И восстанут Злые - Даниэль Пейдж

замерцало, и она исчезла. В комнате остались лишь я и Пит. Мы переглянулись, определенно задаваясь одним и тем же вопросом: что здесь только что произошло?

13

— Она становится все сильней, — заявил Пит.

Мы сидели в поле на траве рядом с шатром Глинды и ели яичницу с беконом. Вероятно, внутри палатки волшебница может слышать каждое наше слово, поэтому есть на улице казалось безопасней. Так что мы устроили милый пикничок, пока весь мир летел в тартарары.

— Кто? — спросила я. — Глинда? Она с самого начала была весьма могущественна. Не заметила сегодня никакой разницы.

— Не Глинда, — угрюмо отозвался Пит. — Она. Озма.

Я замолчала. Какая польза во всей магии мира, если ты не можешь — или не будешь — пользоваться ей? Пока я еще не видела ни единого доказательства так называемой силы Озмы. Но, судя по выражению лица Пита, могла с уверенностью сказать: о чем бы он ни говорил, радости это не приносило.

— Что ты имеешь в виду? — поинтересовалась я у него.

Пит слопал последний кусочек бекона и отставил тарелку в сторону, в траву. Стоило только отпустить блюдо, как оно пропало в облаке блесток.

— Ну, скажем, больше мне не удастся вот так пользоваться телом, — пояснил он, поднявшись и с тоской глядя на горный хребет вдали. — Раньше, когда я мог контролировать ситуацию, то выдавалось по меньшей мере шесть часов — а порой и больше — до возвращения Озмы. Никогда точно не знал почему, но, думаю, это как-то связано с Дороти. Она никогда не слышала обо мне, но почему-то, когда отвлекалась или была довольно далеко, все становилось проще. Теперь Дороти исчезла, а Озма стала сильна как никогда. Совершенно бессмысленно.

Я бы так не сказала, потому что как раз находила смысл в таком развитии событий. Если Страна Оз начала набирать силы, после того как колдуньи перекрыли каналы, по которым выкачивалась из земли магия, само собой разумеется, что и Озма тоже стала сильней. Это объясняет и то, почему в последнее время она кажется менее отсутствующей.

— Хотелось бы, чтоб нам не приходилось волноваться о ней, — проговорила я в попытке разрядить обстановку. — Ты не такая головная боль, как она. К тому же умеешь драться. А Озма просто стоит на месте и… ну, ты знаешь.

Не упомянула я лишь о том, что, возможно, лучше будет, если в ближайшее время Озма появится. Если этого не произойдет, скорее всего, придется вызвать ее искусственным путем, нравится мне это или нет. Это не Пит, а Озма была зациклена на мысли, которую ей внушила Момби, и должна была отвести меня к Многоцветке.

Мне нужна была Озма, не он. Но не страшно. Пару минут можно и подождать.

— Думаешь, Глинда сказала правду? — спросил Пит. — О том, что Орден хочет восстановить истинную сущность Озмы? Я даже, пожалуй, знаю, зачем им это. Она — королева, вернуть ее к власти — еще один шаг на пути избавления от Дороти. Но что случится со мной, если Озме станет лучше? Значит ли это, что я навеки окажусь заперт, как было до возвращения Дороти? А что, если на этот раз меня просто не станет?

— Нет! — выпалила я. — Это же Глинда, помнишь? Нельзя верить ни единому ее слову! Эта ведьма хочет, чтобы ты переметнулся на ее сторону, а она потом возьмет и передаст тебя прямо в руки Дороти.

— Скорей всего, — согласился Пит, но в голосе его слышалось сомнение. — Но как мы можем знать наверняка?

— Потому что Глинда лжет, — заявила я. — Она всегда лжет.

Но, сказав это, я задумалась, а была ли честна сама? С Питом, с собой. В смысле, да, я знаю, что права насчет Глинды — она мерзкая манипуляторша, готовая использовать любое твое сомнение, чтобы обхитрить тебя. Однако это не означает, что она всегда лжет, и до этого момента я как-то не задумывалась всерьез о заданных Питом вопросах. Но, может, в его словах действительно что-то есть?

— Все будет в порядке, — уверила я, стараясь побороть чувство вины.

— Ты не позволишь им этого сделать, правда? Ты присмотришь за мной? — Пит внимательно смотрел на меня, словно чувствовал малейшее мое сомнение.

— Конечно, — сказала я в ответ. Я действительно хотела этого.

— Слушай, я знаю, что Глинда лгунья, — продолжил Пит. — Но, видишь ли, часть ее слов была правдива. О том, как расточительно так жить и как это отвратительно. Я столько всего уже упустил. Ты даже не представляешь, как тебе повезло.

— О да, конечно, — фыркнула я в ответ. — Мне нереально везет. Только посмотри на меня, живу тут шикарной жизнью.

Подул легкий теплый ветерок, взъерошив волосы Пита, и он нахмурился. В выражении его лица скрывался миллион разных ответов. А среди них: «Ой, ну не начинай…» и «Ты действительно не имеешь ни малейшего понятия».

— Я никогда не перестану это ценить, — сказал он вслух, с наслаждением подставляя лицо солнцу и прикрывая глаза. — Просто иметь шанс стоять вот так и дышать воздухом. Тебе тоже стоит помнить об этом. Подумай обо всем, что ты уже успела сделать, обо всем, что еще предстоит. Возможно, бывает и лучше. Но у тебя есть жизнь. Вот она, рядом, ждет, когда ты возьмешь ее. Могло быть и хуже.

Слишком поздно я поняла, насколько эгоистичной, должно быть, казалась.

— Ты прав, — сказала я, тоже поднимаясь. — Прости.

Я отставила тарелку в сторону, наблюдая, как она исчезает подобно блюду Пита, и вдруг задумалась: а куда она делась? Попала на чистку в какое-то магическое посудомоечное измерение или просто перестала существовать? Чем больше я узнаю о магии, тем больше появляется вопросов. Но сейчас я решила выбросить это из головы и взяла Пита за руку.

Мы просто стояли и смотрели на Страну Оз. Кроме всего зла, существующего здесь, в ней есть и столько хорошего. Несмотря ни на что, Оз — страна света и магии, и мы нашли путь к самому ее сердцу. Не знаю, откуда появилась эта мысль. Пожалуй, такое настроение навевали ковер полевых цветов, раскинувшийся вокруг нас, и темнеющие вдалеке горы. Ветер, солнце, неожиданное беспричинное чувство, что все будет хорошо. Может, дело было в словах Пита о том, что нужно ценить то, что имеешь; а может, виной тот факт, что я даже не представляла, куда заведет нас будущее. Что мне еще нужно? Почему я вообще хотела чего-то большего?

Впрочем, я просто была на взводе от первой дозы кофеина за долгие месяцы. Какой бы ни оказалась причина, в тот момент мне