Город для отдыха героев враждующих армий - Андрей Курков

 тонкими обычно полненькие губы. И тут я понял, почему мне это показалось и

 откуда взялась на душе эта "противность". Конечно, сегодня у Ирины губы

 были накрашены. Яркая красная помада, именно она отравила сегодняшний

 день, вызвав из прошлого, без моего на то желания, мои детские комплексы.

 А теперь еще этот глупый визит сострадания, окончившийся ничем...

 Оставалось только надеяться, что "праздник" на вилле генерала Казмо

 очистит мое настроение от губной помады и моей собственной глупости.

 Придя на площадь святого Лаврентия, я увидел уже удаляющихся ребят и

 понял, что немного опоздал. Догнал, извинился и зашагал вместе с ними.

 Айвен вел нас по незнакомым мне узеньким улочкам, пока мы вдруг не вышли

 на "неаккуратную" (как я ее назвал) аллею и уже по ней пошли дальше в

 сторону заброшенного ботанического сада.

 Так вот, оказывается, почему я встретил здесь генерала, пившего в

 гордом одиночестве приятное сухое вино! Стало быть, у него где-то здесь

 вилла!

 - Направо, направо! - скомандовал Айвен, показывая на проем между

 двумя близкорастущими магнолиями.

 Ступив на едва заметную тропинку, мы начали спуск к морю. Прошли еще

 метров триста по легкому склону, который, без сомнения, обрывался и летел

 вниз совсем близко от нас. И действительно: на краю перед обрывом мы

 остановились на минутку полюбоваться открывшимся птичьим простором для

 парения - обрыв был глубиной метров в пятьдесят, а внизу, среди скал и

 желтого песка, на зеленом сказочном островке, соединенном с берегом черным

 металлическим мостиком, маленьким средневековым замком возвышалась вилла

 генерала Казмо: трехэтажный домик с арочными окнами, две башенки по бокам,

 терраса не меньше чем та, на авеню Цесаря, и маленькая пристань, у которой

 качались на волнах две небольшие яхточки.

 Дальше тропинка шла почти по краю обрыва и мы гуськом, стараясь не

 заглядывать на ходу за этот край, не спеша двигались по ней, пока она не

 привела нас к более пологому каменному спуску; в монолите этой горы были

 вырезаны ступеньки. Камень был невероятно гладким и отполированным и,

 чтобы не соскользнуть вниз, нам приходилось спускаться как по

 лестнице-стремянке, держась руками за верхние ступеньки и нащупывая ногами

 нижние.

 - А-а-а! - донесся до нас радостный крик генерала, когда мы подошли к

 мостику. И тут же в небо полетела, шипя, зеленая ракета.

 Генерал стоял на своем островке и махал нам правой рукой, в которой

 держал ракетницу.

 Перейдя через мостик, мы оказались на гладко подстриженной лужайке,

 перечеркивая которую, ко входу в дом вела дорожка, выложенная из красного

 шестиугольного кирпича. Дальше, по ней, мы уже шли за генералом.

 За парадными дверями с витражными стеклами нас ждали ковры, лестница

 из красного дерева, ведущая на верхние этажи, древние картины, висевшие на

 стенах, и, конечно, другие, менее величественные, но столь же прекрасные

 деревянные двери с инкрустациями из полированного ореха и самшита.

 - Я вам тут кое-что покажу! - задорно и немного хвастливо произнес

 Казмо, приглашая жестом следовать за ним под лестницу.

 Там, открыв низенькую дверцу, настолько низенькую, что проходя в

 проем, нам приходилось пригибаться, он включил свет и повел нас вниз по

 высоким бетонным ступеням.

 - Я вам покажу мое именное оружие, - негромко, и не оборачиваясь,

 сказал он.

 Мы с интересом ожидали увидеть обещанное и вот, открыв еще одни

 двери, он впустил нас в большую комнату, стены которой были закрыты

 полированной древесиной и на этих стенах, точнее на разных крючках и в

 различных пазах, и горизонтально, и вертикально висели, лежали и стояли

 десятки карабинов, винтовок, автоматов, огнеметов, и особенно я был

 поражен тем оружием, назначения которого я не знал и не мог понять. Айвен

 ходил вдоль стен, причмокивая от удовольствия. У остальных тоже глаза

 горели. Кто-то гладил приклад винтовки с оптическим прицелом, кто-то

 трогал холодный металл огнемета. Проснулись военные инстинкты героев,

 ничего не скажешь!

 - А там, - Казмо ткнул рукой в сторону еще одной двери, - там есть

 патроны ко всему, что здесь!

 Я не ходил вдоль стен, как Айвен, и не трогал пальцами красиво

 украшенный чернью ствол старинного или сделанного под старину ружья, как

 это делал Тиберий. Я стоял и наблюдал за будущим правительством. Это было

 намного интереснее. Одному господу было известно, о чем они в этот момент

 думали, о чем вспоминали. Но здесь присутствовала такая торжественность,