерзить ты перестанешь, если не хочешь повторения. Впрочем, есть один шанс. Можешь даже послать меня матом и ударить по лицу. Помнишь, что для этого надо сказать?

Я молчала. Тряслась от пережитого оскорбления и старалась не разрыдаться.

— Одно волшебное слово, Марина. И тебе не придется терпеть это повторно. Ну так что? Скажешь?

Он присел рядом. Продолжал гладить меня по голове, как расстроенного ребенка. И в этот момент я была почти готова сказать свое стоп-слово, потому что от ласки плачут даже самые стойкие.

— Что ж, времени много, — Крейн поднялся на ноги, застегнул брюки. — В душ. Время не ограничиваю, но не советую сидеть там больше часа. Я с тобой еще не закончил.

Теплая вода текла по моему телу, по лицу, смывая соль беспрепятственно льющихся слез. Крупная дрожь колотила мое тело уже непонятно сколько времени, и даже горячим струям было не под силу ее унять.

Вчера я была в облаках от ощущения собственной власти и предвкушения феерического противостояния, а сегодня мои крылья сгорели за одно мгновение. Я сорвалась вниз, шарахнувшись об острые скалы с запредельной высоты своего полета. Переиграть жестокого монстра, который носил имя моего любимого мужчины, у меня больше не было ни малейшего шанса.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Он мог целовать меня в губы и резать на куски сердце одновременно. Потом извлекать из спины свои лезвия и дарить веру в лучшее. Чтобы снова ударить на поражение. И так до тех пор, пока я не ослабну и не дам ему того, что он так жаждет получить, а именно — безраздельную власть над моим телом и душой.

В горле дико саднило. Между ног — тоже. При мысли, что скоро к этому добавится боль в анусе, меня едва не срывало в истерику. И я старалась об этом не думать. Смывала гель для душа, наносила снова. Словно это могло смыть фантомные следы прикосновений Крейна. Только с души их уже не смыть даже кислотой.

Постепенно моя дрожь утихла, дыхание выровнялось. Вода действительно частично смывает все плохое. На полочке меня ожидала целая батарея моей уходовой косметики. Именно моей — что не оставляло никаких сомнений в том, что Александр побывал в моем доме.

Женскую сущность и стремление быть красивой даже для своего палача не стереть никаким катаклизмам. Когда-то давно, в прошлой жизни, Алекс добродушно заметил, что упади я с высоты и знай, что внизу ждут толпа, сделала бы себе макияж и укладку в полете. Тогда это звучало весело. Когда мы прыгали с моста на банджи-джампинге, я даже попыталась его подколоть, раскрыв помаду и пытаясь накрасить губы.

Боже мой. Неужели это все было у нас? И неужели сейчас меня втаптывает в грязь один и тот же мужчина?..

Красить глаза я не стала. Подозревала, что мне еще с лихвой выпадет слез, и не факт, что рефлекторных. Распрямила волосы жидким шелком, сняла припухлость с век при помощи патчей, а следы бессонной ночью — специальной маской. Кажется, именно сегодня у меня был в панах поход в салон с десятком процедур красоты. Похоже, об этом придётся забыть. Странный парадокс: мне бы не стараться выглядеть красавицей после такого обращения, превратиться в чушку, которую Крейн не захочет. Но я бы лучше пережила насилие в рот еще раз, чем позволила бы себе такое.

Чтобы выйти, мне понадобилась вся моя выдержка. Плечи странным образом стремились поникнуть в направлении пола, я с трудом держала прежнюю осанку, которая теперь казалась мне чужой. Как мало надо, чтобы процесс разрушения внутри запустился!

«Два дня, Марина. Ты их почти выдержала. Еще пять. Крейн человек слова. Свобода близко».

Я знала точно: насчет недели не обманет. Но вот выдержу ли я все это, не сломавшись…

Алекс говорил по телефону. Я не решилась ни окликнуть его, ни подойти. Так и стояла, ожидая, когда он закончит разговор.

— Марина, — его голос прозвучал очень сухо. Ни удивления, ни одобрения, ни сострадания. — Подойди.

Протестовать я не решилась, покорно приблизилась. Крейн поднял с кресла белую рубашку с длинным рукавом, при этом зажав ее в пятерне без какой-либо осторожности.

— Надевай. Соскучилась по одежде?

Я хотела взять ее без спешки, н не вышло. Желание скрыть свое тело и душу оказалось таким сильным, что я едва не вырвала желанный объект из рук Алекса. Едва не вырвала пуговицы, расстегивая, едва не запуталась в белом сатине, когда натягивала ее на руки и застегивала, скрывая свою наготу.

— Не слышу благодарности.

— Спасибо, — я не стала смотреть в его глаза, понимая, что в моих он без труда прочитает следы истерики в ванной.

— Ты не хочешь спросить, чем заслужила эту милость?

— Я не знаю… ты так решил. Не обсуждается.

— Делаешь успехи, — мой ответ ему понравился. — Наверху не так жарко, как здесь. Мне твои простуды не нужны.

— Мы поднимемся наверх?

— Мне доставляет мало удовольствия таскать еду туда и обратно. Тебе надо поесть. Так, подожди…

Я задрожала всем телом, когда Алекс подошел ближе и взялся пальцем за кольцо ошейника. В глаза я по-прежнему не смотрела. Но видела, как изогнулись его губы в улыбке безжалостного триумфатора.