Спартак: 7 лет строгого режима - Александр Бубнов

Я в этом убедился на примере матча против Ростова, которому мы летом 1984 года проиграли. Причины поражения стали мне понятны, правда, позже, когда я уже из Франции вернулся. Находясь в команде, даже не догадывался, почему случился такой провал.

1:6 от Ростова, да еще в «Лужниках», — это было для меня такое позорище, что даже домой не поехал. Позвонил Зое и сказал, что буду на базе готовиться к следующей игре. На улице боялся показаться, так сильно переживал. В московском «Динамо» за девять лет таких проигрышей не случалось.

Получилось так, что Ростов очень хорошо к этому матчу подготовился, а первый гол Дасаеву забили чуть ли не с центра поля. Сделал это молодой тогда полузащитник Игорь Скляров. А потом они как понеслись! Особенно нас терзала их троица нападения Андреев — Воробьев — Никитин.

Я вроде неплохо сыграл, но какая разница, если мы шесть голов пропустили? Это был нокаут. Думал, Бесков меня разнесет в пух и прах. На собрании в основном высказывал претензии по поводу плохой подготовки к игре. Ругался на Дасаева и всю его братию. А я никак не мог понять, в чем дело. Я в команде был чуть больше года и мог отвечать только за себя. Потом прочитал, что накануне сбора Дед выдал игрокам зарплату и премиальные. В этом не было никакой необходимости, тем более Дед знал, что такая компания способна уйти в загул.

И действительно, Дасаев всех, кроме меня, собрал перед игрой в ресторане «Саяны». Бесков на собрании команды на всех накатил, а мне слова не сказал. Об этом я узнал из интервью Федора Сергеевича уже после возвращения из Франции. Причина оказалась куда как простой. А я зачем-то голову ломал, пытаясь разобраться, себя казнил…

Пока мы с Бесковым были в добрых отношениях, много с ним разговаривал, задавал вопросы. У меня вообще отношения с тренерами складывались в основном хорошие. С Севидовым, с Симоняном. Привык разговаривать открыто, не боясь. Может быть, в «Спартаке» это не было принято. Но в первые годы Бесков, видимо, хотел меня понять.

В Кисловодске он звонил мне из своего санатория: «Александр! Готовься, уже иду».

И мы с ним долго гуляли и говорили о жизни и о футболе. Такого никогда ни с кем в «Спартаке» не было. Все удивлялись, надо же, гуляет с Бесковым. Дасаева он не приглашает, а приглашает Бубу.

Бесков мог всем сказать «привет», а со мной поздороваться за руку. Но это не значит, что у него была система знаков, с помощью которых он показывал свое расположение к человеку или, напротив, недовольство им. Ко мне он определенную симпатию, думаю, испытывал, и, когда был в хорошем настроении, со мной общался. Но со временем я понял, что в моем лице ему был нужен противовес Дасаеву. Потому что Дасаев настолько усилил свои позиции в команде, что Бесков понял после собрания в ЦК, что от него исходит конкретная угроза.

Бесков после того собрания затаился. Проблема заключалась в том, что большинству игроков он не видел замены. А мне казалось странным, что люди, из которых Бесков сделал футболистов, поднял в высшую лигу, довел до уровня сборной, единогласно выступили против него.

Я был единственным, кто спросил на собрании: «Если Бесков плохой, кто его заменит?»

Дасаев плохо влиял на команду. Бесков это прекрасно понимал и даже говорил мне об этом. Меня удивило то, что он так и не захотел поговорить с Дасаевым по душам, чтобы во всем разобраться и расставить точки над «i». Хотя сомневаюсь, что с Дасаевым можно было поговорить по душам. Мне, во всяком случае, не доводилось, хотя мы с ним часто в одном номере жили. Дасаев в основном газеты читал, с книгой я его никогда не видел. Разговаривали мы с ним редко, иногда играли в кости. Он был азартным, а мне было интересно подбирать разные комбинации.

Дасаев не хотел жить со мной в одном номере, но Бесков нарочно нас селил вместе, чтобы показать, что мы с Дасаевым наравне. Других он специально по разным номерам разводил, чтобы по ночам в карты не играли. Правда, это никому не мешало, тем более Дасаеву. На выезде он поспит немного в номере и уходит к своим. Возвращается ближе к отбою.

Вот такое общение. По большому счету, точек соприкосновения у нас не было. Мне от него ничего не нужно было, ему — от меня. Разный возраст — Дасаев был моложе, разные интересы. Если бы я сам на контакт пошел, может быть, что-то и получилось. Может быть, они меня к себе приняли бы. Но там в карты надо было играть, а я не любил. Не умел и не хотел учиться. Они на деньги играли, а мне казалось, что это отвлекает от футбола. В кости тоже играли на деньги, но в них мне везло.

