Убить футболиста - Фёдор Раззаков

Под сто вторым номером скрывалась однокомнатная квартира, которую, как позже узнал Кадилин, девушка снимала у какой-то бабульки за двести долларов в месяц. Не так много для Дианы, если учитывать, что она умудрялась зарабатывать столько за одну ночь. Вот и сегодня она поимела со своего пупсика хорошие бабки. Когда Кадилин вошел в специально для него оставленную открытой дверь, первое, что он увидел, как Диана, сидя на кровати, считает деньги. Увидев застывшего на пороге Кадилина, девушка потрясла в воздухе купюрами и победно изрекла:

— Триста баксов — неплохая плата за возможность шарахнуть клиента по голове бутылкой.

— Вы не боитесь, что этот пупсик вас найдет?

— Ничего я уже не боюсь. К тому же лишний шум ему ни к чему — подобные люди стараются не афишировать свои наклонности на публике.

Диана поднялась с кровати и, подойдя к ночному столику, спрятала деньги в одном из ящичков.

— Странный вы человек, Диана, — продолжал удивляться Кадилин. — Ночью встречаете незнакомого мужчину, приводите его к себе в дом и трясете у него перед носом деньгами. Должна же быть элементарная осторожность.

— Я же вам сказала, что я уже давно перестала чего-либо бояться. Меня за три года моего путанства дважды могли убить, раз пять насиловали и все такое прочее. К тому же я не дура, чтобы приводить к себе в дом кого попало. Пойдемте на кухню и выпьем за знакомство.

На кухне Диана усадила гостя за маленький столик, а сама полезла в холодильник.

— Вы мартини пьете? — спросила она у Кадилина.

— С тех пор как я бомжую, я ем и пью практически все, что съедобно, — ответил футболист. — Однако я бы предпочел пивка.

— Найдется и пивко. Только импортного баночного нет, а есть родное «Жигулевское» в бутылках. Правда, темное.

— Тем лучше. Во-первых, в баночном привкус алюминиевый, а во-вторых, в темном меньше горечи, да и карамельный привкус иногда присутствует, — ответил Кадилин, принимая из рук хозяйки две бутылки вышеназванного пива и бутылку мартини.

Вскоре небольшой кухонный столик был аппетитно заставлен продуктами. Кроме выпивки Диана извлекла из холодильника ветчину, маринованные грибы в банке, баночку черной икры и две хорошо прожаренные куриные ножки. Все это было разложено по тарелочкам. Затем Кадилин разлил спиртное в бокалы себе — пива, а хозяйке — мартини и поднял первый тост:

— За знакомство!

Одним махом осушив свой бокал, Кадилин взял с тарелки куриную ножку и вонзил в нее свои зубы. Медленно потягивая мартини, Диана с интересом наблюдала за тем, как гость расправляется с курицей. Затем спросила:

— Интересно, кем вы были до того, как стали бомжом?

— Бьюсь об заклад, ни за что не угадаете, — наливая в свой бокал еще одну порцию пива, произнес Кадилин.

— А вдруг угадаю? — не согласилась Диана. — Наверное, каким-нибудь инженером на оборонном заводе?

— Холодно, — покачал головой Кадилин. — Я отродясь ничего не делал руками.

— Тогда чем — головой? Неужели вы бывший ученый?

— В своей области я действительно был чем-то вроде ученого. Однако в отличие от светил науки головой я работал меньше.

— Чем же вы работали? — удивилась Диана. — А вы случайно не альфонс?

— Опять не угадали.

— Любопытно. — Диана наконец допила свой мартини и попросила Кадилина вновь наполнить ей бокал. — Если отпадают руки, голова и это место, тогда что же остается? Ноги, что ли?

— Уже теплее.

— Тогда я, кажется, догадалась. Вы бывший спортсмен, а именно — бегун?

— В первой части попали в точку, а вот во второй промахнулись, — ответил Кадилин.

— Но ведь сами говорите — работали ногами. Значит, бегали?

— Бегать-то я бегал, но не по гаревой дорожке.

— А по чему?

— По «зеленке», то есть по газону.

Диана на секунду задумалась, пытаясь сообразить, о чем идет речь. И наконец догадалась:

— Так вы футболист?

— Вот теперь правильно.

— А фамилия у вас какая?

— Моя фамилия вряд ли что-либо вам скажет. Вам, извините, сколько лет?

— Двадцать два.

— Вот видите, в то время как мое имя начало греметь на всю страну, вам было всего лишь пять лет.

— Греметь на всю страну? — искренне удивилась Диана и даже на время отставила свой бокал в сторону. — Так вы знаменитость?

— Увы, в прошлом. А фамилия моя — Кадилин. Сергей Кадилин. У меня и доказательство есть — чемпионская медаль.

