Таран - Сергей Зверев

– Сам я человек, который ищет двух засранцев по имени Муслим и Тофик, – доброжелательно произнес он. – Теперь ваша очередь представиться.

– С чего бы это? – фыркнул носатый, вставая.

Ростом он был невысок, но жилист, нахрапист и наверняка подвижен. На костяшках его кулаков темнели набитые долгими тренировками мозоли. Его дружок, судя по мощным плечам и толстой шее, предпочитал бодибилдинг. Прекрасный вид спорта для тех, кто любит рисоваться на пляже с обнаженным торсом. И совершенно бесполезное занятие для тех, кому приходится драться. Избыток мышц и мяса мешает наносить быстрые, точные удары. Место культуристов в саунах с восторженными девчатами, а не на ринге.

– Представляться при знакомстве предписывают правила хорошего тона, – сказал Таран.

– Какие, на хер, правила? – возмутились за его спиной. – Ты на кого, блин, бочку катишь, мужик? Иди лучше проспись, тля, пока глаз на очко не натянули.

Таран стал таким образом, чтобы видеть одновременно всех, находящихся в помещении. Игроки, стремясь выслужиться перед хозяевами, чтобы получать кредит, сгруппировались слева от него, приняв угрожающие позы. Азербайджанцы перетаптывались слева, разминая конечности. Было ясно, что словами их не проймешь. Ощущая численный перевес, они борзели на глазах.

– Я не затем пришел, – сказал Таран, – чтобы выяснять, кто здесь мужик, а кто пацан. Если среди присутствующих есть Муслим и Тофик, пусть отзовутся. Петь не обязательно. Даже если Муслим приходится родственником Магомаеву.

– Слышь, Колян, я что-то не въезжаю, – процедил один из игроков. – Че этот лошак тут вякает? Тофик, замесить его? Только за сохранность обстановки мы не отвечаем.

Тофиком оказался качок с толстой шеей.

– Не бзди, Леха, – произнес он. – Порчу имущества гражданин оплатит, – добавил дружок, являвшийся, по всей видимости, пресловутым Муслимом.

Это было равнозначно объявлению войны.

Леха, не торопясь набрасываться на Тарана, негромко скомандовал:

– Колян, Санек, а ну, покажем лошпарю, как возникать не по делу.

Это было даже интересно.

– Что вы, сявки, взрослому дяде показать можете? – подзадорил парней Таран. – Идите сюда. Хочу проверить вас на прочность.

Тофик и Муслим быстро переглянулись и набычились. Они натравили местную шушеру на Тарана для того, чтобы напасть на него со спины – одновременно и неожиданно. Обычная азиатская тактика. Нож, всаженный врагу под лопатку, считается на Кавказе не коварством, а доблестью. Как и численный перевес над противником.

Сориентировавшись, Таран не предоставил шанса азербайджанцам. Призывно поманив пальцем тройку добровольцев, он не остался на месте, а сам ринулся вперед, беря инициативу на себя. Вместо того чтобы отвлекаться на потасовку в тесном проходе, он взялся за стеклянный шкаф с напитками, накренил на себя и толкнул на растерявшихся парней. Их вопли утонули в грохоте бьющихся бутылок. Не давая им опомниться, Таран перепрыгнул через опрокинутый холодильник и завершил атаку серией четких приемов.

Предплечьем он заблокировал выпад Лехи, а локтем отправил его на пол. Санек, попытавшийся достать Тарана ногой, сел на пол с отбитой голенью. Колян тоже изображал из себя кикбоксера, но лишь до тех пор, пока не был пойман за лодыжку и отброшен в сторону.

В этот момент в бой вступила маленькая гвардия, представляющая азербайджанскую диаспору в Курганске. Тофик наградил Тарана чувствительным ударом в почки, а Муслим добавил ему кулаком в висок.

– Нас искал, да? – выкрикнул он. – Вот они мы! – Прежде чем двойная вспышка боли сменилась помрачением зрения и сознания, Таран отскочил прочь, прижавшись спиной к игровому автомату. Прямо в лицо ему вылетел кулак, унизанный золотыми перстнями. Скорее рухнув вниз, чем присев, Таран пропустил кулак над головой.

Одновременно с ужасающим грохотом послышалось бряцанье посыпавшихся жетонов, а затем механическая шарманка запиликала какой-то бравурный марш. Под эту музыку в атаку пошел Муслим, демонстрируя неплохое знание азов карате. Оттолкнув Тофика, баюкающего изувеченную руку, он подпрыгнул, метя каблуком в переносицу сидящего Тарана.

Не имея возможности увернуться, Таран закрылся сведенными вместе локтями. Пока Муслим готовился к новому нападению, он упал на бок и покатился по стеклянному крошеву под ноги набегающему Коляну.

– У-у, тля! – взвизгнул упавший парень, когда десятки осколков впились ему в грудь, живот и ладони.

