Ильин день - Людмила Александровна Старостина

или даже полное непонимание урока. Когда для ученика, отвечающего у доски, ситуация становилась уже совершенно безнадежной, учитель не кричал и не ругался на бестолкового школяра, а старался разрядить обстановку какой-нибудь безобидной шуткой.

Особым уважением и любовью школьников пользовался Василий Павлович Орлов, учитель географии. Судя по фотографиям, где он снимался вместе с учениками, Василий Павлович выглядел как настоящий профессор – крупный, осанистый, седовласый, с аккуратно подстриженной, короткой седой бородой. На своих уроках он давал ученикам очень много знаний, которые не входили в рамки школьной программы по географии. В частности, говоря о полезных ископаемых Урала, учитель рассказывал ребятам о том, что продукцию наших уральских металлургических предприятий в огромных количествах покупают крупные промышленные концерны, работающие в странах Европы. Поэтому вполне вероятно, что сложные машины, станки и танки, производимые в Германии, например, на заводах Круппа, делают из нашего, российского металла, так же как и известные во всем мире инструменты фирмы «Золленген» и многие другие изделия известнейших европейских марок.

На уроках, посвященных природе Индии, Василий Павлович увлек учеников рассказами об индийском чае. Ребята с изумлением узнали, что в мире существуют сотни сортов чая, и стоимость его на прилавках магазинов зависит не только от особенностей выращивания чайных кустов, но и от способов транспортировки готовой продукции. Оказалось, что чай, который везут из Индии в Европу на верблюдах, через горы и пустыни, в течение долгих месяцев, во много раз дороже того чая, который везут морем на кораблях. Почему? Потому что в трюмах пароходов сухой чай неизбежно набирает в себя посторонние запахи: моря, корабельных снастей, рыбьей чешуи и т.д. Знатоки чая в Европе всегда по запаху отличают такой чай от благородных чайных листьев, привезенных по суше. Подобными «очерками на тему» Василий Павлович старался украшать все свои уроки. Разумеется, рассказы учителя будили воображение ребят и невероятно расширяли их кругозор.

Василий Павлович Орлов был классным руководителем 10 «б», в котором учились Анечка Смолина, Саша Натчук, их друзья и подружки. Иногда он водил школьников в недальние походы по Подмосковью. В июне 1941 года ребята сдали выпускные экзамены, оттанцевали на выпускном вечере. Чтобы в последний раз побыть вместе всем классом, с любимым учителем, было решено отправиться в поход с субботы на воскресенье, с 21 на 22 июня. Поход состоялся. Переночевав в лесу, рано утром вся компания в прекрасном настроении отправилась в сторону железнодорожной станции, чтобы возвращаться в Москву. Навстречу им по лесной дороге шел какой-то человек. Они остановились, решили перекинуться с ним парой слов, шутили, смеялись. Незнакомец вдруг спросил: «Ребята, что бы вы стали делать, если бы завтра началась война?». Все загалдели: «Как что делать? Воевать, конечно!». Он сказал: «Воюйте. Война началась сегодня утром».

Глава 33. ДА, ВОЙНА. НО НАДО ЖИТЬ…

С началом войны жизнь в семействе Смолиных изменилась, как и у всех москвичей.

Поступили приказы сломать во дворах все сараи и вырыть глубокие траншеи, чтобы жители близлежащих домов могли прятаться в них во время бомбежек. Все окна в домах с вечера следовало наглухо завешивать одеялами – соблюдать светомаскировку. Трамваи и редкие автомашины в темное время суток ездили по улицам, не включая фар.

Екатерина Алексеевна и Иван Васильевич Смолины с первых дней войны старались не терять самообладания, понимали, что от их настроя в семье зависит очень многое. Сын Костя – курсант военного училища в Ленинграде. Было понятно, что смертельный огонь войны может опалить его в любой день, в любую минуту. Как, впрочем, и тысячи других мужчин, ежедневно уходящих и уезжавших на фронт из Москвы, из всех других городов, сел и деревень.

Взяли в армию зятя Тиму Чернышова, мужа дочери Тони, она осталась одна с двухгодовалым сыночком Виталиком. Мобилизовали и другого зятя, Ваню Грачева. Его жена Ираида осталась с тремя дочками: пятнадцатилетней Клавой, четырнадцатилетней Шурой и маленькой Люсей, которой едва исполнилось четыре года. У Ивана Грачева было очень плохое зрение. Армейскому начальству быстро стало ясно, что от такого солдата на фронте будет мало толку, поэтому его демобилизовали через несколько месяцев после начала войны, и он вернулся к семье.

Продукты питания стали выдавать по специальным продуктовым карточкам. Карточки были нескольких категорий. Так называемые «рабочие» карточки выдавались тем, кто трудился на заводах, на промышленных предприятиях или выполнял другую работу, которая требовала больших физических усилий и была необходима в условиях военного времени. Были также карточки служащих, карточки учащихся, детские карточки и так называемые карточки иждивенцев – людей, которые по болезни или по старости не могли работать и находились на иждивении других членов семьи. По «рабочим» карточкам продуктов полагалось немного больше, чем по карточкам других категорий. Разумеется, «больше» не означало, что обладатели «рабочих» карточек жили безбедно и носили домой продукты большими сумками, нет. Например, ежедневная норма выдачи хлеба в день рабочему человеку составляла 400 граммов, служащему или студенту – меньше. Так же по карточкам или «ордерам» москвичи получали дрова для отопления своих квартир и комнат. Но «отоваривать» карточки тоже удавалось далеко не всегда, поэтому и продуктов, и дров – всего не хватало.

И Иван Васильевич, и Екатерина Алексеевна работали, оба имели рабочие продуктовые карточки. Тоня, оставшаяся с малышом на руках, быстро нашла себе надомную работу – стала шить ватные стеганые телогрейки и штаны для солдат. Как нельзя лучше пригодилась полученная в приданое швейная машинка «Зингер», которая теперь не только давала средства к существованию молодой женщине и ее ребенку, но и работала на нужды фронта.

Перед окончанием школы, до начала войны, Анечка, как и ее подружки, строила планы поступления в институт. Но теперь она решила, что ей тоже, как и старшим в семье, нужно идти работать. Родители уговаривали ее не отказываться от планов продолжать учебу, они не чувствовали себя старыми, беспомощными людьми и полагали, что смогут прокормить дочку-студентку. По их мнению, пока еще была возможность продолжать образование, нужно было обязательно этим воспользоваться, потому что как обстоятельства сложатся в будущем, было совершенно неизвестно.

Анечка была в растерянности: война придвигалась все ближе к Москве, немцы бомбили город каждую ночь, шли разговоры об эвакуации. Как долго возможно будет учиться? Стоит ли начинать? Может быть, правда, лучше куда-нибудь на завод? Чтобы рассеять сомнения вчерашней школьницы и убедить ее в том, что родители правы, Екатерина Алексеевна привела дочку к себе на работу и попросила своего начальника, разумного и уважаемого человека, поговорить с девочкой. Анечка не запомнила имени этого человека,