Кадилин полез рукой во внутренний карман пиджака, где всегда хранилась его медаль, однако на месте ее не обнаружил. Проверив остальные карманы и убедившись, что все они также пусты, он с нескрываемой растерянностью на лице произнес:

— Надо же, потерял. Единственная вещь, которая напоминала мне о моем славном прошлом.

— Вы не расстраивайтесь, я и так верю, — попыталась его успокоить Диана. — За какую же команду вы играли?

— За «Спартак» и сборную Союза.

— За «Спартак»?! Так это же моя любимая команда. Вы Валеру Кечинова знаете?

— Только заочно — видел по телевизору его игру. Это же молодая поросль спартаковских игроков. А вы что, с ним знакомы?

— К сожалению, тоже заочно. Просто он в свое время играл за ташкентский «Пахтакор», а я с родителями долгое время жила в Узбекистане. Потом я приехала в Москву к тетке, да так здесь и осталась.

— А родители, значит, в Узбекистане живут?

— Только мама. Папа умер пять лет назад. Но мы сейчас не мою историю слушаем, а вашу. Кстати, почему вы не едите? Обидеть меня хотите? Вы должны съесть все, что здесь стоит.

— Я и так половину уже съел.

— Вот и хорошо. У меня в холодильнике есть еще куриные котлеты.

Диана поднялась со своего места, чтобы достать из холодильника упомянутые котлеты, но Кадилин ее остановил.

— Не стоит беспокоиться. Во-первых, их надо разогревать, а это лишние хлопоты, а во-вторых, я не люблю эти полуфабрикаты в пачках. Меня в свое время приучили к настоящим куриным котлетам.

— Кто же вас приучил — жена?

— Не угадали. Жена если что и делала, то только яичницу или макароны. Приучили в «Спартаке». Шеф-поваром нашей базы в Тарасовке была Анна Павловна Чуркина, которая и готовила потрясающие куриные котлеты. Говорят, она и поныне там работает, являясь старожилом команды. Представляете, почти сорок лет у кухонной плиты!

Произнеся этот монолог, Кадилин разлил в опустевшие бокалы спиртное и сделал неожиданное предложение:

— Давайте выпьем на брудершафт, Диана. Мы с вами знакомы уже два часа, и самое время перейти на «ты». Как вы на это смотрите?

— Исключительно положительно, — ответила девушка и первой подняла свой бокал.

Они переплели руки и осушили бокалы до дна. Затем в течение нескольких минут они сидели молча. За это время Кадилин успел проглотить вторую куриную ножку, после чего налег на ветчину и бутерброды с икрой, а Диана, уже слегка захмелев, с интересом наблюдала за ним.

— Сергей, извини за бестактный вопрос, но я баба простая: ты когда последний раз женщину трахал?

Кадилин на несколько секунд замер, даже жевать перестал, но затем произнес:

— Месяц назад в Каланчевском отстойнике какую-то девку поимел. Тамошние проводники днем за бабки пускают в вагоны перепихнуться бомжей и местных проституток.

— Ну и как удовольствие?

— Какое может быть удовольствие, когда в грязном вагоне, на вонючем матрасе, да еще выпивши?

— Бедненький, — с неожиданной теплотой в голосе произнесла Диана и положила свою ладонь на голову гостю. — Хочешь, сегодня у тебя все будет по-другому?

— То есть я должен заменить пупсика? — усмехнулся Кадилин.

— Дурачок. Просто ты мне очень нравишься. Мы же договорились быть откровенными. Вот я тебе и говорю: я видела сотни мужиков, которые имеют все — бабки, машины, девок, но они и мизинца твоего не стоят.

— Понимаю, разнообразия захотелось? Устала от богатеньких буратин и решила попробовать с бомжом.

— Опять говорю — дурак. Я прекрасно понимаю твои чувства и, будь я на твоем месте, честное слово, отвесила бы за подобное предложение оплеуху. Но ты мне действительно понравился. Я тыщу лет не сидела вот так на кухне с мужиком и не болтала за жизнь. Последний раз это было с отцом, в Ташкенте. И ты единственный, кто мне это напомнил.

Кадилин поднял голову и внезапно увидел, что девушка плачет. Ему хотелось бы списать все происходящее на хмель, который, видимо, ударил в голову хозяйке, однако ее глаза, устремленные на него, говорили о другом. По ним он ясно прочитал, что все сказанное ею только что — правда. Подталкиваемый каким-то неосознанным чувством, Кадилин наклонился к девушке и коснулся губами ее соленой от слез щеки. Затем они слились в долгом поцелуе, а когда их губы устали, футболист произнес:

— Я хочу принять душ.