И возродится легенда (СИ) - Ракитина Ника Дмитриевна

— Сопротивляйтесь, — Дым, хрипя, стал выплетать обожженными пальцами новую сеть. Батрисс отползала, глотая невидимое, дергая шеей. Лель, внезапно ослепнув, все же пробовал зарядить арбалет. И только Эриль не накрыло видением, когда заклинание Дыма лопнуло. Оно не только замедляло тварь, но и отсекало последний и бесконечный ужас сгоревших в библиотеке гвардейцев. О чем маг не предупредил ни словечком. Видимо, сам не знал, на что овеществленный ужас способен. Против всех — но только не против вуивр.

Она свое отбоялась: проснувшись на марях, увидев в луже отражение похожих на синие камушки глаз. Став чем-то большим, чем простая деревенская девчонка, заблудившаяся и заснувшая на болоте. Мысли струйкой протекли где-то вовне, пока Эриль рвала и терзала содержимое твари: густую сажу, наросшую в тесной печной трубе, мешающую дышать. В ход пошли зубы и ногти, локти и колени. Плюясь и воя, женщина скреблась изнутри, серебром запястий расталкивала жгучую массу. Тянулась к сердцам, и вырвала их, сжала, стерла в порошок. Тварь рассыпалась, накрыв людей отголоском боли, всхлипнув в последний раз.

Люди просто валялись в коридоре, пробуя хотя бы дышать. Дым расплескал долбленку с кровью, которую по ошибке схватил вместо бутыли с водой. Батрисс тихо, безостановочно икала. Лель на коленях пополз к Эрили. Она встряхнулась, как зверь после купания. Только вместо брызг вокруг разлетелась сажа. Вуивр ткнула в руки Леля холодной баклажкой с разбавленным вином. Он жадно пил и кашлял, сплевывая дрянь, набравшуюся в рот. Потом передал баклажку по кругу. Дым, пощелкав неверными пальцами, раза с третьего запалил колдовской огонек. Уставился на Эриль.

— Ну и видок у тебя! Раздевайся!

— Прямо здесь?

Лель без лишних расспросов вытряхнул и бросил на пол плащ. Помог Дыму освободить вуивр от одежды. Вся кожа Эрили оказалась в струпьях и ранах.

— Не понимаю, — Батрисс обеими руками поддерживала трясущийся подбородок, жмакая слова. — Одежда целая. Как оно ее через одежду прогрызло?

— Не понимай, а выколоти ее как следует. Да подальше отсюда! — маг повел руками над телом вуивр. — Чтобы мы не задохнулись.

Батрисс для разнообразия спорить и отбиваться от работы не стала. Только посоветовала Дыму не ныть.

— Мне не больно, — сонно пробормотала Эриль.

— Вот и хорошо, что не больно, — лекарь осторожно перевернул ее на спину. — Или плохо?

— Щекотно.

Лель улыбнулся. Отвел волосы с ее лба.

— Выбила?

Нактийская Ворона молча положила на плащ скруток одежды. У нее за спиной стояла, упираясь руки в боки Алена.

— Ну? — сказала она грозно. — И что здесь было?

И, отогнав мужчин, помогла Эрили одеваться.

Давящее ощущение ушло. Теперь подземелье было просто подземельем и никаких сюрпризов не сулило. Дым проверил это магией, контрабандистка — острыми глазами и пальцами: там, где в зрении не была уверена. Впрочем, ни потайных ниш, ни скрытых рычагов, отодвигающих стены, не нашлось тоже.

— И ради этого мы сюда лезли? — возмущалась Алена, сжимая вымазанную в ламповом масле страницу, вырванную из гроссбуха. Список трат на содержание замка в день — вот и все обнаруженные секреты. Дым потер переносицу:

— Мне кажется, мы зашли не с той стороны.

— Тут еще подземелье есть, ты думаешь? — спросил мага Лель.

— Возможно, конт Эдриен вывез книги куда-то накануне войны. Он же далеко не дурак, мог представить, во что это выльется.

— Был бы умный — сам бы уехал. И Принцессу увез.

— И библиотеку, — Дым фыркнул. — Даже если увез — концов мы сейчас не найдем. А вот Дождинка вполне могла здесь что-то спрятать. Или…

— Или снаружи. Под приметным камнем. В дупле… — вуивр повела плечами и подняла глаза к своду с кирпичными ребрами, торчащими из штукатурки.

— А почему не в избушке?

— Или закопать, — прогудела Алена, зыркая на Батрисс.

