Нашествие - Андрей Левицкий

— Где мы? — спросил Кир.

Яков подошел к нему, достал из кармана пачку сигарет, протянул.

— Ты ж куришь? Это я из твоего рюкзака вытащил.

Кирилл взял сигарету, прикурил от зажигалки агронома. Высоко над ними в зеленом небе скользнула молния, расцвела сотней змеящихся отростков — и погасла.

— Мы в доме бабки Пани. — Яков, тоже закурив, присел на корточки рядом. — Это наша алкоголичка местная. Совсем вздорная была бабка, дурная, из ума выжившая. Ее варханы ранили той ночью, когда на Жаково наскочили. Но Паня, видишь, не померла сразу, до избы своей добралась… — он повел рукой вокруг. — Изба за деревней, на отшибе совсем. Тут я ее и нашел, мертвую уже, в обнимку, понимаешь, с бутылкой перцовки.

Он невесело улыбнулся и затянулся так глубоко, что уголек на кончике сигареты громко затрещал. Кирилл, наоборот, курил мелкими затяжками, чтобы голова не сильно кружилась, и часто сплевывал на землю горькую от никотина слюну.

— И где она теперь? — спросил он.

— Паня-то? В земле, где ж еще. Похоронил я ее в овраге. Изба эта прямо на краю оврага стоит, видишь, вон там земля уже под уклон идет? А дальше, за бурьянами, — еще круче, там овраг и начинается. Со всех сторон зарос… укромное место.

Они помолчали. Бросив окурок, Кир вдавил его в землю каблуком.

— Я три дня валялся, да? То есть трое суток. Меня ведь не совсем вырубило, кое-что помню. Как ты меня отваром каким-то поил, или нет, этим…

— Настоем, — подсказал агроном. — Настоем из трав.

— Да. Спасибо. Может, ты мне жизнь спас.

— Может, и так. У тебя вроде гриппа было, только скоротечного такого. Теперь-то как?

— Лучше. — Положив катану рядом, Кир поднялся с поленницы и просунул руки в рукава куртки. — Выздоровел я. То есть трясет еще немного от слабости, но это так… Выздоровел, в общем. Что вокруг? Что происходит?

Яков тоже выпрямился, полез в пачку за второй сигаретой, но раскуривать ее не стал, сунул в зубы и принялся жевать фильтр.

— Ну, давай, глянем, что происходит. Только я мясо переверну. А ты вон можешь туда пойти, — он показал левее сарая, где в зарослях виднелся просвет. — За оврагом трактор заржавевший, на него можно залезть, только осторожно, не маячь там особо, чтоб не заметил кто не надо.

К дровам была прислонена железная лопатка на длинной ручке — вооружившись ею, Яков зашагал к костру, и Кирилл спросил вслед:

— А кто меня заметить может? Варханы?

— Сейчас в округе никого, — не оглядываясь, агроном махнул лопаткой. — Но вообще — да, варханы. Они на тачанках своих иногда проезжают. Хотя сюда ни разу не заворачивали, но ты все равно осторожно.

Позади громко зашкворчало, когда агроном стал переворачивать куски мяса. Положив на плечо ножны с катаной, Кир вошел в густую тень между зарослями. Те были высокие, по плечо, да еще и деревья между ними росли. Сразу стало прохладней, он запахнул куртку. Спустившись в овраг, увидел расчищенный кусок земли и сбитый из досок крест с белой меловой надписью. Читать ее Кирилл не стал — сразу направился вверх по другому склону, через который шла тропинка.

Приглушенный гул достиг ушей. Во дворе ничего такого слышно не было, как и на дне оврага. Словно далекий морской прибой… Гул был неровный, иногда в него вплетался сухой треск или протяжные ухающие звуки, а иногда он совсем стихал, и наступала тишина, нарушаемая лишь треском сухих веток под ногами.

Как и зеленое стеклянное небо, гул этот внушал тревогу, ощущение надвигающейся беды. Преодолев склон, Кирилл увидел впереди поле, на краю которого стоял темно-рыжий от ржавчины трактор со спущенными колесами, глубоко ушедшими в землю, без стекол в кабине. Гул стал громче, когда Кир полез на нее. Внутри кабины все было раскурочено, из круглой дыры, оставшейся на месте руля, торчал жгут проводов. Кирилл забрался наверх, уселся по-турецки посреди прогибающейся квадратной крыши, и уставился на юг.

В том направлении были МКАД, Медведково, Ботанический сад, Останкинская улица и Марьина роща, а за ними — центр Москвы. Огромное плоское облако висело низко над столицей, похожее на светло-серое одеяло, накрывшее город. В разных местах к нему поднимались дымовые столбы, постепенно расширяющиеся кверху. Иногда в сером мареве проскальзывали вспышки огня, и спустя несколько секунд доносились ухающие звуки. Над облаком вспыхивали зеленые молнии.

