Немой 2: охота на нежить - Алекс Рудин

принялся поднимать коням мохнатые ноги, внимательно оглядывая подковы.

И тут из дверей кузницы появился чернобородый. Прислонился к дверному косяку, словно и не глядя в нашу сторону.

Вот ты где, сука! Я почувствовал, как внутри поднимается радостная волна возбуждения и отвернулся, чтобы этот гад ничего не заподозрил.

— Две подковы стёрты, на одной гвоздя не хватает, — выпрямившись, сказал кузнец. — Заменить? Или полностью коней перековать? У меня подковы хорошие, никто не жалуется.

— Давай полностью, — решил я.

— Сейчас, — сказал кузнец и снова скрылся внутри.

Через минуту он появился, держа в руках связку подков, напильник и клещи. Под мышкой кузнец зажимал маленькую переносную наковальню на трёх железных ногах.

Зажимая копыта между ног, кузнец быстро и умело перековал лошадей.

— Сколько возьмёшь? — спросил я его.

— Три серебрушки. По монете за лошадь, — ответил кузнец, убирая с потного лба прилипшие волосы.

— Недорого, — заметил я. — В оружии понимаешь?

— Смотря, какое оружие.

Кузнец собрал инструменты и пошёл к кузнице. Я шагнул за ним, на ходу вытаскивая из-за спины меч.

— Погляди заточку. Поправить надо кое-где.

Я сделал ещё шаг и без замаха вогнал остриё клинка в живот чернобородого.

Глава 18: Болотные крысы

Чернобородый не ожидал удара. И, всё-таки, успел среагировать. Его тело начало растворяться в воздухе. Остриё меча вошло не в тугую плоть, а словно в плотное желе. Не останавливая удар, я рванул меч вверх.

Кузнец выронил инструменты и повернулся ко мне, замахиваясь клещами. Но стрела пробила ему плечо и пригвоздила к стене. Джанибек одним быстрым движением выхватил из колчана вторую стрелу и наложил её на тетиву.

— Вы что творите? — закричал Архип.

Кулак Прошки опустился на его затылок. Староста упал носом в землю. Прошка прыгнул ему на спину, заламывая руки.

Кузнец зарычал, словно раненый медведь. Схватился за стрелу, дёрнулся, пытаясь вырвать её из стены. Но вторая стрела воткнулась ему в левую ногу, выше колена.

Лицо чернобородого исказилось мучительной гримасой. Я почувствовал в голове знакомую звенящую пустоту. Испуганный чужой разум вылизывал моё сознание, как голодная дворняга вылизывает давно обглоданную кость. Только дворняга ищет крошку мяса, а эта тварь искала хоть малейший намёк на страх, чтобы через него подчинить меня своей воле.

Хер тебе!

Я выдернул меч и замахнулся снова. Мара живой не нужна — хватит и старосты с кузнецом.

Чернобородый дёрнулся в сторону, завалился, меняя облик. На мгновение он потерял форму, превратился в облако мрака. Затем снова сгустился и преобразился в летучую мышь.

Как там говорил Гиппократ Поликарпыч? Ящерица, бля!

Жуткая мохнатая тварь, тяжело хлопая крыльями, метнулась к лесу. На лету она роняла в траву тяжёлые чёрные капли.

— Этих держите! — крикнул я Прошке с Джанибеком. — Соловей!

Соловей понял меня без слов и коротко свистнул вслед маре. Поганка дёрнулась в воздухе и неуклюже рухнула в траву. Но сразу же затрепыхалась, снова взлетела и скрылась за деревьями.

— Она к болоту уходит!

Болотник нетерпеливо оглянулся на меня.

— Я покажу!

Прошка уже связал Архипа. Выдернул из мешка новую верёвку и осторожно подходил к кузнецу. Тот вырвал-таки стрелу из плеча и теперь, упав на одно колено, пытался отмахиваться клещами.

Против двоих дружинников он не устоит.

— Прошка, Джанибек! Вы здесь оставайтесь. Архипа не отпускать — он мельника убил!

Архип злобно зарычал. Струйка слюны потекла по бороде.

— Откуда ты знаешь? Враньё! Это не я!

— Не песди, — бросил я ему и снова повернулся в ту сторону, куда улетела мара.

— Я знаю, куда она пробирается, — снова сказал болотник. — Видел её издали два раза.

— Давай, показывай! — решился я.

— Я с тобой, Немой! — ухмыльнулся Соловей. — Интересная птичка попалась, никогда таких не видел.

— Идём! Может, ещё разок собьёшь её свистом, снайпер.

— Кто? — не понял Соловей.

— Неважно! Метко свистишь, говорю!

— А то!

Мы с трудом пробрались сквозь высокую, спутанную траву к опушке. Идти по лесу было не намного легче — по краю болота рос низкий густой березняк. Наконец, вместо земли под ногами появился мягкий мох, а берёзы сменились чахлыми соснами.

Под ногами чавкала болотная жижа, я с трудом выдёргивал из неё ноги.

— Куда?

Болотник махнул длинной рукой в сторону ближайшего островка высокого леса.

— Вон ту гриву пересечём, а там недалеко.

Меткое название! Длинная узкая полоска леса действительно напоминала лошадиную гриву.

Мы выбрались с сырой закраины вглубь болота. Мох здесь слегка колыхался под ногами, но не продавливался, пружинил, позволяя идти. Высокие кочки были усыпаны розовыми, недозрелыми ягодами клюквы.

Местами среди розовых ягод, словно пятна грязи, лежали крупные чёрные капли.

К полоске леса мы добирались по пояс в воде. Вылезли на сухую землю и повалились под высокой сосной, отдохнуть пару минут.

Стая тетеревов, испуганная нашим появлением, шумно взлетела с земли, сделала широкий круг над болотом и расселась на макушках берёз.

— Ладно, идём!

Я поднялся, чувствуя, как в сапогах хлюпает вода. Сшиб ярко-оранжевый, усыпанный белыми мучнистыми точками мухомор размером с блюдце.

— Здесь ты болотный мёд и собираешь? — спросил я болотника.

Он улыбнулся.

— Да!

Подвёл меня к толстой, в полтора обхвата, липе.

— Слушай, княже!

Я приложил ухо к чёрной коре и услышал еле заметное гудение.

— Там дупло.

Болотник показал рукой куда-то в высокую густую крону.

— Сейчас мёд хороший, и брать можно. До холодов пчёлы ещё успеют запас сделать.

— Наберём ещё, успеем. Идём!

— Жерди надо вырубить. С той стороны гривы сейчас топко.

За островком леса начиналась настоящая трясина. Едва ступив на колыхающийся мох, я провалился по грудь. Хорошо, что успел бросить поперёк жердь и повис на ней подмышками.

Тело плотно облепила болотная жижа. Я пошевелил ногами, но дна не нащупал.

Соловей протянул мне конец своей жерди. Вдвоём с болотником они, упираясь, тянули меня из трясины. Я изо всех сил барахтался, помогая. Наконец, предательская жижа чавкнула и неохотно выпустила меня.

Мы пошли вдоль болота по кромке леса, то и дело тыкая палками в ярко-зелёное переплетение мха и сочной болотной травы. Палки легко протыкали травянистый настил и уходили вглубь.

— Не пройдём! — вздохнул болотник. — Топь.

Бля! А не за этим ли они запруживали ручей? Чтобы болото стало непроходимо-топким! А на кой