— Если закапывать — тяжело извлечь. И столько лет прошло, — Дым подпер щеку кулаком. — Дождинка девушка хорошая, но… не угадаю.

— Призраки, — сказал домес негромко. — Там, где сильные чувства — остаются призраки.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Батрисс пригладила вороные волосы, шумно фыркнула:

— Разве не с ними мы только что дрались?

Дым сверкнул глазами:

— Лель, я понял, о чем ты! Эти твари тут все забивали, но теперь… И если постараться…

И решительно пошагал наружу. Оглядел мусор под ногами:

— Песок мне нужен.

Батрисс фыркнула:

— Ага. Сейчас накопаю!

Лель подошел к коню и вынул из сумки песочницу для писчего прибора. Протянул магу.

— О! Самое то, — вскинул тот голову. Насыпал хорошо просеянный, светлый песок на ладонь и сдул, пуская по ветру. Песчинки мелькнули, сверкнули, рассыпались. И незримое сделалось видимым. Хотя и очень смутным. Тонкая фигурка девушки колыхалась, как воздух над пламенем.

Под деревьями — там, где они оставили коней, — неуверенно сползла по конскому боку худенькая девушка с похожими на иголки волосами. Волосы торчали во все стороны, в них запутался мусор. Одежда была не по росту и жутко грязной. Горбясь, девушка метнулась к обломку стены над тем залом, который они только что безуспешно обыскали, и стала утаптывать под камни объемистую кожаную сумку. Когда солнце пряталось за легкую дымку, образ делался ярче.

Сцена повторилась несколько раз. Под конец Льюэве повернулась лицом к зрителям, словно заглядывая в душу, приложила тонкий палец к губам и развеялась.

Батрисс шумно выдохнула, Алена передернула плечами.

— Всегда недолюбливала эти штучки твои! — выговорила она Дыму. Эриль посмотрела на короля:

— Как ты… догадался?

— Когда ты уехала — я год не мог в Имельде жить. Везде чудились призраки: ты — и я. Не помогали ни работа, ни вино, ни поэзия.

Во многие знания — многая грусть.

Звучит между нами мелодия. Пусть.

То нежно, то грустно до боли.

По-разному тикают наши часы.

Я жизнь положил пред тобой на весы.

Прости мне — я болен тобою.

Дым поглядел на них:

— Ну что, пойдем посмотрим, что Дождинка под камнями оставила?

Обломок стену по низу густо зарос малиной и ежевикой, пока отдирали плети — колючки здорово поцарапали даже сквозь кожу перчаток. Батрисс запуталась волосами; курткам и штанам досталось тоже. Но вот и приметная наклонная глыба с полосами цемянки.

— Отойдите! — мужчины, поднатужившись, приподняли камень, и контрабандистка, ловкая, как змея, выдернула сумку из щели. Та потрескалась, но в целом неплохо сохранилась. Как и просмоленная веревка, которой сумка была обвязана. Пришлецы отошли от развалин к коням, в тень деревьев, и распотрошили сумку. Внутри оказалась узорная серебряная чаша, потемневшая от времени. Дно и стенки изнутри поблескивали синью. Чаша и стопка слипшихся пергаментов были обернуты в несколько слоев промасленной ткани. Алена стала аккуратно отслаивать ногтем и просматривать записи. Чернила, сваренные из дубовых «яблочек», практически не взяло время.

— Ты что, грамоте выучиться успела? — приподняла луки бровей Батрисс. Алена презрительно фыркнула.

Дым вертел чашу в пальцах, ногтем осторожно проводя по выпуклому рисунку.

— Работа мастера Грааля, — сказал Лель. — Я… мне кажется, я уже видел эту чашу раньше. Только не помню, где.

Он тряхнул головой, точно вытрясая воду из ушей. Серьга в ухе стрельнула синим.

— Здесь о нашей избушке говорится, — пергамент в руке Алены завернулся, и конопатая тщательно разгладила его ладонями. — Говорится, что… Да не может быть! Вечно Дождинка выдумывала.

Король взял у нее пергамент.

— Грааль и Вальдец считают, что наша избушка — то же место, где когда-то стоял дом Корабельщика. Или даже он и есть.

Нактийская Ворона громко, непочтительно присвистнула.

— И это не ее почерк. Она просто сохранила несколько страниц.

— Я искала для мастера Грааля книги. Лазала в Магнатерию, — Эриль обвела ногтем резкие буковки. — Но это не совсем то, что он искал. Или не главное.