Таран тоже слегка порезался, но боль подействовала на него, как понюшка нашатырного спирта. Шестым чувством ощущая, как взвившийся в воздух Муслим готовится приземлиться ему на поясницу, он снова откатился.

Едва в поле зрения появились чужие ноги, он подсек их, а дальше… а дальше началось невообразимое.

Муслим, всегда считавший себя сильным и опытным бойцом, неожиданно почувствовал себя котенком, которого берут за шиворот и лупят обо что попало. Тофик, дующий на перебитые пальцы, осознал, что это были только цветочки, когда пересчитал губами и носом клавиши двух ближайших автоматов. Добежавший до двери Санек устремился в обратном направлении, словно подхваченный вихрем. Колян схватился за сломанную в двух местах челюсть. Леха надолго ослеп от крови, хлынувшей из проломленного черепа.

* * *

Приходя в себя, парни долго не решались пошевелиться, ошалело глядя то друг на друга, то на Тарана. Он тоже рассматривал поле боя, оценивая урон, нанесенный противнику. Двое находились в полной отключке, двое были способны лишь на то, чтобы сучить ногами, пытаясь принять позу поудобнее, а пятый, Муслим, нашел в себе силы встать. На нем-то Таран и сосредоточил свое внимание.

– Оклемался? – беззлобно осведомился он. – Адекватно реагировать можешь?

Не отвечая, Муслим поднял с пола пластиковую бутылку, свинтил пробку и принялся лить воду на свою окровавленную голову.

– Напрасно газированную взял, – сказал Таран.

– Тебе-то что?

– Шипишь, как гусь.

– Ты у меня сам скоро шипеть будешь, – пообещал Муслим. – Мы тебя на мангале поджаривать станем. По кусочкам.

Заметив, что друг настроен воинственно, Тофик отважился подать какую-то реплику из своего угла. Таран не поленился подойти поближе, чтобы наградить его пинком под ребра.

– Кончай лопотать по-своему в моем присутствии, бакинский комиссар. Это невежливо.

На середине тирады он отвлекся, чтобы выбить ногой нож, вытащенный одним из игроков.

– Тебе хана, – прохрипел Муслим, открывая вторую бутылку минералки. – Не жилец ты на этом свете, запомни.

– Все мы смертны, – философски произнес Таран. – Одни раньше, другие позже. Тебя я переживу, парень, хоть ты и моложе меня. Такие, как ты, долго землю не топчут. Тем более чужую землю.

– Я тут официально прописан!

– Вот и веди себя как положено.

– Ты мне указывать будешь? – выкрикнул Муслим, по распухшему лицу которого стекала розовая вода.

Он упорно не желал признавать свое поражение. И так же упорно отказывался понимать русский язык.

Вытащив пистолет, Таран продемонстрировал его присутствующим и предупредил:

– У меня сейчас с Муслимом разъяснительная беседа будет. Кто вякнет – получит пулю в колено. Кто дернется – в башку. Сидеть смирно, слушать молча, свое мнение держать при себе.

Почуяв неладное, Муслим рванулся к задней двери, но Таран, готовый к этому, настиг его, как коршун цыпленка. После недолгой возни храбрый азербайджанский парень обнаружил, что его держат двумя пальцами за оттянутую и вывернутую нижнюю губу, причем держат так умело, так крепко, что высвободиться нет никакой возможности. Любая попытка схватить ненавистную руку заканчивалась ошеломляющей болью. Постанывая и даже всхлипывая от унижения, Муслим, подобно барану на привязи, покорно вышел за Тараном на середину разгромленного зала, где услышал сквозь шум в ушах:

– А теперь о главном. Мне стало известно, что у вас есть должник по имени Миша. Так вот, проблемы этого недоноска меня абсолютно не касаются. Сбивайте с него бабло, заставляйте отрабатывать, стреляйте, вешайте – это ваше дело. Что же касается родственников…

– Отпусти, – потребовал Муслим, захлебываясь юшкой, струящейся из носа.

Прозвучало это не грозно, а плаксиво и очень невнятно.

– Фи-фи-фи, – передразнил Таран. – Помалкивай уж, комиссар бакинский. Не то поверну твою губенку вот так… – Он продемонстрировал, заставив Муслима взвизгнуть по-поросячьи. – И оторву к такой матери. Улыбка у тебя после этого станет во всю харю, зато дикция совершенно испортится. Хочешь всю оставшуюся жизнь проходить с зубами напоказ? Нет? Тогда заглохни и слушай.

– Мы поняли! – подал голос Леха.

– Я хочу, чтобы твои азербайджанские братья по разуму поняли, – сказал Таран. – Твой номер шестьдесят шестой, сиди и сопи в две дырочки… Тофик, ты меня хорошо слышишь?

– Да, – кивнул Тофик. – Я хорошо слышу.