Затрещал металл, и на кабину выбрался Яков Афанасьевич с ружьем на плече. Присел сбоку, свесив ноги, протянул Киру сигареты, и когда тот покачал головой, закурил сам. Достал из кармана черный футлярчик, из него выудил маленькие круглые очечки, нацепил на нос. У очков, как показалось Кириллу, была золотая оправа, во всяком случае, очень похоже. Необычные очки для агронома.

— Вот так, — негромко сказал он. — Все эти дни вот так. Хотя раньше канонада громче была, и огня тоже больше, теперь стихать стало. Да и дым уже не такой густой, смотрю. А в наших местах тихо. Ну, относительно. Через Жаково варханы минимум дважды проезжали, один раз ночью, я только звук моторов слышал, а в другой раз чуть они меня не изловили. За мылом, понимаешь, в магазин пошел, ну и за продуктами, а тут они как раз, целый отряд на этих рогачах, едва спрятаться успел…

— Рогачах?

— Это я так горбатый скот их называю. Кир, слышал ты про такое выражение: последняя битва? Битва добра со злом…

— Армагеддон, — кивнул Кирилл. — Это из библии.

— Вот я и думаю: может, это он и есть? Армагеддон.

Кир с легкой опаской покосился на агронома.

— Яков, а ты не верующий часом? Не надо мне только втирать про эти религиозные дела, не люблю, когда с богом своим ко мне пристают…

Собеседник покачал головой.

— Не верующий я, Кирилл. Хотя сейчас думаю — а может, зря? В такой ситуации верующему, наверное, легче, для него это все объяснимей. Ну ладно, осмотрелся ты? Есть еще вопросы?

— Есть, — сказал Кирилл. — Как с электричеством?

— Нет его. У Пани, правда, и так не было, но я в деревне когда бывал, каждый раз проверял — ничего не работает. И в магазине холодильные установки тоже.

— Радио?

— Только помехи слышно. По-моему, это купол фонит. Мобильная связь не действует.

— А людей каких-то видел?

— Нет, хотя прошлой ночью в деревню наведывались. Дом Модеста разграблен совсем, дверь сломана, из магазина все оставшиеся после меня продукты вынесли… Гляди, вон!

Кирилл схватился за рукоять катаны, агроном передвинул ружье из-за спины.

— Не шуми, — прошептал он. — Не нравятся мне эти твари.

По полю, перепрыгивая рытвины, бежала стая горбатых существ, похожих на облезлых тощих гиен. С десяток, а то и больше — они растянулись дугой, постепенно нагоняя крупного грязно-белого зайца, который стремглав несся от них. В середине дуги мчалась самая крупная тварь с большим угловатым горбом, который качался при каждом прыжке.

— Загоняют его, да хитро как, а? — зашептал Яков. — Я уже третий раз их замечаю, но сначала одиночку, потом четверых, а теперь вот стая… Их больше с каждым днем. Вроде как в подкову косого берут, а потом и окружат. Смекалистые тварюги! А вчера вечером вдруг крысы из-под пола побежали, ну, из-под избы Пани. Да с визгом — никогда такого не видел. Ты спал, а я только на печку успел вскочить, ноги даже поджал с перепугу — как ковер серый, весь пол закрыли, и в двери, в двери, они раскрыты были… Что их там, под полом, напугать могло? Это крыс-то — они ж там короли под землей!

Кирилл напрягся, представляя себе эту картину — валящих из подполья крыс, в то время как он лежит на низкой кровати… Проводил взглядом стаю, которая гнала зайца в сторону дороги на другом конце поля.

— Откуда они взялись, — спросил он, — гиены эти?

— Оттуда же, откуда и варханы. — Яков полез с кабины. — Ладно, вроде далеко убежали уже. Пойдем назад, мясо сгорит. Надо решать, что делать, — долго в этом месте оставаться опасно.

* * *

На ночлег Игорь с Багрянцем и Хорьком решили устроиться в здании ресторана, в одной из комнат за стойкой, где можно было запереться. Из мотеля туда перетащили матрацы, подушки. Оружие, найденное в тайнике за холодильными установками, разложили в этой же комнате, на мешковине под стеной. Окно здесь было решетчатое, потому что раньше комната служила кабинетом Паше Вольтову, а после Ростиславу, тут стоял сейф и хранились документы по клубу.

Хорек раскатал свой матрац в углу, рядом с оружием, но Игорь его оттуда отогнал и заставил лечь на сдвинутых вместе столах.

Багрянец улегся под окном, положив рядом автомат, а Игорь лег на место Хорька. Он заснул сразу — сознание выключили, будто телевизор, и Сотника на несколько часов просто не стало. Проснулся он от того, что его трясли за плечо.

Раскрыв глаза, Игорь решил спросонья, что над ним склонился чужак — тот, самый первый, появившийся из зеленого облака на перекрестке. Лежащий на спине Игорь поднял руку, схватил его за горло и начал душить. Чужак засипел… и превратился в Хорька.