Карты во все времена были заразой во всех командах. Играли в секу, в буру, в покер, а потом пошли кости. Хотя за кости тоже гоняли — они были запрещены. Но сидишь в номере, сосед предлагает кубики кинуть, вот и играешь.

Впервые кости я попробовал еще в «Динамо». Научился. А однажды Валерий Газзаев предложил сыграть. Я как начал выбрасывать то, что нужно, все, кто видел, с ума посходили. Газзаев говорит: «Вот деньги, я больше с ним играть не буду. Он непонятно по какой системе играет».

В «Динамо» я даже Юру Резника по прозвищу Шаман обыгрывал. Короче, в кости мне фартило. Впрочем, я старался играть как можно реже. Если проиграешь, что домой принесешь? А некоторые зарплату до копейки спускали.

Бесков хотя и говорил, что Дасаев себя неправильно ведет, при этом его роль в команде прекрасно понимал. И в общении с Дасаевым никак свое недовольство не обнаруживал. Лишь время от времени после поражений он с него приличную стружку снимал, если знал, что тот с компанией режим нарушал. И все время приводил ему в пример хоккейного вратаря Владислава Третьяка, хотя считалось, что хоккеисты пьют как лошади. Третьяк же славился тем, что режимил и старался больше времени в семье проводить.

Бесков не уставал напоминать пьяницам, что они теряют время, что футбольный век очень короткий, что если они сейчас не заработают, то после окончания футбольной карьеры у них не будет ни машин, ни квартир. Будут нищими. То есть Бесков призывал хорошо играть и профессионально относиться к себе и своей работе, чтобы заработать себе на жизнь. Это было частью его воспитательной работы.

Но у Бескова часто менялось настроение. Он был в этом плане непоследовательным. Да и отношения в команде после победы в чемпионате СССР в 1979 году были непростыми. Бесков мог каким-то боком узнать, что Ростов отдал им игру в последнем туре. Но он на это никак не прореагировал и оказался завязан вместе со всеми на «договорняке».

Бескова можно понять. Титул сразу менял его статус, потому что он никогда не побеждал в чемпионатах СССР, только Кубок выигрывал. Но расплатой за это стала зависимость от игроков, хотя тогда капитаном был не Дасаев, а Романцев. Они понимали, раз не реагирует, значит, все можно. Однако утверждать не берусь, это только мои предположения.

Помню, как перед началом очередного чемпионата выбирали капитана. Назвали несколько кандидатур, среди которых кандидатура Дасаева была первой. А Дед ни с того ни с сего вдруг произнес: «Бубнов». Для Дасаева это был удар. Такое от Деда услышать! Но когда голосовать стали, за меня, наверное, только Дед и проголосовал!

То есть у Дасаева среди игроков были настолько прочные позиции, что Бесков ничего сделать не мог. И он это понимал. За спиной Дасаева стояла банда, которой только он в тех условиях мог управлять. Меня в команде особо не любили. Зато боялись. Даже Дед не доверял, потому что считал человеком Бескова. И не без оснований: я же не в «Спартак» шел, а к Бескову. И это отношение не могли изменить никакие заслуги перед клубом.

Бесков постоянно ставил меня в состав, но не за какие-то особые заслуги, а за то, что пахал на тренировках, да и играл в основном стабильно. Заслуги он далеко не всегда учитывал. Помню, Романцев еще возмущался, мол, сегодня ты бог и король у Бескова, а завтра г… А мы смеялись: так не бывает. Либо ты вчера не богом был, либо сегодня не г…

Бесков мочил по полной программе, и это действовало очень сильно. С одной стороны, он показывал, что воздает по справедливости, по заслугам, что любимчиков у него нет. С другой — любимчики все равно были. И Дасаев — в их числе. Кого-то отчисляли из команды за нарушения режима, а Дасаева за это никак не наказывали. Это нервировало даже его окружение. И в этом плане Дасаев большой вред «Спартаку» нанес. Из тех, кого отчислили, многие могли бы быть полезными команде.

Если на футбольном поле роль Дасаева как вратаря и лидера была положительной, то вне его — на 100 процентов отрицательной. И об этом Бесков часто говорил на собраниях, предъявлял Дасаеву большие претензии, но все ограничивалось словами.

• • • • •

На сторону Дасаева я не перешел бы ни при каких обстоятельствах. Так устроен и воспитан, что со мной, при всей моей жесткости и принципиальности, если по душам поговорить, можно найти компромисс. Я могу резко на негатив отреагировать, но на добро, на хорошее отношение реакция у меня всегда положительная. Но шаг навстречу должен сделать человек, которому это больше нужно. А не то чтобы я пришел, упал на колени и поклялся в вечной любви.