Банк, который булькнул - Дональд Уэстлейк

— А всё это можно убрать прочь с дороги, — добавила мать Марча, — взять вон тот стул, вон тот стул и вон тот стул и поставить вот так кружком, и тогда кто-нибудь может стать за дверью снаружи, и что получится?

— Катастрофа, — ответил Дортмундер.

— Нет, уголок для завтраков, — твёрдо заявила миссис Марч.

— Они не смогут обыскать все трейлеры на Лонг-Айленде, — сказал Герман. — Может, легавые и проверят стоянки трейлеров…

— Ты прекрасно знаешь, что проверят, — ответил Дортмундер.

— Но они не станут искать зелёный прицеп с мичиганскими номерами, занавесками на окнах и двумя милыми пожилыми дамами у дверей.

— А если они скажут, что хотят войти?

— Не сейчас, офицер, — ответила Мэй. — Моя сестра только что вышла из душа.

— Кто это, Миртл? — пропищала фальцетом миссис Марч.

— Так, полиция! — гаркнула в ответ Мэй. — Хотят узнать, не проезжал ли тут прошлой ночью какой-то банк.

— Вам могут припаять соучастие, дамочки, — сказал Дортмундер. — И будете вкалывать в прачечной тюрьмы штата.

— Только в федеральной, — поправила его миссис Марч. — Ограбление банка — это преступление государственного масштаба.

— Нас это не волнует, — вставила Мэй. — Мы всё просчитали наперёд.

— Даже и не знаю, сколько людей, говоривших то же самое, я встретил там, за решёткой, — сказал Дортмундер.

— Я остаюсь, и всё тут, — заявил Герман. — Этот чёртов сейф бросает мне вызов.

— Мы все остаёмся, — сказала Мэй и взглянула на Дортмундера. — Ведь правда?

Дортмундер вздохнул.

— Кто-то идёт, — сообщил Герман.

Мать Марча быстренько потушила фонари, и теперь единственным источником света был красный огонёк сигареты, которую курила Мэй. Они услышали гул приближающейся машины, увидели лучи фар, полоснувшие по окнам. Потом мотор заглох, открылась и захлопнулась дверца, а через несколько секунд открылась дверь банка, и Марч просунул внутрь голову.

— Готово? — спросил он.

Дортмундер снова вздохнул, и миссис Марч включила фонарики.

— Залезай, Стэн, — сказал Дортмундер. — Поговорим.

Глава 24

Виктор вещал:

«Стальные глаза Дортмундера оглядели дело его рук. Колёса были под самым полом банка. Голодные, отчаявшиеся люди в надвинутых на глаза шляпах — вся его шайка работала вместе с ним под покровом ночи, чтобы установить эти колёса и превратить безобидный с виду банк в… МАШИНУ АЛЧНОСТИ!

Я сам был одним из этих людей, как уже говорилось в предыдущем рассказе этого цикла, „Колёса страха“!

И вот настал решающий миг, который безраздельно владел нашим взбудораженным разумом все эти дни, все недели, ушедшие на подготовку.

— Вот он, час воздаяния, — мягко прорычал Дортмундер. — Нынче вечером мы получим всю кубышку.

— Верно, босс, — пылко прошептал Келп, и его испещрённое шрамами лицо сложилось в мерзкую кривую ухмылку.

Увидев её, я едва подавил дрожь. Кабы мои сотоварищи ведали, кто я на самом деле, эта ухмылка приобрела бы совсем другое значение! Если эта шайка отпетых злодеев сорвёт с меня маску, долго я не проживу. Они знали меня как Лефти „Губу“ Макгонигла, недавно вышедшего из Синг-Синг, крутого завсегдатая кутузки и недруга закона. Я уже дважды пользовался этим именем, — Макгонигл. В первый раз — чтобы схватить зловещего призрака из кинотеатра под открытым небом, а во второй — чтобы внедриться в кишащие уголовниками пределы самой Синг-Синг, ужасной Синг-Синг, и разгадать тайну убийства нашего стукача, Грустного Грега-Гроба; это приключение позднее было описано в рассказе, озаглавленном „Подонки за решёткой“.

И вот я опять Лефти-Губа и выполняю свой долг перед богом, в которого верю, и перед моим народом в качестве ТАЙНОГО АГЕНТА „И-27“!

Никто из негодяев Дортмундера не видел моего истинного лица. Никто не знал моего подлинного имени. Никто не ведал…»

— Виктор!

Виктор подскочил, выронив микрофон. Он резко повернулся вместе с креслом и увидел стоящего в открытом книжном шкафу Стэна Марча, обрамлённого ночной тьмой. Виктор уже успел с головой уйти в своё сказительство и перепугался до ужаса, когда перед ним предстал во плоти один из людей Дортмундера.

Марч шагнул вперёд, с тревогой глядя на Виктора.

— Что-то случилось, Виктор?

