Хроники Расколотого королевства - Фрэнсис Хардинг

Мэбвик Ток открыл дверь кофейни и добавил:

— Молитвенный час почти прошел, так что поспеши, пока улицы не так запружены повозками.

Каждая община, поклонявшаяся тому или иному Почтенному, имела свое представление о том, как должен звучать истинно богоугодный перезвон. Поскольку для богослужений существовал общий час, вскоре после рассвета, он превращался в подлинный триумф какофонии, поднимающий с кровати даже самых отъявленных лежебок. Служители Почтенных лупили в колокола что есть мочи, норовя заглушить остальных, а те, кто предпочитал домашнюю молитву, затыкали уши ватой и невозмутимо позванивали в маленькие колокольчики. Те, кто не разделял общего помешательства, в этот час наглухо запирали окна и не выходили на улицу без крайней необходимости.

Кэвиат сидел в паланкине, заткнув уши пальцами, и молился всем Почтенным, чтобы они позволили ему добраться до лавки переплетчика живым и невредимым.

«Мистер Ток всегда. Знает, что делает, — ползли прерывистые мысли у него в гудящей голове. — Но как. Можно быть уверенным, что. Ключники соблюдают правила, если. Мы не получали. Вестей из Скарри уже. Так давно, что. Все что угодно может. Твориться там».

Почтенные были великодушны, он доехал до переплетчика без происшествий. Взяв отчет, он сел в паланкин, и носильщики тронулись в обратный путь.

С каждой строчкой, написанной витиеватым почерком Клента, брови Кэвиата поднимались все выше.

— Носильщики! — крикнул он. — Давайте поживее!

Носильщики послушно припустили рысцой. Но едва Кэвиат откинулся в кресле, как паланкин клюнул носом, и Книжник полетел головой в стенку. Раздался сдавленный возглас, и паланкин осел назад, отчего Кэвиат запрокинулся кверху ногами.

— Что… Что такое? — бормотал он, поправляя сползший на глаза парик.

Но паланкин приподнялся над землей и как ни в чем не бывало поплыл по улице, даже резвее, чем прежде.

Кэвиат продолжил было вчитываться в отчет Клента, но потом обратил внимание, что, судя по топоту, носильщиков явно больше четырех. Он хотел выглянуть в окно, но паланкин резко повернул, заставив его схватиться за стены. Не успел он прийти в себя, как паланкин повернул снова, затем еще и еще. Звук шагов стал отдаваться эхом от тесных стен.

Вот тогда под париком у Кэвиата зашевелились волосы. Его несли куда угодно, только не в кофейню «Реченное слово».

Эхо пропало, и носильщики зашлепали по мокрому дереву, а Кэвиат услышал крики чаек.

Внезапно паланкин замер. Кэвиат, сам не свой от страха, пододвинулся к дверце, но тут его качнуло — раз, другой, третий. Кэвиат выглянул из окошка вовремя, чтобы увидеть, как стремительно приближаются бурые воды реки Слай.

Бултых!

Темная холодная вода потекла сквозь дверные щели. Кэвиат шагнул к двери, и паланкин начал заваливаться набок, а в окно хлынул настоящий поток. Кэвиат в ужасе отшатнулся, пытаясь выровнять паланкин, но вода неумолимо прибывала. Книжник упал в кресло и схватился руками за голову.

Вдруг сверху раздался скребущий звук, и Кэвиат увидел, как за край окна цепляется железный крюк. А затем еще три крюка подцепили паланкин с обеих сторон и стали медленно поднимать. Вода полилась сквозь щели обратно в реку.

Когда Кэвиат уверился, что скорая смерть ему не грозит, он осторожно поднялся на ноги и, сдвинув крышу, встал в полный рост. Паланкин медленно поднимался на четырех тросах, уходящих за край пешеходного моста, сквозь щели в котором проглядывало небо. Внизу беспокойно колыхались, словно сожалея об упущенной добыче, бурые воды реки Слай. А на крошечном причале неподалеку стояли три человека в перчатках.

— Забавная, однако, рыба, — сказал один из них, глядя на паланкин.

У него был рваный шрам на левой щеке, похожий на рыбий скелет.

— Хотя в этом отстойнике и не такое выловишь. Все барахло стекается сюда.

— Вам очень повезло, что мы проходили мимо, мистер Книжник, — сказал другой, повыше ростом, почесывая светлую щетину на подбородке.

Третий ничего не сказал, только выпустил сквозь зубы дым от трубки.

— Возможно, — произнес Кэвиат, — вы могли бы. Позвать церковного сторожа, чтобы. Он помог мне, и тогда. Я дам вам серебряный. Шиллинг.

Тут Кэвиат сообразил, что при нем не было никаких знаков отличия, говоривших о его принадлежности к Книжникам. Однако эти люди назвали его Книжником. Еще он обратил внимание, что все трое, несмотря на довольно разгульный вид, носят отличные перчатки.

— Мы бы не хотели оставлять вас тут, сэр, — сказал высокий. — Не ровен час, потонете. Место-то бедовое.

— Бе-бедо… бедо… — забормотал Кэвиат, почуяв недоброе.

Бедовыми в народе прозвали те места, где Ключники расправлялись с неугодными. «Попал в бедовое место» — так говорили о несчастных. Например, гуляла история о ворюге, упившемся эля и решившем на спор взломать замок Ключников. На следующий день его нашли в подворотне, сорвавшийся с крыши флюгер раскроил ему череп. Или история о двух сорвиголовах, братьях Бладдиманах, вломившихся в дом Ключника, чтобы наедине побеседовать с его хорошенькой дочкой. Следующей ночью обоих придавило насмерть стойкой с винными бочками в подвале любимого кабачка. Раскатало в блин.

— Есть предложение, — сказал человек со шрамом. — Раскачаем его до берега, на раз-два-три.

Кэвиат растерянно моргнул. Он не совсем понимал, о чем идет речь.

— Если вы боитесь булькнуть, пока мы будем вас качать, — обратился к Кэвиату высокий, — так мы вас выудим из воды, сэр. Но, чтобы вам было спокойно, сперва отдайте нам сумку.

— Не стоит. Беспокойства. Я в полном. Порядке, вообще-то, я. Жду друга.

Кэвиат беспокойно ощупал свои карманы, желая убедиться, что кошелек на месте.

— Сейчас ваши лучшие на свете друзья — это четыре веревки, — сказал человек со шрамом. — Мудрый человек не будет проверять терпение друзей. А то веревкам станет интересно, зачем это они тратят время на человека, который не думает головой. И тогда вы упадете обратно в реку.

В ровном голосе звучала угроза.

Если перед ним, как надеялся Кэвиат, ловцы воров, которых наняли Ключники, они вряд ли посмеют бросить Книжника в бедовом месте. Но мысль о том, как он падает в холодную воду и барахтается, отчаянно отплевываясь, а течение уносит его прочь, вызвала у Кэвиата ужас. Он представил, как старьевщик вылавливает из реки его парик, и едва не лишился чувств.

— Лодка! — воскликнул он, всплеснув руками.

Никогда еще вид обычной лодки не вызывал в нем такую бурю восторга. На веслах сидел плечистый парень, и когда он, подплыв достаточно близко, взглянул на Кэвиата, тот обратил внимание на его сломанный нос.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});