Ловелас для брюнетки - Илона Шикова

ему станут понятны мои чувства.

– А потом передумал, – делаю паузу и выпаливаю самое главное: – На одну ночь я не согласен, но что-то большее с Кариной, чем просто секс, у нас не получится. И меня это дико бесит! Понимаешь, на каждое мое слово у нее пятнадцать в ответ. Да каждое наше общение заканчивается тем, что у нее под конец не хватает аргументов, и она тупо посылает меня нахрен. Вот как с ней строить отношения?

Захар молчит, видимо, обдумывая мои слова, а я все больше убеждаюсь в том, что надо держаться от Карины подальше. Сумбур в голове только усиливается, особенно когда мой друг не поддерживает моих решений, правда, пока только мысленных.

– Моя птичка тоже не подарок, – парень тяжело вздыхает, правда, голос по-прежнему бодр. – Мозг иногда вынесет так, что не знаешь, куда бежать. Но я не жалуюсь, Ромыч, – он делает паузу. – Мне это даже нравится. Особенно когда она улыбается при моей капитуляции. И я, честно говоря, не представляю никого другого рядом с собой, кроме Насти.

Вот и я уже не могу думать ни о ком другом, но и Карину представить рядом с собой сложно. Практически нереально. Да это бред самый натуральный!

Хотя, если вспомнить, как я засыпал рядом с ней – свои ощущения, желания, а потом утро, наш поцелуй, то…

Глава 22

POV Карина

«Я позвоню» – всплывают в памяти слова Ромы, когда за ним закрывается дверь в спальню. А я продолжаю стоять на месте, все еще пребывая под впечатлением от столь внезапного поцелуя.

Это просто какое-то наваждение, как я могла позволить подобному случиться? Наверное, всему виной мои страхи, другого объяснения найти своему поступку не могу. А он каков – я вчера перенервничала, дала слабину, а павлин тут же хвост распушил и полез целоваться, воспользовавшись моим временным помутнением разума. Позвонит он, как же – ничего глупее ляпнуть напоследок не смог?

Хотя, что с него взять – балабол, раздолбай, выпендрежник и бабник. Можно еще несколько эпитетов придумать, но и четырех достаточно. Хотя, «бабники» нынче не в моде – куда чаще таких, как Валевский, называют иностранными словами типа «Казанова» или «ловелас». До первого ему, конечно же, далеко, а вот со вторым, что называется, в яблочко! Вот и будем следовать моде, чтобы не считали меня отсталой от жизни.

Ловелас, так ловелас – сути это все равно не меняет, как ни назови. И я в очередной раз убеждаюсь, что верить Валевскому нельзя – ни его слащавым речам, ни улыбочкам, ни, тем более, обещаниям. Так что нужно быть на чеку и больше не поддаваться на его провокацию.

Тяжело вздыхаю, пару раз перекривляю интонацию Ромы, повторяя вслух последнюю брошенную им фразу, и выхожу из спальни, направляясь в кабинет. Сегодня уйма работы, а я постоянно думаю о павлине. Точнее, о поцелуе с ним, от которого голова до сих пор идет кругом, и от чего образ Валевского слишком крепко сидит у меня в голове, не желая оттуда испаряться. Злюсь на себя из-за этого сильно, но ничего поделать не могу. Местами даже хочется взвыть от бессилия – зачем, спрашивается, я с ним целовалась с утра? Чтобы теперь вместо работы постоянно об этом думать?

Однако ловлю себя на том, что то и дело поглядываю на часы, подгоняя минутную стрелку.

Как я и подозревала, Рома не звонит – ни в обед, ни вечером, ни даже ночью, чтобы пожелать мне приятных снов. Павлин, что с него взять. Хотя, нет – балабол! Этот эпитет больше подходит к данному случаю. Однако хоть мысли о Валевском ненадолго отвлекают меня от вчерашних переживаний, они (эти самые переживания), как назло, не оставляют меня и сегодня.

Я постоянно прислушиваюсь к тишине за дверью, пытаясь различить шаги. Страх снова окутывает меня с ног до головы, захватывая в свой плен – все тело бьет ознобом, руки начинают дрожать, а мысли забыть гордость и позвонить Роме посещают чаще, чем мне бы того хотелось.

Смотрю на смартфон – почти полночь. Сна нет ни в одном глазу, однако уверена на сто процентов, что павлин уже вовсю храпит в своей немаленькой (исключительно мои предположения) кровати.

Мечусь по комнате из угла в угол, периодически подходя к двери и прикладывая к ней ухо – в коридоре тишина, хоть ты тресни. И мне это совсем не нравится.

Хотя, о чем это я? Пусть лучше эта давящая на все рецепторы тишина, чем снова шаги непонятно кого. А глаза в очередной, не помню, какой по счету раз, косятся на мобильник – может, позвонить?

Подхожу к тумбочке, беру в руки гаджет, думаю несколько секунд, собираясь с умными мыслями, и…решаюсь.

«Как дела?» – для начала пишу сообщение и отправляю его Валевскому.

Блин, что я делаю? Может, человек все-таки спит, а тут я со своими глупостями пристаю. Вот спрашивается, зачем я ему написала? Теперь жди подколок или дурацких намеков.

«Соскучилась?» – прилетает в ответ спустя пятьдесят секунд, но я почему-то улыбаюсь, глядя на светящийся экран вместо того, чтобы злиться на дурацкие шутки парня. Понимаю, что веду себя глупо, однако ничего поделать не могу. Мне сейчас необходимо отвлечься, пусть даже таким способом.

«Очень», – раз уж заниматься глупостями, то по полной программе. Пусть и он помучается, так и не найдя ответа на вопрос, шучу я или нет.

«Могу приехать», – и снова прилетает довольно быстро, меньше чем за минуту.

Такое чувство, что мой ненаглядный павлин не спит, томясь в ожидании моих сообщений. И я сейчас воспользуюсь случаем, чтобы над ним поиздеваться по полной программе.

«Кто-то обещал позвонить!» – отправляю и усмехаюсь, представляя реакцию Ромы.

Вот он кривится, придумывая какую-нибудь пакость или отмазку в ответ, набирает буквы, лежа на кровати в вальяжной позе, и отправляет мне сообщение.

С Валевским всегда было сложно, а сейчас и подавно. Он примет все за чистую монету, напишет что-то наподобие «был занят» или «забыл», а у меня испортится и без того плохое настроение. А зачем тогда обещал? К гадалке не ходи – сейчас ответит мне очередной колкостью, я его пошлю и с чистой совестью отправлюсь спать. Считай, мило побеседовали, ведь по-другому у нас с ним, увы, никак не получается.

Можно даже не пытаться.

«Ты ждала?» – прилетает совсем не то, на что я рассчитывала, и весь мой боевой запал, как и запас издевок, куда-то резко пропадают, не желая возвращаться назад.

Вот же засранец, не может, чтобы не загнать меня в угол. Хотя, мы сейчас далеко друг от друга,