Путеводные осколки - Оксана Вениаминовна Смирнова

ни странно, дон Серхио вдруг увидел проблеск надежды. Удержать мастера путешествий не так-то просто. Значит, когда мальчик придёт в себя, надо как-нибудь исхитриться и приказать ему убираться домой, за подмогой – куда угодно. Тогда всё станет проще.

Это была осмысленная цель, и герцогу стало немного легче. А потому он вспомнил и вторую реплику, к которой надо было отнестись серьёзно: «Со мной давно приходится считаться всем». На что же намекал этот полузнакомец? С кем все давно считаются? Вот лично он, герцог Касилии, – с кем?

Отравленная ядовитым дымом голова отказывалась думать и вместо толкового ответа выдавала ненужные вопросы. Почему дым не подействовал на боцмана и этого неведомого типа? У них есть от него противоядие? И почему не выстрелило огнестрельное оружие? Почему то, что получалось у Дени, не вышло у других? Или эта штуковина просто неисправна? И для чего нужна империя тому, с кем все считаются и кто не рвётся к громкой славе?

Возможно, герцог так и не смог бы найти ответ на главный вопрос. Но он уже отчаялся припомнить лицо своего похитителя и, выбираясь из фургона, взглянул на его руки. Рукав матросской куртки, чуть задравшись вверх, приоткрыл кончик змеиного хвоста – простой синей татуировки. Вот тут дон Серхио и понял, с кем имеет дело.

Открытие не слишком радостное, что и говорить. Если Удав позволил им с Нико увидеть своё лицо, значит, живыми отпускать не собирался. Но пока он вёл какую-то игру, и нужно было понять, какую именно. Ведь не из-за осколков же ему взбрело на ум похитить герцога Касилии?

Дойдя до этой мысли, дон Серхио чуть не застонал во второй раз. Зачем он велел Нико вернуться в Тюхин мир и забрать осколки? Кому в Москве могло понадобиться стекло от разбитой фары? Они смешались бы с другим мусором и сгинули там навсегда. А теперь осколки у Нико, и остаётся только слабая надежда, что парня не станут снова обыскивать.

Дон Серхио не сомневался, что мастер Мартин видел эту катастрофу и, возможно, продолжает за ним наблюдать. Подняв лицо вверх, герцог попытался представить себе мастера, который вглядывается в волшебное стекло. В какой-то миг герцогу показалось, что они встретились глазами, и он стал чётко и раздельно повторять без звука: «Удав, Удав, Удав». Это было единственное, чем он мог помочь своему заместителю.

Довольно скоро молчаливый разговор пришлось прервать. Дверь отворилась, и вошёл Удав. Дон Серхио решил, что, раз тот обещал представиться «чуть позже», можно хотя бы слегка подпортить ему игру. Поэтому спросил довольно громко и в меру сил нахально:

– Скажите, господин Удав, а человеческое имя у вас есть?

Громила возле герцога вздрогнул. Удав тоже опешил на секунду, но быстро взял себя в руки и ответил:

– Приятно всё же иметь дело с умным человеком. Имя у меня есть, но вам, боюсь, его не выговорить. Я ведь родом с берегов Алунды. А там в ходу довольно заковыристые имена и много непривычных для вас звуков.

– Так, может быть, всё-таки звать вас дожем? – спросил герцог, решив проверить ещё одно предположение.

– Не стоит. Это не мое призвание.

Удав выглядел подозрительно довольным, и герцогу это очень не нравилось.

– А вот обманывать меня нехорошо, – сказал он, наклоняясь к дону Серхио. – Ты что, хотел со мной поторговаться за эти стёклышки? Рассчитывал, что вы с мальчишкой сумеете сбежать? Думал, меня зря боятся даже пираты? Не говоря уже о других? Но я с тобой ещё потом побеседую. А сейчас мы пойдём и полюбуемся на интересный фокус.

Удав кивнул громиле и скомандовал:

– Веди его в ту комнату. И держи крепче.

Громила рывком поднял герцога и подтолкнул к двери. Удав тем временем пересёк пустой холл, гулко ступая по каменному полу, и картинно распахнул другую дверь, добавив издевательски:

– Прошу!

Громила завёл герцога в полутёмное помещение, держа за связанные сзади руки, но не втолкнул – остановил в шаге от двери. И сам зашёл с опаской. Это была большая комната. У дальней от входа стены стояла низкая тахта, а перед ней – тренога с жаровней, в которой тлели угли. По ним пробегали синие языки огня, в свете которых был виден Нико, навзничь лежавший на тахте. Сбоку что-то поблёскивало и повторяло пляску пламени на углях. По-видимому, это было зеркало. Нико пошевелился и чуть слышно пробормотал: «Пить…»

– Как видите, он ещё не совсем пришёл в себя, – негромко прокомментировал Удав.

– Немедленно уйди отсюда! Слышишь? Это приказ! – выкрикнул герцог.

Громила заткнул ему кляпом рот. А Нико попытался сесть, и к нему тут же подскочил боцман, держа в руках большую кружку. Повадки боцмана вдруг изменились. Он больше не был похож на моряка – скорее на жреца, совершающего ритуал. «Сейчас, сейчас, сейчас», – зашептал он, чуть шепелявя, и ловко стал поить Нико из кружки. Герцог предположил, что это было очередное зелье. А Нико жадно пил и не сопротивлялся. Потом боцман помог ему сесть на краю тахты. Нико безвольно подчинился.

– Смотри сюда, – то ли присвистывал, то ли пришёптывал жрец-боцман.

В руках его была уже не кружка, а горсть сверкающих осколков. Он пересыпал их с ладони на ладонь в быстром и плавном ритме, так что герцог невольно стал следить глазами за переливами света в стеклянных гранях.

– Иди за мной, за мной, за мной, – пришёптывал жрец и двинулся в такт со стеклянным танцем – вокруг жаровни и к стене, где в зеркале плясало его смутное отражение.

Нико поднялся и заворожённо двинулся вслед за ним. Дон Серхио тоже было дёрнулся – то ли чтобы остановить Нико, то ли поддавшись чарам. Но громила удержал его на месте. Сам он стоял с закрытыми глазами, а Удав глядел в сторону, где между плотными задёрнутыми шторами всё-таки пробивался тусклый свет.

– За мной, за мной, за мной, – звал тихий шёпот.

Нико послушно обошёл жаровню и оказался перед зеркалом.

– Сюда, сюда, – манили переливавшиеся кристаллы, и мальчик легко вошёл внутрь отражения. А жрец отпрянул за жаровню, что-то гортанно выкрикнул и резко сжал ладони, прекратив танец осколков.

– Ну вот и всё, – сказал Удав. – Можешь полюбоваться.

Жрец раздвинул шторы, и стало видно: к стене действительно прикреплено большое зеркало. И в нём, за гладким и непроницаемым стеклом, стоит Нико. Растерянный, наверно, ещё не совсем очнувшийся. Затем он поворачивается и осматривает комнату, в которой оказался. Но это совсем не та комната, откуда он шагнул в зазеркалье. В этой нездешней комнате стоит маленькая кровать под лёгким пологом, а по полу разбросаны игрушки. Нико сел на