Безмолвный король - Амо Джонс

нерушим.

Я поступаю так же, как любая нормальная и не вполне трезвая девушка моего возраста. Оторвав от него взгляд, я отправляюсь на поиски подходящей жертвы. Обойдя море людей, я в очередной раз раздражаюсь из-за того, что не могу по-настоящему оценить новую квартиру Бишопа из-за наплыва всех этих девушек – и немногочисленных парней. Хм. Женщин тут куда больше, чем мужчин. Сюрприз, сюрприз. Он играет в очередную игру, и я снова не знаю, в какую именно. Прежде чем я успеваю начать обдумывать варианты, пальцы на моих ногах начинают покалывать, а ноги превращаются в желе. Может, не стоило начинать пить так рано. Пытаясь найти комнату – любую комнату – подальше от людей, я открываю несколько черных дверей и захожу в ту, за которой, судя по всему, находится главная спальня. В центре располагается кровать, которая словно парит в воздухе, напротив которой висит большой телевизор, а прямо передо мной оказывается стеклянная стена с панорамным видом на город. Все простыни и одеяла сделаны из черного и красного шелка, и даже маленькое кресло в углу больше походит на трон из кроваво-красной кожи. Другой мебели в комнате нет – да и сам пентхаус больше походит на художественную студию. Это место совсем не кажется уютным или привлекательным, и я начинаю пятиться к двери, желая к чертям отсюда убраться и глубоко сожалея о том, что вообще пришла на эту вечеринку. Татум и ее дурацкие решения. Медленно отступая назад, я врезаюсь в высокую гору мускулов, и из моего рта вырывается тихий визг. Я отскакиваю, чтобы увидеть, с кем я столкнулась, и натыкаюсь на пронзительно-темные глаза Хантера, смотрящего на меня сверху вниз.

Я стараюсь успокоить свой резко подскочивший пульс.

– Привет.

Мы с моим новообретенным братом еще не успели наладить отношения, поэтому я до сих пор не знаю, как мне с ним обращаться.

– Думаю, сейчас подходящее время, чтобы закончить наш разговор.

Он протягивает мне большую бутылку бурбона, а затем проходит мимо, направляясь прямо к окну. На краткое мгновение я ловлю себя на желании сбежать, но мне уже давно хотелось увидеться с Хантером. Узнав о нашем родстве, он стал ко мне очень холоден, поэтому я следую за ним к окну, попутно рассматривая его с ног до головы. Он выглядит хорошо – как и все они. На нем надеты джинсы и обтягивающая черная рубашка, сквозь которую просматриваются очертания мускулов на его руках.

– Извини.

Мне явно не хватает опыта в общении с братьями – всю свою жизнь я была единственным ребенком, поэтому «извини» было единственным, что пришло мне на ум.

Он фыркает и подносит ко рту бутылку.

– За что именно ты извиняешься, Мэдисон?

Он смотрит мимо меня, наблюдая за оживленными ночными улицами Верхнего Ист-Сайда[18].

– Не знаю. – Я слежу за его взглядом. Между нами чувствуется сильное напряжение. – За свое существование?

Смех вырывается из меня прежде, чем я успеваю сдержаться, и наши взгляды наконец встречаются.

– Тебе смешно? – спрашивает он, прищурившись.

Он смотрит на мои губы, а затем снова возвращает взгляд к моим глазам.

– Я хотел тебя трахнуть, а потом узнал, что хотел свою собственную сестру… – он ухмыляется. – Думаю, это еще более странно, чем ситуация с Брантли, а это о многом говорит.

Он снова поворачивается к окну.

– Это не странно, Хантер, – бормочу я, пытаясь утихомирить эмоции, подступающие к горлу. – И не только у тебя были такие мысли…

Он замирает. Я пользуюсь этим моментом, чтобы выхватить у него бутылку, обхватываю губами горлышко и, откинувшись назад, делаю большой глоток теплой жидкости.

– Это было всего один раз, – смеюсь я, осознав, как плохо это звучит.

Вытерев губы, я возвращаю ему бутылку. Он рассеянно забирает у меня бутылку, ожидая продолжения моей речи, и я чувствую, как пристально он за мной наблюдает.

– Мне приснился один интересный сон, в котором участвовали все вы. Мысленно я тебя уже трахнула, так что мы в расчете.

Наступает долгая пауза, и я не могу заставить себя посмотреть ему в глаза.

– А если ты кому-нибудь расскажешь, я тебя убью.

Внезапно по холодной комнате разносится его оглушительный смех, и я с удивлением смотрю на то, как он вытирает со щек слезы.

– Ты права, мне стало немного легче, и, можешь поверить, мысленно я тоже тебя трахнул.

Наконец-то я чувствую, что напряжение между нами исчезло. Стало гораздо комфортнее, чем пару минут назад.

– Расскажи мне о Деймоне, а я расскажу тебе о твоих биологических родителях.

Это неожиданно. Я мало думала о своих биологических родителях, главным образом потому, что у меня не было на это времени. Моя жизнь – нескончаемый информационный поток, в который постоянно подбрасывают дополнения и правки.

– Ну, – начинаю я, – мне мало что известно, потому что Деймон появился в моей жизни совсем недавно и все мои знания о нем основаны на ощущениях и интуиции. Наверное, это какая-то странная связь близнецов – трудно объяснить. Я его не знаю, но в то же время знаю лучше всех на свете. Как бы сказать… Это больше похоже на какой-то инстинкт. Он не очень хорош в английском, но бегло говорит по-латыни – как и все вы, только лучше – без обид…

Он смеется, вскинув руки.

– Эй, о чем ты? Он предводитель Потерянных Мальчиков. Латынь – его родной язык.

– Все это странно, – рассеянно добавляю я. – Просто он… другой. Мне не потребовалось много времени, чтобы это понять.

Хантер отступает назад и падает на кровать. Я поворачиваюсь к нему лицом, прижавшись спиной к холодному стеклу, и сползаю вниз, пока не оказываюсь на полу.

– Я действительно не знаю, что с ним не так, но Бишоп и все остальные постоянно об этом твердят.

Хантер внимательно изучает мое выражение лица.

– Я не хочу тебе лгать, ты слишком глубоко погрузилась во все это дерьмо, чтобы не знать правду. Поэтому я собираюсь сделать тебе одолжение и рассказать одну вещь – да, ты права, Деймон другой.

Моя челюсть, кажется, падает на пол. Наконец-то кто-то был со мной откровенен. Хантер внимательно следит за моими глазами, словно ожидая реакции.

– У него – думаю, ты могла догадаться – шизофрения, только в гораздо более мрачной форме.

У меня перехватывает дыхание.

– Шизофрения?

Хантер опускает голову.

– Даже хуже. Его преследуют шесть «голосов», только это не голоса.

– Тогда… – Я чувствую себя совершенно растерянной, но не хочу разочаровывать своего нового брата и не желаю, чтобы он пожалел о своей откровенности. – Кто они такие?