— Нет, не-е-ет, — с дрожью в голосе ответил Виктор, качая головой. — Просто ты меня напугал, — неуверенно добавил он.

— Келп сказал, что я, вероятно, найду тебя здесь, — сообщил Марч. — Поэтому я сюда и пришёл.

— Да, конечно, — как дурачок, проговорил Виктор. Опустив глаза, он увидел, что кассета всё ещё крутится, и остановил её. Потом непонятно зачем добавил: — Тут я и есть.

— Возникли сложности с банком, — сказал Марч. — Придётся всем нам опять собраться вместе.

— Где? — полюбопытствовал Виктор.

— В банке.

— Да, но где банк? — озадаченно осведомился Виктор. Сам он последний раз видел банк на школьном футбольном поле и не знал наверняка, где его продержат остаток ночи.

— Можешь поехать за мной на своей машине, — предложил Марч. — Ты готов?

— Полагаю, что да, — неуверенно ответил Виктор и оглядел гараж. — Но что не так? — с большим опозданием поинтересовался он.

— Герман говорит, сейф новой конструкции, и понадобится целый день, чтобы взломать его.

— Целый день! — возопил потрясённый Виктор. — Но ведь полиция наверняка…

— Мы сейчас как раз делаем новый фасад, — сказал Марч и добавил: — Нас малость поджимает время, Виктор, так что, если бы ты мог…

— О, разумеется! — смущённо воскликнул Виктор. Он вскочил, схватил кассетник и микрофон и запихнул их в карман пиджака. — Я готов, — чопорно объявил он.

Они вышли. Виктор погасил все светильники и тщательно запер за собой дверь. Оба зашагали по тёмной подъездной дорожке к улице. Пока Марч устраивался в стоявшем там микроавтобусе, Виктор торопливо юркнул через улицу к гаражу, который снимал у соседа и в котором держал свой «паккард». Гараж был обустроен на более современный лад, чем его собственный, и имел подъёмные ворота с электроприводом, которыми можно было управлять, нажимая кнопку на приборном щитке машины. Несколько месяцев Виктор пытался набраться храбрости и попросить у соседа разрешения немного переделать гараж снаружи, но пока не набрался. Он хотел придать фасаду гаража сходство с заброшенным складом, не имеющим дверей, и тогда возникало бы впечатление, будто при нажатии кнопки на приборном щитке поднимается кусок стены. Но такая архитектурная идея была сопряжена с двумя сложностями. Во-первых, Виктор не мог придумать убедительного объяснения своей жажде перемен и не знал, чего наплести соседу. А во-вторых, заброшенный склад в этом квартале, да ещё на чьём-нибудь заднем дворе, был бы уж вовсе не к месту. Тем не менее, идея была хорошая и, как знать, может, ему ещё удастся сделать что-то для её воплощения.

Впрочем, ночью эта постройка и в её нынешнем виде выглядела почти так же впечатляюще. Виктор вошёл в гараж через боковую дверь, включил тусклую красную лампочку, которую ввернул в патрон под потолком, и при её свете, похожем на освещение фотостудии, снял с «паккарда» целлофановый чехол, свернув его на манер флага и положил на специальную полку. Потом он влез в машину, вытащил из кармана кассетник и микрофон, положил их рядом с собой на сиденье и запустил мотор.

В четырёх стенах мягкое урчание «паккарда» звучало зловеще. Усмехаясь себе под нос, Виктор включил подфарники и нажал кнопку, которая подняла створку. Остро чувствуя драматизм происходящего, он надавил на педаль акселератора и вывел «паккард» в ночь, потом опять нажал кнопку и принялся наблюдать в зеркало заднего обзора, как опускаются ворота; залитое красным светом пространство гаража делалось всё уже и, когда створка сползла вниз, совсем исчезло из виду. Только тогда Виктор включил фары.

Похоже, Марча съедало нетерпение. Он газовал, прогревая мотор угнанного микроавтобуса; в тот миг, когда Виктор добрался со своим «паккардом» до мостовой, Марч пулей рванул от бордюра и понёсся прочь вдоль по улице. Виктор последовал за ним — более плавно и величественно, — однако вскоре ему пришлось немного наддать ходу, чтобы не потерять Стэна из виду.

Перед первым же красным светофором Виктор малость перемотал плёнку назад, отыскал место, на котором его прервали, и возобновил своё повествование. Он катил через Лонг-Айленд следом за летящим вперёд микроавтобусом Марча и диктовал в микрофон:

«Никто в банде Дортмундера ни разу не видел моего истинного лица. Никто не знал моего подлинного имени. Никто не знал правды обо мне, а если б знали, мне бы кранты!

Востроглазый Дортмундер удовлетворённо кивнул.

— Через сорок восемь часов этот неприступный банк будет наш! — с хвастливым злорадством заявил он. — Теперь нас ничто не остановит!»